Ремемба про сон
...To die - to sleep -
To sleep! perchance to dream: ay, there is the rub;
For in that sleep of death to come...
(Shakespeare, Hamlet)
29 августа 1985 года я должен был умереть; это было очень легко - мне дико хотелось спать, страшно, никогда, ни с какого недосыпа сон с такой силой не наваливался на меня - а был случай, когда я не спал почти пять суток (если кто-то думает, что это невозможно, так вот таки да, возможно). Случилось это посреди бела дня, на скамеечке в сквере площади Искусств. Рядом со мной сидела девушка, которой я обещал в этот день экскурсию по тайным местечкам города, не в каждом путеводителе значащимся. А за десять минут до этого сидения у меня был обморок, закончившийся тем, что я выблевал литра два крови. Если бы заснул - умер бы. Мне об этом сказал через восемь лет врач. По рекомендации друзей я пришел лечиться от желудочной хвори к знатному гастроэнтерологу; выслушав меня, он задал несколько наводящих вопросов, которые заставили меня вспомнить давний случай. Далее последовала еще пара вопросов, сформулированных со всей возможной деликатностью: понимаете ли, сказал доктор, обычно такие вещи случаются с теми, кто чрезмерно нагружает организм, ведет экстремальный образ жизни, например от этого умер Высоцкий, во сне, это называется синдром Мюллера-Вайса, случается после прерванного запоя. Именно то, что тогда у меня и было. Мысль о том, что я оказался крепче Высоцкого меня сильно поддержала в тот момент; чуть позже я сообразил, что был ровно на десять лет его моложе когда меня настигло. Еще чуть позже я допер, что если доплясался на десять лет раньше, то значит и впрямь несколько погорячился.
Тогда, 29-го августа, тупо созерцая в подворотне проходного двора в тылу "Европейской" сотворенную мной лужу крови, я понял что это звоночек. Но не заснул не поэтому, и не потому, что знал - это не сон, а смерть. Все было проще: я не мог себе позволить испортить окончательно этот день девушке и без того изрядно напуганной, притом, что мне удалось избавить ее от лицезрения концовки моего обморока. Меня связывало с ней не слишком сильное, но все-таки благодарное чувство: мы месяц проработали вместе во время гастролей ее театра - назавтра она уезжала домой, мы могли никогда больше не встретиться, а она очень любила Питер, город ее мечты. Я поборол сон, через полчаса мы покинули сквер, и я провел ее по укромным закоулкам города, а вечером повез к моему другу, где мы просидели за легкой выпивкой всю ночь. Через год она вышла за моего друга замуж, теперь у них трое почти взрослых детей.