Строптивый Стакельберг
Берндт Отто Стакельберг появляется на полях сражений Великой Северной войны 38-летним капитаном. Прямо скажем, не самая блестящая карьера для выходца из хорошей остзейской дворянской семьи, имеющего к тому времени уже богатый опыт службы во французской гвардии и голландской армии. Возможно, продвижению мешал вздорный и самовольный характер. Но то, что в условиях казармы является нарушением дисциплины, на войне иногда оказывается разумной инициативой и путём в победители, которых, как известно не судят. Так или иначе, но служебный рост Стакельберга вблизи от родных мест заметно ускорился. Начав войну адъютантом последнего генерал-губернатора Ингрии и Кексгольма Отто Веллинка, в следующем году он получает чин подполковника, очевидно за Нарвскую баталию, и переводится в Лифляндскую армию Шлиппенбаха. В бою при мызе Рауге он успешно командует шведской артиллерией. Результаты этого боя были чрезвычайно раздуты шведским командованием, в результате чего сам Шлиппенбах был произведён в чин генерал-майора, а Стакельберг в начале следующего, 1702 года получает под команду Бьёрнеборгский полк. Перевод в Ригу, к месту расквартирования этого полка, избавил Стакельберга от последующей незавидной участи Лифляндской армии. Самоуверенность его не была омрачена поражениями.
В Риге судьба надолго связала его с вице-губернатором генерал-майором Адамом Людвигом Левенгауптом. Как по характеру, так и по опыту, и по тактическим взглядам они были полной противоположностью. Левенгаупт, будучи всего на три года старше Стакельберга, в отличие от него учился в двух университетах, имел гораздо больший боевой опыт в войнах против турок, французов и русских. Он был твёрдым, до педантизма последователем классической линейной тактики. Именно она, стройная линия пехотных батальонов, грозно и неумолимо надвигающаяся на врага, губительный залп с дистанции "когда видны белки глаз врагов" и заключительный сокрушающий штыковой удар, всегда обеспечивали победу бесстрашной шведской пехоте. Стакельберг же предпочитал лихой кавалерийский наскок, дерзкий манёвр и импровизацию.
В первый раз непримиримая разница в тактических взглядах двух военачальников проявилась в битве при Якобштадте. Левенгаупт командовал своей Курляндской группировкой. Полковник Стакельберг же во главе сводного отряда рижского гарнизона был придан для её усиления. В боевом построении Стакельберг сначала командовал авангардом, прикрывавшим форсирование реки основными силами, а затем получил под своё командование кавалерию правого фланга. Приказ Левенгаупта коннице был таков: «Ни при каких условиях не выходить из нашей линии до того, как враг с Божьей помощью будет опрокинут, чтобы не производить конфузии в наших рядах, но когда враг побежит, можно его преследовать, потому что они гораздо быстрее нас, будучи верхом». Несмотря на это, Стакельберг, который был в авангарде и, как он сам полагал, лучше всех изучил ситуацию в стане неприятеля, запросил разрешения "броситься на противника". Левенгаупт на это ответил: «Ради Бога подожди моей команды. У нас достаточно времени». Но строптивый и нетерпеливый полковник не мог ждать. У него созрел свой план битвы - окружить левый фланг русско-литовских войск. Он оторвался от пехоты своего фланга и повёл в атаку кавалерию. Результат этой атаки оценивается неоднозначно. Одни источники указывают на то, что противник, подвергшийся атаке, дрогнул и начал медленно подаваться назад. В соответствии же с отчётом Левенгаупта, попытка охвата Стакельберга потерпела полное фиаско и привела к бездействию значительную часть немногочисленной шведской кавалерии во время основной фазы боя. Шведы добились победы в этой битве в упорном бою на своём левом фланге и в центре.
Так на поле под Якобштадтом зародилась неприязнь между методичным генералом и строптивым полковником, которая в дальнейшем только усиливалась. Но начальников, как и подчинённых в армии не выбирают, и в следующем 1705-м году Стакельберг во главе сборного полка опять отряжен от рижского гарнизона на усиление Курляндской армии под Гемауэртгофом. Теперь Левенгаупт доверяет ему пехотный центр. К вечеру 15 июля линии баталии шведов и русских выстроены, но ни Левенгаупт, ни Шереметев не спешат сближаться. Солнце клонится к закату, обе стороны считают целесообразным отложить битву до следующего дня. Но это не входит в планы Стакельберга. Увидев высланный для наблюдения за противником отряд подполковника Лёшерта с приказом не удаляться от линии далее 1000 шагов и не вступать в бой, Стакельберг без приказа оставил своё место в боевом порядке и вместе со своими рейтарами поскакал за эскадронами Лёшерта с намерением возглавить рекогносцировку. Между двумя офицерами произошёл нелицеприятный разговор, после чего Стакельберг со своими людьми зашёл гораздо дальше назначенной дистанции и вышел из небольшого леса на открытую местность, где оказался в непосредственной близости к русским авангардам и был немедленно ими атакован. У Стакельберга опять молниеносно возник план атаки неприятеля и он послал к Левенгаупту посыльного с просьбой о поддержке. Получив категорический отказ и потеряв два десятка человек, Стакельберг вынужден отойти, что было принято русскими за общий отход неприятеля, вызвало спонтанную ответную атаку и привело к началу сражения, которое пытались оттянуть командующие обеих армий. Таким образом Стакельберг в очередной раз спутал планы своего начальника, снискав очередную порцию неприязни. В кровопролитном сражении тем не менее поле боя осталось за шведами и, хотя оно и не смогло предотвратить занятия Курляндии русскими войсками, победа в нём была высоко оценена королём, который немедленно произвёл Левенгаупта в генерал-лейтенанты. Стакельберг же стал генерал-майором годом позднее.
В июне 1708 года началась последняя грандиозная операция армии Левенгаупта. Вся Курляндская армия - около 13 тыс. человек с огромным обозом собралась в поход на соединение с главной армией короля, чтобы совместными силами покончить с последним противником - московским царём. Стакельберг в ней был вторым по старшинству после Левенгаупта. Между двумя старшими начальниками тут же начались склоки и распри, доходившие до жалоб королю. Левенгаупт упрекал Стакельберга, что тот подрывает его авторитет, проявляет своеволие и непослулшание. Стакельберг же обвинял Левенгаупта в медлительности и выколачивание чрезмерных контрибуций из населения. Впрочем, сам Отто тоже никогда не славился гуманизмом и это обвинение можно отнести к проявлению застарелой неприязни. Посланный с частью армии в авангард, Стакельберг сам "снимал сливки" продовольствия и фуража, не оставляя основным силам достаточных средств. Иногда он самовольно менял маршрут движения, порой терял контроль над расположением отдельных своих полков. В общем, Стакельберг в обстоятельствах, не требующих храбрости и порыва, оставался самим собой - своевольным и вздорным разгильдяем. Но дававшие о себе знать части русской армии всё чаще предоставляли возможность проявлять шведам свои боевые качества. 26 сентября Стакельберг возглавляет атаку левого фланга армии на русских драгун, показавшихся на пути движения. На следующий день Стакельберг отражает атаку на арьегард армии и прикрывает его форсирование реки.
Здесь он опять действует смело и решительно. В битве при Лесной 28 сентября Стакельберг командовал шведской пехотой. Хотя Левенгаупт в своих мемуарах, оправдывая поражение, как обычно возлагает на него часть вины: Стакельберг, якобы, действовал не по уставу и раньше времени скомандовал отступление, но в том, что Стакельберг был одним из наиболее деятельных и инициативных военачальников на поле боя в тот день, сомневаться не приходится. Именно он по собственной инициативе организовал и возглавил заключительную атаку шведских частей, оттеснившую русских от единственного моста через Леснянку и, таким образом, обеспечил возможность отступления остаткам армии на Пропойск. В той битве Стакельберг был контужен в обе ноги и руку.
Но едва отгремели пушки и потянулось тоскливые, голодные дни отступления, как склочная натура снова выходит наружу. 4 октября при форсировании реки армия опять становится свидетельницей ссоры между командующим и его строптивым заместителем. Соединившись с главной армией, остатки армии Левенгаупта были распределены по различным полкам. Сам же её командующий надолго вышел из фавора короля и состоял при армии без конкретной должности и поручений. В отличии от него, Стакельберг не потерял своего авторитета. Подготовку к штурму крепости Веприк король доверил именно ему. Нельзя сказать, чтобы Отто полностью оправдал оказанное ему высокое доверие. Шведы понесли потери, не сопоставимые со значением этой слабой крепости, при том, что штурм окончился неудачей. Сам Стакельберг в тот день был опять ранен. В последней в своей жизни битве при Полтаве Стакельберг получил под своё командование одну из четырёх колонн, наступавших на русский лагерь. Свою задачу на первом этапе он выполнил. Но в основной фазе боя обычные горячность и боевой порыв Стакельберга привели лишь к тому, что он стал первым пленным генералом на поле боя.
Как уроженец присоединённых к России земель, Стакельберг имел право перейти на службу московскому царю и сохранить своё поместье под Ревелем. Однако не удивительно, что гордый и непокорный характер не позволил генералу так поступить. Тринадцать лет, вплоть до самого Ништадского мира, провёл он в Ораниенбурге и Ельце в не очень утеснительном, но всё же плену. Вернувшись в марте 1722 года в Швецию, он был обласкан новым королём Фридрихом I, прозведён в генералы от инфантерии, стал командиром Абоского пехотного полка и главнокомандующим всех шведских войск в Финляндии. Возможно, годы плена пошли на пользу характеру Отто, поскольку последние годы его жизни были отмечены административными успехами, за что в 1727 году он получил чин фельдмаршала и произведён в баронское достоинство. Умер он в 1734 году в почёте и уважении, отцом восьмерых детей, в том числе Берндта Отто - младшего, также дослужившегося до фельдмаршала Швеции.