Умели люди развлекаться-3
..В тихий вечер 26-го сентября 1742 года садовник при Академии наук, немецкий
человек Иоганн Штурм чинно принимает гостей у себя в доме. И тут на пороге возникает заплаканная немцева служанка со свежеподбитым глазом и в порванной рубахе. А следом без всяких церемоний вваливается автор фингала, которого, собственно, сюда и не звали хотя он и живет по соседству.
Сосед, славный своим буянством, с ходу заявляет, что пирующие здесь немцы злодейски украли у него плащ-епанчу. Один из гостей, лекарь Ингерманландского полка Брашке, степенно ответствует, что люди здесь собрались честные и подобные беспочвенные обвинения им очень даже странны и позорны. Гость - между прочим, адъюнкт славной Петербургской академии наук - ему, недолго думая, - в зубы! Хватает увесистую деревянную болванку, на которой тогда принято было держать парики, и начинает сим орудием охаживать прочих. Громогласно обзывая супругу хозяина "курвою", и ей - по сусалам! И ее батюшке, переводчику "немецкой камер-конторы" герру Грове - по уху! И бухгалтеру книжной лавки при упомянутой Академии Прейсеру - по репе!
Гости - за шпаги. Господин адъюнкт - свою из ножен! И пошли дуэлировать... Смертоубийств не было, но поцарапанных хватало, в том числе и адъюнкту досталось. Но он не сдавался - шпагой порубил дверь, зеркало разнес в осколочки...
Когда прибежали караульные солдаты, баталия вовсю продолжалась на улице, на вольном воздухе, и добрая половина гостей уже лежала, стенаючи. Караульный приказал буяну сдать шпагу, но адъюнкт и его - в зубы! После чего был подавлен численным превосходством, скручен, связан и торжественно доставлен в помещение, по прихоти архитектора снабженное на окнах крепкими решетками.
А через день его выпустили без всяких последствий. И пошел наш адъюнкт, Михайла Васильевич Ломоносов, как следует похмелиться..."
человек Иоганн Штурм чинно принимает гостей у себя в доме. И тут на пороге возникает заплаканная немцева служанка со свежеподбитым глазом и в порванной рубахе. А следом без всяких церемоний вваливается автор фингала, которого, собственно, сюда и не звали хотя он и живет по соседству.
Сосед, славный своим буянством, с ходу заявляет, что пирующие здесь немцы злодейски украли у него плащ-епанчу. Один из гостей, лекарь Ингерманландского полка Брашке, степенно ответствует, что люди здесь собрались честные и подобные беспочвенные обвинения им очень даже странны и позорны. Гость - между прочим, адъюнкт славной Петербургской академии наук - ему, недолго думая, - в зубы! Хватает увесистую деревянную болванку, на которой тогда принято было держать парики, и начинает сим орудием охаживать прочих. Громогласно обзывая супругу хозяина "курвою", и ей - по сусалам! И ее батюшке, переводчику "немецкой камер-конторы" герру Грове - по уху! И бухгалтеру книжной лавки при упомянутой Академии Прейсеру - по репе!
Гости - за шпаги. Господин адъюнкт - свою из ножен! И пошли дуэлировать... Смертоубийств не было, но поцарапанных хватало, в том числе и адъюнкту досталось. Но он не сдавался - шпагой порубил дверь, зеркало разнес в осколочки...
Когда прибежали караульные солдаты, баталия вовсю продолжалась на улице, на вольном воздухе, и добрая половина гостей уже лежала, стенаючи. Караульный приказал буяну сдать шпагу, но адъюнкт и его - в зубы! После чего был подавлен численным превосходством, скручен, связан и торжественно доставлен в помещение, по прихоти архитектора снабженное на окнах крепкими решетками.
А через день его выпустили без всяких последствий. И пошел наш адъюнкт, Михайла Васильевич Ломоносов, как следует похмелиться..."