Ремемба про анализ мочи.
Анализ мочи на стол мечи.
Илья Ильф
Прописка в советской больнице включала необходимый ритуал сдачи мочи на анализ. При моем поступлении в означенную тут случился непредвиденный конфуз: я не хотел. Наверное вся влага испарилась из меня пока я в жаркий летний денек добирался до приемного покоя в общественном транспорте; к тому же у меня была высокая температура. Очаровательная девушка лет осьмнадцати, никак не более, в ослепительной белой крахмальной косынке и столь же белом соблазнительном минихалатике, заставившим сразу, как только я вошел в покой, слегка разогнаться мое слишком художественное воображение, стукнула по тумбочке возле топчана, на котором маялся я, здоровенной - не иначе как из под огурцов - банкой. Я перевел взгляд с банки на девичьи коленки - контур правой гнулся и струился внутри предъявленной мне стеклотары - потом выше, выше, и остановил на медсестрицыном переносье: я не постигал причем здесь посудина сия.
- Ну!.. - сказала она.
- Что? - не понял я.
- Вы что - в первый раз, что вам все объяснять надо?
Я снова перевел взгляд на банку.
- А зачем такая большая?
- Ну извиняйте, какие есть. Вас никто не просит ее наполнять - сколько сможете.
Дефект жопы мешал мне держать темп, я опять слегка задумался.
- Если я вас правильно понял, я должен по...мочиться сюда, так что ли?
- Ну не я же!
- Прямо сейчас?
- Я выйду - сжалилась она, и таки вышла.
Когда она вернулась через пару минут я дремал. К пустой банке крался солнечный зайчик.
- В чем дело? - сказала она тоном учительницы.
Я понял, что попался: прозвенел звоночек - а контрольная не сдана...
- Может мы того... отложим пока. Я не готов соответствовать. - Я пытался быть легким и непринужденным, меня все еще манили ее коленки, vis-a-vis в пустоте покоев - и этот трехпуговичный минихалатик. Об жопе думать не хотелось, тем более об анализах...
- Послушайте, мне тут с вами дурака валять некогда. Вы не выйдете отсюда пока не сдадите мочу! - она не на шутку рассердилась. Она была при исполнении, а тут ей палки в колеса вставляют, за девочку принимают!
- Даю вам пять минут! - это был ультиматум.
В эти пять минут я видел сон про зайчика, тягостно промахивавшегося мимо банки с маринованными коленками. Зайчик свалился с края тумбочки, и был таков.
- Вы надо мной издеваетесь? - закричали коленки.
Кажется я даже не открыл глаз.
- Девушка! Это вы надо мной издеваетесь. Я не хочу писать - разве не понятно? Я вам не кран - открыл и полилось. Застрелитесь с вашими банками!
- Знаем мы как они не хочут! - расколол внезапно паузу пронизительный мерзко-бабий коммунальный дискант из соседней комнаты, той где заполнялись формуляры - Триппер у блядей подцепил, а теперь куражится!
А-а!.. Тут еще и завуч выискался?! Когда я пришел ее не было - но нельзя же молодежь без пригляду держать, и вот выскочила стража-подмога из засады!!
Я вылетел на гадючий голос и увидел кряжистую бабенцию, по уши налитую как гноем злобой на весь подлый род мужской за то, что от века не нашлось ни одного неразборчивого или пьяного настолько, чтобы дать ей хоть на раз почувствовать себя женщиной.
- Ты, гадина нетраханная! - заорал я, забыв про коленки и халатики - Я тебе сейчас в ладошке поебаться принесу, с сифоном в придачу, чтоб тебе веселей подыхать от климакса было!!!
Такого даже она не ожидала. Да я и сам пребалдел малехо от собственной - и такой! - прыти, откуда только она взялась, наверное начиналась горячка.
Однако никакого катарсиса ни с кем не случилось. Я плюхнулся обратно на уже привычный топчан, предоставив девушкам полную свободу расхлебывания всей этой мути. За себя я был спокоен - меня надо было оперировать, и никто не имел право отказать мне, каким-бы саботажником и хулиганом я не был.
Кажется озадаченные девицы кому-то звонили и советовались; я подремывал вполглаза, но даже вполуха не подслушивал. Потом опять пришли коленки - чихать я на них хотел - забрали банку, а на освободившееся местечко положили лист писчей бумаги и авторучку.
Вот так!
- Пишите объяснительную! - теперь халатик превратился в броню, в скафандр, а личико под косынкой - в железную маску.
- И что я должен объяснять? - мне не было смешно, я устал и плохо себя чувствовал.
- Что вы отказываетесь сдать мочу на анализ.
Я решил в последний раз проявить иронию и жалость.
- Девушка, дорогая, я не отказываюсь сдать мочу - я просто не хочу писать. Андестенд?
Но ее было уже ничем не пронять. Она развернулась почти по-военному - на каблуках, даром что была в тапочках, и ухиляла восвояси. И даже попа ее под натянутым халатиком выражала негодование и непреклонность.
Я написал объяснительную - этот жанр был освоен давно.
"Заява.
Сим заявляю, что я, имярек, не сдал мочу на анализ потому, что не хотел писать (нет мочи)".
Число, подпись.
Можно было бы и позаковыристей, оно того стоило, и в другой раз я не преминул бы обстебать это дело по полной программе, но мне уже было влом изощряться.
При проверке документа медсестрица сходу застряла на первом слове. Она шевелила губами пытаясь вникнуть в это загадочное "сим", и я уже приготовился к новому туру объяснений и примечаний, но видать ее тоже все достало и, так и не въехав в прелесть текста, она отнесла его на стол в ту комнату, где сидела усмиренная и тишайшая ее дуэнья.
Больше никто не сказал ни слова. Пришел дежурный врач, и уже через полчаса я, взрезаный и зашитый, ловил на койке с прохладным чистым бельем кайф от наркоза.
Наутро я пересказал в лицах и красках этот анекдот соседям по палате - новым моим друзьям. Они разнесли по отделению весть о прикольном чуваке-новичке, и в следующие дни мне пришлось еще не раз повторять свой номер в курилке и в столовой на бис.
Анализ мочи я сдал на третий или на четвертый день - спохватились!
Сестрица-красавица то и дело попадалась мне на глаза в коридорах и на лестницах, по которым я шлялся часто без всякой надобности, просто чтобы кости размять - и тогда я кричал ей еще издали "Девушка, где ваша банка - я как раз иду до ветру!". Естественно она шарахалась и резко меняла курс.
Илья Ильф
Прописка в советской больнице включала необходимый ритуал сдачи мочи на анализ. При моем поступлении в означенную тут случился непредвиденный конфуз: я не хотел. Наверное вся влага испарилась из меня пока я в жаркий летний денек добирался до приемного покоя в общественном транспорте; к тому же у меня была высокая температура. Очаровательная девушка лет осьмнадцати, никак не более, в ослепительной белой крахмальной косынке и столь же белом соблазнительном минихалатике, заставившим сразу, как только я вошел в покой, слегка разогнаться мое слишком художественное воображение, стукнула по тумбочке возле топчана, на котором маялся я, здоровенной - не иначе как из под огурцов - банкой. Я перевел взгляд с банки на девичьи коленки - контур правой гнулся и струился внутри предъявленной мне стеклотары - потом выше, выше, и остановил на медсестрицыном переносье: я не постигал причем здесь посудина сия.
- Ну!.. - сказала она.
- Что? - не понял я.
- Вы что - в первый раз, что вам все объяснять надо?
Я снова перевел взгляд на банку.
- А зачем такая большая?
- Ну извиняйте, какие есть. Вас никто не просит ее наполнять - сколько сможете.
Дефект жопы мешал мне держать темп, я опять слегка задумался.
- Если я вас правильно понял, я должен по...мочиться сюда, так что ли?
- Ну не я же!
- Прямо сейчас?
- Я выйду - сжалилась она, и таки вышла.
Когда она вернулась через пару минут я дремал. К пустой банке крался солнечный зайчик.
- В чем дело? - сказала она тоном учительницы.
Я понял, что попался: прозвенел звоночек - а контрольная не сдана...
- Может мы того... отложим пока. Я не готов соответствовать. - Я пытался быть легким и непринужденным, меня все еще манили ее коленки, vis-a-vis в пустоте покоев - и этот трехпуговичный минихалатик. Об жопе думать не хотелось, тем более об анализах...
- Послушайте, мне тут с вами дурака валять некогда. Вы не выйдете отсюда пока не сдадите мочу! - она не на шутку рассердилась. Она была при исполнении, а тут ей палки в колеса вставляют, за девочку принимают!
- Даю вам пять минут! - это был ультиматум.
В эти пять минут я видел сон про зайчика, тягостно промахивавшегося мимо банки с маринованными коленками. Зайчик свалился с края тумбочки, и был таков.
- Вы надо мной издеваетесь? - закричали коленки.
Кажется я даже не открыл глаз.
- Девушка! Это вы надо мной издеваетесь. Я не хочу писать - разве не понятно? Я вам не кран - открыл и полилось. Застрелитесь с вашими банками!
- Знаем мы как они не хочут! - расколол внезапно паузу пронизительный мерзко-бабий коммунальный дискант из соседней комнаты, той где заполнялись формуляры - Триппер у блядей подцепил, а теперь куражится!
А-а!.. Тут еще и завуч выискался?! Когда я пришел ее не было - но нельзя же молодежь без пригляду держать, и вот выскочила стража-подмога из засады!!
Я вылетел на гадючий голос и увидел кряжистую бабенцию, по уши налитую как гноем злобой на весь подлый род мужской за то, что от века не нашлось ни одного неразборчивого или пьяного настолько, чтобы дать ей хоть на раз почувствовать себя женщиной.
- Ты, гадина нетраханная! - заорал я, забыв про коленки и халатики - Я тебе сейчас в ладошке поебаться принесу, с сифоном в придачу, чтоб тебе веселей подыхать от климакса было!!!
Такого даже она не ожидала. Да я и сам пребалдел малехо от собственной - и такой! - прыти, откуда только она взялась, наверное начиналась горячка.
Однако никакого катарсиса ни с кем не случилось. Я плюхнулся обратно на уже привычный топчан, предоставив девушкам полную свободу расхлебывания всей этой мути. За себя я был спокоен - меня надо было оперировать, и никто не имел право отказать мне, каким-бы саботажником и хулиганом я не был.
Кажется озадаченные девицы кому-то звонили и советовались; я подремывал вполглаза, но даже вполуха не подслушивал. Потом опять пришли коленки - чихать я на них хотел - забрали банку, а на освободившееся местечко положили лист писчей бумаги и авторучку.
Вот так!
- Пишите объяснительную! - теперь халатик превратился в броню, в скафандр, а личико под косынкой - в железную маску.
- И что я должен объяснять? - мне не было смешно, я устал и плохо себя чувствовал.
- Что вы отказываетесь сдать мочу на анализ.
Я решил в последний раз проявить иронию и жалость.
- Девушка, дорогая, я не отказываюсь сдать мочу - я просто не хочу писать. Андестенд?
Но ее было уже ничем не пронять. Она развернулась почти по-военному - на каблуках, даром что была в тапочках, и ухиляла восвояси. И даже попа ее под натянутым халатиком выражала негодование и непреклонность.
Я написал объяснительную - этот жанр был освоен давно.
"Заява.
Сим заявляю, что я, имярек, не сдал мочу на анализ потому, что не хотел писать (нет мочи)".
Число, подпись.
Можно было бы и позаковыристей, оно того стоило, и в другой раз я не преминул бы обстебать это дело по полной программе, но мне уже было влом изощряться.
При проверке документа медсестрица сходу застряла на первом слове. Она шевелила губами пытаясь вникнуть в это загадочное "сим", и я уже приготовился к новому туру объяснений и примечаний, но видать ее тоже все достало и, так и не въехав в прелесть текста, она отнесла его на стол в ту комнату, где сидела усмиренная и тишайшая ее дуэнья.
Больше никто не сказал ни слова. Пришел дежурный врач, и уже через полчаса я, взрезаный и зашитый, ловил на койке с прохладным чистым бельем кайф от наркоза.
Наутро я пересказал в лицах и красках этот анекдот соседям по палате - новым моим друзьям. Они разнесли по отделению весть о прикольном чуваке-новичке, и в следующие дни мне пришлось еще не раз повторять свой номер в курилке и в столовой на бис.
Анализ мочи я сдал на третий или на четвертый день - спохватились!
Сестрица-красавица то и дело попадалась мне на глаза в коридорах и на лестницах, по которым я шлялся часто без всякой надобности, просто чтобы кости размять - и тогда я кричал ей еще издали "Девушка, где ваша банка - я как раз иду до ветру!". Естественно она шарахалась и резко меняла курс.