О воинской чести в ретроспективе
Ситуация с украинскими военными в Крыму породила множество вопросов о воинской чести, переприсяганию (переприсягиванию?) и моральной устойчивости военнослужащего. В этой связи полезно взглянуть на обычаи тех времён, когда вопросы чести стояли высоко и были строго формализованы. Итак, как сдавались противнику крепости в XVII - XVIII веках?
Если отстоять крепость было невозможно, то сценарий самой почётной капитуляции выглядил следующим образом. Отвергнув первое предложение о капитуляции, гарнизон оборонялся до тех пор, пока осаждающие не приблизятся к городским стенам траншеями-апрошами. Затем "венчая гласис" перед городским рвом осаждающие устанавливали артиллерийские батареи, которые за несколько дней делали брешь в укреплениях. В то же время город подвергался обстрелу из мортир. Хорошим тоном для гарнизона было провести во время осадных работ несколько вылазок. Но когда в стенах уже сделан пролом, дальнейшее сопротивление становилось бессмысленным. Штурм крепости отразить было уже практически невозможно, а большие потери среди обеих противников, а также мирных горожан становились неизбежными. Поэтому после пробития бреши комендант, честно исполнивший свой долг перед монархом, доверившим ему оборону, мог со спокойной совестью подписывать аккордные пункты капитуляции.
Упорное, но не бессмысленное сопротивление, заслужившее уважение у противника, вознаграждалось почётными условиями выхода к своим.
Во-первых, гарнизон выходил через пролом в стене. Этим подчёркивался факт сохранности городских ворот. Впереди шла музыка или по крайней мере барабанщики и знамёна. Затем шли в строю непобеждённые воины. Офицерам как правило оставляли шпаги. Солдатам могли тоже вернуть ружья и даже по нескольку патронов. Но могли и разоружить их полностью или частично или обусловить держать ружья дулом вниз. Это уже было умалением чести.
Отдельным атрибутом несломленной воли к обороне была пуля во рту. Традиция эта пошла со старых фитильных ружей, когда одним из приёмов заряжания было именно выплёвывание пули в дуло изо рта, поскольку руки были заняты. Но и позднее, в эпоху бумажных патронов пуля во рту неизменно прописывалась в условиях капитуляции, как символ немедленной готовности к отпору. Как правило, вместе с гарнизоном выходили к своим и жители города, изъявившие такое желание. Осаждающие также предоставляли телеги для вывоза раненых. Личные вещи уносили только те, что могли взять с собой. Плюс брали харчи на длительность перехода до своих.
За чересчур быструю капитуляцию или наоборот, за слишком затянувшееся сопротивление почести уходящему гарнизону могли сократить. В основном это касалось знамён, музыки и оружия. Но за каждый пункт шла упорная торговля до последней возможности.
Отдельный вопрос о переходе военнослужащих на сторону противника. Эта практика широко применялась для армий "братских" противников. Шведы с удовольствием брали в свою армию саксонцев и прочих немцев. Немцы тоже переманивали к себе соотечественников из шведской армии. Для русских же не было предусмотрено возможности перейти на службу шведскому королю. В то же время пленным шведам предлагали присягнуть русскому царю, причём с гарантией неучастия в дальнейшем в боевых действиях со своими соотечественниками. Довольно много уроженцев Ливонии поступили на службу таким образом.
Какие же параллели просматриваются у тех добрых старых времён со штурмом крепости "Крым", окончившимся только вчера?
Большинство частей и учреждений сдалось быстро и без сопротивления. Им положен выход без барабанного боя и знамён. Тем, которые сопротивлялись до референдума, следует отдать полный комплект почестей. Ну, а тех, кого пришлось штурмовать, положено брать в плен. Но, учитывая мутную ситуацию с сувереном, которому давали присягу украинские военные, а также довольно гнусную - с их высшим генералитетом, логично всем предоставить скидку с моральных норм.
Очень верным решением видится торжественный спуск украинского флага и подъём российского при общем построении части или корабля. Это напоминает церемонию смены караулов в капитулирующей крепости. 4 тыс. гривен подъёмных для тех, кто решил вернуться к своим, тоже разумная и гуманная мера.
Ну, и переход на службу новым властям вполне соответствует воинским традициям былых эпох. Чай, не чужие друг другу.
Если отстоять крепость было невозможно, то сценарий самой почётной капитуляции выглядил следующим образом. Отвергнув первое предложение о капитуляции, гарнизон оборонялся до тех пор, пока осаждающие не приблизятся к городским стенам траншеями-апрошами. Затем "венчая гласис" перед городским рвом осаждающие устанавливали артиллерийские батареи, которые за несколько дней делали брешь в укреплениях. В то же время город подвергался обстрелу из мортир. Хорошим тоном для гарнизона было провести во время осадных работ несколько вылазок. Но когда в стенах уже сделан пролом, дальнейшее сопротивление становилось бессмысленным. Штурм крепости отразить было уже практически невозможно, а большие потери среди обеих противников, а также мирных горожан становились неизбежными. Поэтому после пробития бреши комендант, честно исполнивший свой долг перед монархом, доверившим ему оборону, мог со спокойной совестью подписывать аккордные пункты капитуляции.
Упорное, но не бессмысленное сопротивление, заслужившее уважение у противника, вознаграждалось почётными условиями выхода к своим.
Во-первых, гарнизон выходил через пролом в стене. Этим подчёркивался факт сохранности городских ворот. Впереди шла музыка или по крайней мере барабанщики и знамёна. Затем шли в строю непобеждённые воины. Офицерам как правило оставляли шпаги. Солдатам могли тоже вернуть ружья и даже по нескольку патронов. Но могли и разоружить их полностью или частично или обусловить держать ружья дулом вниз. Это уже было умалением чести.
Отдельным атрибутом несломленной воли к обороне была пуля во рту. Традиция эта пошла со старых фитильных ружей, когда одним из приёмов заряжания было именно выплёвывание пули в дуло изо рта, поскольку руки были заняты. Но и позднее, в эпоху бумажных патронов пуля во рту неизменно прописывалась в условиях капитуляции, как символ немедленной готовности к отпору. Как правило, вместе с гарнизоном выходили к своим и жители города, изъявившие такое желание. Осаждающие также предоставляли телеги для вывоза раненых. Личные вещи уносили только те, что могли взять с собой. Плюс брали харчи на длительность перехода до своих.
За чересчур быструю капитуляцию или наоборот, за слишком затянувшееся сопротивление почести уходящему гарнизону могли сократить. В основном это касалось знамён, музыки и оружия. Но за каждый пункт шла упорная торговля до последней возможности.
Отдельный вопрос о переходе военнослужащих на сторону противника. Эта практика широко применялась для армий "братских" противников. Шведы с удовольствием брали в свою армию саксонцев и прочих немцев. Немцы тоже переманивали к себе соотечественников из шведской армии. Для русских же не было предусмотрено возможности перейти на службу шведскому королю. В то же время пленным шведам предлагали присягнуть русскому царю, причём с гарантией неучастия в дальнейшем в боевых действиях со своими соотечественниками. Довольно много уроженцев Ливонии поступили на службу таким образом.
Какие же параллели просматриваются у тех добрых старых времён со штурмом крепости "Крым", окончившимся только вчера?
Большинство частей и учреждений сдалось быстро и без сопротивления. Им положен выход без барабанного боя и знамён. Тем, которые сопротивлялись до референдума, следует отдать полный комплект почестей. Ну, а тех, кого пришлось штурмовать, положено брать в плен. Но, учитывая мутную ситуацию с сувереном, которому давали присягу украинские военные, а также довольно гнусную - с их высшим генералитетом, логично всем предоставить скидку с моральных норм.
Очень верным решением видится торжественный спуск украинского флага и подъём российского при общем построении части или корабля. Это напоминает церемонию смены караулов в капитулирующей крепости. 4 тыс. гривен подъёмных для тех, кто решил вернуться к своим, тоже разумная и гуманная мера.
Ну, и переход на службу новым властям вполне соответствует воинским традициям былых эпох. Чай, не чужие друг другу.