Волшебный Смычок
Если идти от этого места в сторону старого города, по правой стороне вам встретится кафе-бар Масарик, винный погреб Шахар Нэурай, столовая для инвалидов Стэйк & Бургер, магазин стекляшек Мертвый Бомж (или что-то в этом роде), буланжерия Золотая Гора, и наконец, The Coffee Mill, за ручку которого я взялся в глубоком раздумье. И есть от чего задуматься.
В Миле не курят. А вместо спиртного -- тысяча сортов кофе. Тут сидят одни писатели. И студенты -- будущие писатели. Редко встретишь простого человека… Один с лэптопом. Другой с пальмом и маленькой клавиатурой. Все с книгами и все пишут в красивых блокнотах, не в сранных блокнотах родом из детства, а в больших и стильных. Только у меня нет книги и блокнота, но об этом впереди. Все стены увешаны нью-ёркерами разных лет. На квадратный метр уходит один год -- 12 номеров. У студентов по три-четыре книги в мягких обложках, они выписывают из них в блокноты. А у писателей по одной закрытой книге в жестком переплете, и они не выписывают, а пишут. Меня никто не любит в этом кафе. Писатели игнорируют, а студенты недружелюбно посматривают.
Сегодня у меня с собой водка-абсолют в маленькой бутылочке от минеральной воды. Она уже стоит посредине столика и приветливо оглядывает окружающих: "Ну почему вы такие, граждане? Почему?" -- так, водка-абсолют обращается к публике на своем, на абсолютном. Но что понимают эти граждане в редких языках? Что они понимают вообще? И в кофейно-абсолютных смесях, в частности. Ничего.
А я уже заказал. И мне уже принесли мой многослойный напиток Моколатта. Некрасивая научная девушка напротив, с карандашом в пальцах, холодно и удивленно смотрит, как я разбавляю раскаленную Моколатту минеральной водой. Да. Я разбавляю.
Имена напитков в этом кафе все женского рода. А с этим я решительно не могу примириться! "Здесь только одна девушка. Это я!" -- подсказывает мне моя подруга Абсолют. И я абсолютно с ней согласен. Моколатта -- имя для лошади, а не для напитка. Я давно все переименовал в Coffee Mill. Все поголовно. Ввел только мужские имена. Никаких соплей.
В память об отрочестве, все названия в моем меню взяты из Камасутры. Чаилатту я переделал в Ратху, Венскую Смесь в Урупачуене, Стимарру в Янхаменухано, Айсчину в Поцелуй Самаян, et cetera... И только один напиток взял свое имя прямо из жизни -- это "Волшебный смычок", бывшая Моколатта.
Пока моя ученная оппонентка что-то пишет в своем блокноте, два слова о глотках. Еще в школе я обратил внимание на интереснейшие корреляции между известными мне видами глотков и описаниями движений в Камасутре. Так, например, сразу бросилось в глаза, что "Удар Кабана" -- это один к одному первый крупный глоток водки, или как его у нас называли -- "гранд-мерси". Далее, "Прыжки Антилопы" -- это серия быстрых мелких глотков, когда напиток чрезмерно разогрет, и крупные глотки неуместны. "Копье Царицы" -- это длинный и тонкий, почти цедительный глоток, выполняемый стоя в присутствии дам. И так далее. Соответствий немало, практически любое движение в мире страсти имеет своего собрата в быту.
Барышня напротив выписывает обрывки из книги "Women, Power, Поебень" -- третьего слова не видно... Что можно выписывать из книги с таким названием? Нет, я жду!.. Молчит кафе Mill, молчат разноцветные нью-ёркеры. Нет ответа... Вот она отрывается от блокнота и смотрит на меня -- холодно, без грамма участия, которого мне бы так хотелось. Я ведь совсем одинок.
"Волшебный смычок" уже не парует. Он ждет, когда я, наконец достану свою скрипку. Ливанского кедра и с красным подбоем. И я достаю ее -- широким взмахом и серией сильных глотков. Три Удара Кабана обрушиваются один на другого… Эти аккорды могут заглушить что угодно, и действительно -- шум смолкает и воцаряется тишина.
И в этой возникшей тишине, становится мучительно ясно -- почему Моколатта называется Волшебным смычком. По его мановению все начинает преображаться… Посмотрите на нашу мисс Кюри. Куда делась холодность? Какой легкой, но уловимой теплотой тронуты ее ресницы! С каким робким интересом она посматривает на сталь моих пальцев, с силой сжимающих напиток! В Смычке освободились места для моей минералки-абсолют. Я подливаю еще, размешиваю и встаю. Наши с Мари взгляды встречаются -- это сигнал для выхода Копья Царицы… Пока я пью, Мари навсегда откладывает карандаш -- какая девушка!
В состоянии близком к превечному, я сажусь... Теперь самое время рассмотреть, что же она все-таки читала. Такие сведения очень полезны для завязки разговора. Я немного придвигаюсь и внимательно лорнирую обложку, которую теперь ничего не прикрывает… Какие women? Какие power? Чем я смотрел? Отсюда мне прекрасно видно -- книга называется "Гробы, Лопаты, Секс".
Из такой книги можно выписывать! О такой книге можно спорить! Наконец, с девушкой погруженной в такую книгу можно и нужно знакомиться. Мой бокал пуст. Я беру бутылку минеральной и форсирую события.
-- Я случайно подсмотрел, что вы читаете. Это моя любимая книга.
-- Серьезно? Я пишу по ней докторат.
-- Не может быть!
-- Клянусь! Вот, смотрите. Подсаживайтесь ко мне.
-- Секунду... Давайте тогда уж знакомиться. Женя.
-- Очень приятно. Мари.
-- Очень приятно. Можно? Тысячу лет не держал ее в руках.
-- Конечно. А можно вас попросить?
-- Что угодно!
-- Повторите для меня Копье Царицы!
-- … Ах вы видели.
-- Это мой любимый глоток! Ну пожалуйста.
-- С удовольствием. Только нужно заказать.
Я подзываю хозяйку. Это такая чувственная английская старуха.
-- Два Волшебных Смычка.
-- Размер?
-- Мне - слон. А даме - жеребец.
-- Две минуты.
-- Спасибо... Ах, Мари. Как хорошо!
-- Да, правда. Я так скучала без вас. Можно я вас поцелую? Самаяном.
-- Что, прям тут?
-- Ну а где ж еще?
Боже, мы не знакомы и пяти минут, а она уже вьет из меня веревки... В разгар веселья приносят напитки. Я добавляю в оба фужера минеральной и поднимаюсь со смычком в руке.
Блажен, кому приходилось, не таясь, в открытую пронзать сердце женщины Копьем Царицы!.. Десять, пятнадцать, двадцать секунд, а я все пью. А Мари все смотрит... Наконец я отрываюсь от смычка.
-- Урупачуене! Райт нау. Райт хиар. -- Это жаркий шепот Мари.
-- Янхаменухано, -- мое встречное предложение.
.
.
.
Когда мы выкарабкиваемся из под стола, сквозь огромное окно во всю стену, у которого он стоит, в кафе мил неспешно вступают сумерки. (Стол стоит у окна. Мы вылезли из под стола. Сумерки вступают через окно. Примечание для идиотов) Народу тоже заметно поубавилось. Зато те, что остались -- такие славные. Они все литераторы. Знаете что? Можно я буду с вами откровенен? Мне кажется, я полюбил. По-моему вы уже начинаете догадываться -- кто растопил лед, сковывавший мое суровое мужское сердце. Сердце утомленного скитальца и приверженца единоборств. Да, это Мари. Я весь перед вами, как на ладони. Судите как хотите.