Перу/Эквадор-2004. Lima
Опять Лима
В сумерках въехали в город. До автостанции Soyuz ехать неизвестно сколько неизвестно куда. Прошу водителя высадить меня поближе к Вийя эль Сальвадор. Тот советуется с напарником на испанском, вдвоем принимают решение остановиться где-то на Карретере, на городской автобусной остановке. Здесь принято показывать билет водителю на выходе, но он у меня уже упрятан куда-то далеко, водители торопятся и нервничают, так и уезжают, не дождавшись моего билета. Собираю выложенные из багажника на асфальт шмотки, пакую рюкзак, узнаю дорогу на Сальвадор, оказалось - надо идти на другую сторону шоссе. Хорошо, что рядом с каждой остановкой есть пешеходный мостик.
Стемнело, маршрутные доски на комби и кустерах стали плохо различимы, а четырехзначные номера на лобовых стеклах мне ничего не говорят. Плюнул на маршрутки, остановил такси, договорились на десятку до места («А что поделаешь, пробки…»). Доехали довольно быстро, прокрутились вокруг пары соседних кварталов, поскольку я запомнил только дальние ориентиры - Овало де ла Мухер (площадь Женщины) и муниципалитет, но все же приехали прямо к дому. Мама Изабель как раз торговала с лотка у порога и очень обрадовалась, увидев меня.
Поздоровался с мамой, папой, сверху сбежала обрадованная Изабель. Костя был еще на работе, и объясняться нам удавалось с большим трудом - на смеси английского и испанского. Я вкратце рассказал где был и что видел, подарил Изабель кускинскую сумочку из шерсти альпаки. Вскоре подошел и Костя (теперь он работал уже официантом в итальянском ресторане), сели ужинать. Как обычно, были яйца, хлеб, что-то на второе (обычно это варено-тушеные овощи или картошка, иногда с мясом), цветочный чай. Вообще, в Лиме чай пьют больше цветочный - ромашка, анис. В горах же предпочитают mate de coca. Настоящего же черного чая в Перу практически нет. За ужином разговорились, обсудили новую работу Кости, мою поездку и дальнейшие планы, потом ушли куда-то в философию, поговорили про книжки (Изабель сейчас читает какие-то откровенные дневники взрослеющей девушки некоего испанского автора, я же рассказывал им про Баха и Булгакова, которые здесь совсем неизвестны), и, когда Костя уже окончательно заклевал носом, разошлись спать.
В этот раз я ночевал в комнате братьев, на кровати то ли Хулио, то ли Хуана. Среди ночи в дом ворвался один из братьев, громко начал хлопать дверями и ругаться. Наутро оказалось, что он был на дне рождения у друзей, там со всеми поругался (переходный возраст) и такой расстроенный вернулся ночью домой. Мы втроем позавтракали, проводили Костю на работу и остались вдвоем, поскольку у Изабель был выходной. Целый день молчать было невозможно, пришлось как-то общаться. Я пробовал говорить по-испански, Изабель - по-английски. Получалось, конечно, ужасно, но язык после того дня стал проще и ближе. Для начала Изабель вспомнила, что я интересовался в первый приезд лимским метрополитеном.
- А, tren electrico! - подхватил Мигель. - Так это недалеко. Только он никому не нужен - маршрутки удобнее.
Оказалось, что конечная станция, которая так и называется Villa el Salvador, находится всего метрах в 300 от дома Эспиноза, а саму эстакаду даже видно от перекрестка, на котором они каждый день ждут маршрутку в центр. Тем не менее, Изабель попала в метро впервые. Купили билеты по пол-соля, спустились на платформу. Платформы боковые, поезда оборачиваются непосредственно на платформе. Депо расположено еще немного за станцией. Пока я снимал поезд на платформе, к нам направился полицейский в бронежилете. Однако, оказалось, что дело не в съемке, а просто я подошел слишком близко к краю платформы.
На красно-металлического цвета поезде прокатились по всей короткой линии от Villa el Salvador до огромной Atocongo, похожей на делийскую Tiz Hazari. Все станции однотипны, поезда по 6 вагонов Breda без сквозного прохода, линия проходит, в основном, по эстакадам и изредка по поверхности. Популярность метро здесь крайне низка, линия заканчивается далеко от центра и, описывая московские реалии, похожа на отдельно построенную Бутовскую линию - само собой, в одиночестве она также успехом не пользовалась бы. Кроме того, стоимость проезда в автобусах и маршрутках (1.20 и 1.50) не зависит от расстояния, поэтому, доехав до ближайшей к центру конечной за 0.50, дальше пришлось бы платить столько же, сколько и от дома, а выигрыш во времени жителей этой бедной окраины интересует меньше, чем в деньгах. Следующая станция в сторону центра - Jorge Chavez - возведена в конструкциях, но пути по эстакаде к ней еще не дотянуты, и никаких работ не видно. Соответственно с уровнем популярности и весь городской транспорт никак не ориентирован на станции метро, проходя их иной раз вовсе без остановки. Удивляет и режим работы системы - первые поезда идут в 10-11 часов утра, закрывается движение около 4-х дня.
На конечной Изабель долго уверяла меня, что, выйдя из вагона, за проезд обратно надо заплатить еще раз. Пришлось даже спуститься с платформы и поговорить с дежурными, которые все-таки разубедили ее. Поскольку оборот на Атоконго только по одной (правой) платформе, то мы поднялись на нее же и минут через 10 (таков здесь средний интервал) уехали обратно. Как и в Дели, линия метро здесь, среди пыльных холмов без единого кустика, окруженная множеством невысоких облупленных построек без крыш, с пустыми оконными и дверными проемами, выглядит инопланетно. Как будто какая-то высшая цивилизация, как в «Пикнике на обочине», побывала здесь, оставила следы своей жизнедеятельности, а местные жители теперь разбираются, чего с этими следами делать, не нарушая при этом свой обычный жизненный уклад.
Вернулись домой, начали обсуждать, как мне двигаться дальше, в Эквадор. Взяли «Желтые страницы», спустились к телефону, обзвонили авиакомпании: от 300 до 500 долларов до Кито и Гуаякиля. Обзвонили все известные Изабель автобусные компании, возящие в Эквадор (их оказалось не так много): на завтра билетов нет. К тому моменту меня вся эта суета вокруг себя уже начала напрягать - я считал, что приеду завтра на автовокзал и уж как-нибудь куда-нибудь на север уеду, в крайнем случае, воспользуюсь автостопом. Однако, Изабель была другого мнения: нельзя ехать на автовокзал просто так, надо заранее убедиться в наличии билетов. Ну ладно, предложил я, могу доехать, например, до Тумбеса, что на самой границе, там перейду границу, и там уж автобусов будет, конечно, больше. Позвонили еще в пару компаний, в одной нам сказали, что есть билеты на завтра на полдень. На том и порешили.
Все наши переговоры друг с другом осложнялись, конечно, разноязычьем. В особо сложных случаях, когда все возможности объясниться были исчерапны, Изабель театрально возводила очи горе с призывом «О, Костик!» в смысле - где же, где же наш Константин, он бы нам сейчас помог. Наконец, он внял мольбам и появился. Перекусив и захватив Мигеля, мы отправились на пляж. Костя, кстати, несмотря на уже долгое пребывание здесь, пока до пляжа не добрался. Изабель, как обычно, пошла на перекресток ловить машину, поскольку, завидев грингос, водители безжалостно завышали цену.
Едем куда-то на край Вийи эль Сальвадор, даже еще дальше. Водитель желтого такси почему-то очень торопится, обгоняя попутный транспорт по встречной полосе. Иногда становится страшно, насколько близко пролетают встречные машины. Вдруг - ббах! - как-будто выстрел. Что такое? Оказывается, одна из встречных машин лишила нас зеркала, куски которого влетели в салон через открытое окно. Через некоторое время нас нагоняет дорогой черный спортивный автомобиль, начинает истошно сигналить и опасно маневрировать перед нами, заставляя остановиться. Таксист нехотя съезжает на обочину. За рулем второй машины - женщина, что-то доказывающая нашему водителю со свойственной креолкам экспрессией.
- У нее тоже зеркало разбилось, - переводит Костя. - Хочет компенсацию, а наш говорит, что ехал по своей полосе. Договорились довезти нас до пляжа, вызывать туда полицию и с ними разбираться.
Со стороны материка пляж окаймлен Карретерой Панамерикана Сюр, от которой отгорожен рядом плетеных хижинок. У входов сидят дети и женщины, предлагающие за небольшую плату похранить в хижинках вещи отдыхающих.
Стальной голубизны Тихий океан впечатлил больше Индийского. Увидев несмолкающий мощный прибой, легко представить себе, что вот эти самые волны к тому моменту, как упасть на песок у моих ног, уже пробежали несколько тысяч километров. Над побережьем висит извечный гаруа, туман, возникающий из-за большой разницы температур холодного течения Гумбольдта и нагретой прибрежной пустыни. Положение солнца можно определить только по светлому пятну на сером небе. Отдыхающих немного, купающихся совсем нет. Люди расхаживают вдоль полосы прибоя по коричневому песку. Недалеко от материка видна группа небольших гористых островов. Ребята рассказывают местную легенду о семи сестрах, окаменевших и превращенных в острова за какую-то провинность.
Не могу не испытать силу океанского прибоя на себе, залезаю в воду, кувыркаюсь в волнах. Вода чуть прохладная. Одна особо сильная волна переворачивает меня и выбрасывает на берег. Ребята даже не раздеваются. Пока сохну обсуждаем перспективы устройства на работу в России. Перуанцы сетуют на безработицу, я утверждаю, что рынок труда в России еще далеко не насыщен и простую работу у нас всегда можно найти. В крайнем случае можно устроиться кассиром на заправку, если уже совсем никуда. Ого, говорит Мигель, - здесь работа на заправке очень выгодна и труднодостижима. А что здесь делают отцы семейств? - Впаривают всякую рекламу на улице, расклеивают объявления. В Перу это хорошая работа. - У нас в России это удел студентов.
Читать дальше - В Эквадор