(no subject)
То, что в Новосибирской опере получилось из Бернстайна, можно назвать мистерией-буфф с элементами черной мессы. Это пластичный танцующий Христос, который движется на сцене, как балерина из музыкальной шкатулки, и секта жирных котов с девизом «It was goddamn good!», и хор мальчиков-зайчиков, и храп почтенной женщины на соседнем сидении, и бессильное «Let us prey!» полоумного священника, и победоносное «Sanctus», и ноты «ми» и «соль», которые, не избавленные от коннотации «mira gestorum…solve polluti», рифмуются с «me» и «soul», и девочка из хора, незаметно утирающая слезы.
Голоса в новосибирской постановке лучше и ярче, чем на записи 2008 года. А сама постановка гораздо серьезнее и мудрее, чем школьно-бродвейская «West Side Story».