For Fergus Rules the Brazen Cars
Я пошел сегодня в оперу в Большой на "Франциска", получив билет, как обычно, за полтора часа до начала (и, как обычно, бывает с билетами, купленными в последний момент, он был по какой-то вполне разумной цене). "Франциск" - современная опера, написанная Сергеем Невским и входящая в проект Opergruppa по привлечению современной российской оперы в академические театры. "Франциск" - опера с непростой музыкой и непростыми темами: о святости и эгоцентричности, о святом и о его окружении, об отношении общества к людям, не очень похожим на среднего представителя - в общем, опера, по которой можно прекрасно судить об окружающем пространстве.
Когда я зашел в здание, где расположена новая сцена, в фойе камерный ансамбль исполнял прелюдию, а живая цепь из людей перемещалась в сторону сцены - один человек в конце цепи отцеплялся и переходил в самое начало цепи, застывая на все то время, пока до него снова не дойдет очередь. Шли до сцены они довольно долго, поднимаясь по лестнице и заворачивая за разные углы, и, конечно, какая-то дама не приминула позже заметить, ожидая разрешения на вход, что, наверное можно уже и уходить, раз прошло уже почти полчаса с предполагаемого начала спектакля (и, почему-то, мне кажется, что, возможно, для нее это и было бы правильным решением).
В буфете я увидел Кирилла (я же говорю - судьба, но никто не верит) и Настю, и на мое приветствие Кирилл заметил, что они с пикника Афиши. "Разве сегодня был пикник Афиши?" - спросил я. "Нет, мы одеты как с пикника Афиши." - пояснил Кирилл, и действительно на нем были кеды, серые джинсы и под рубашкой торчала футболка. Поскольку я мало что-то понимаю в московском оперном мире, я спросил у Насти, куда в Москве можно пойти в оперу, и заметил, что хочу съездить в Париж на "Пуритане" (одну из моих самых любимых опер) с Дмитрием Корчаком и Ольгой Перетятько. После этого Кирилл стал рассказывать, что он летит до Нового Года три раза в Нью-Йорк. Мне тоже надо будет один раз полететь в Нью-Йорк в октябре, и я решил удалиться, чтобы не смущать никого этой информацией.
Пересказывать содержание оперы было бы бессмысленным занятием, но в момент, когда святой Франциск умирает, он начинает жаловаться на неимоверный шум и гвалт братьев, стоящих вокруг него, - в этот момент милые дамы, сидяшие слева от меня, и обсуждавшие всю оперу "сумбур и какафонию" музыки, решили, что наконец можно и свалить, несмотря на то, что мы были в первом ряду партера. В это время на экранах как раз шел текст о стаккато до чертиков надоевших братьев "тра-та-та-та-та", и я примирился с реальностью и мысленно поапплодировал либреттисту и Сергею - это была прекрасная иллюстрация отношения общества к чему-то непривычному для него.
В самом конце после финальной тоники и затемнения света какой-то ерничающий голос крикнул "Белиссимо", но довольно быстро апплодисменты и крики "Браво" взяли вверх, Сергей Невский, смущенно и нехотя выходил на середину сцены, чтобы сразу оттуда убежать или бросить свой букет цветов кому-то знакомому в зал, а Василий Бархатов пленял репортеров своей беззащитностью, и детской открытостью, и мне все хотелось подойти к нему и его приобнять.
Я вышел на площадь рядом с Театральным проездом и долго-долго смотрел на колесницу Большого, на Метрополь, на белые мерседесы вокруг, на проносившиеся мимо меня на какой-то неествественной скорости мотоциклы с храбрым девушками, вжавшимися в спины молодых людей. Я пил Коку-Колу, распробовывая ее российский вкус, без кукурузного сиропа, но с сахаром, и вспоминал святого франциска и футболку "free pussy riot" у одного из зрителей в зале. На мне были костюм и хорошие туфли, очки и галстук. В моем кармане лежал айфон, и вокруг меня, весь подсвеченный огнями, располагался широкими улицами и проспектами сумбурный город.
Когда я зашел в здание, где расположена новая сцена, в фойе камерный ансамбль исполнял прелюдию, а живая цепь из людей перемещалась в сторону сцены - один человек в конце цепи отцеплялся и переходил в самое начало цепи, застывая на все то время, пока до него снова не дойдет очередь. Шли до сцены они довольно долго, поднимаясь по лестнице и заворачивая за разные углы, и, конечно, какая-то дама не приминула позже заметить, ожидая разрешения на вход, что, наверное можно уже и уходить, раз прошло уже почти полчаса с предполагаемого начала спектакля (и, почему-то, мне кажется, что, возможно, для нее это и было бы правильным решением).
В буфете я увидел Кирилла (я же говорю - судьба, но никто не верит) и Настю, и на мое приветствие Кирилл заметил, что они с пикника Афиши. "Разве сегодня был пикник Афиши?" - спросил я. "Нет, мы одеты как с пикника Афиши." - пояснил Кирилл, и действительно на нем были кеды, серые джинсы и под рубашкой торчала футболка. Поскольку я мало что-то понимаю в московском оперном мире, я спросил у Насти, куда в Москве можно пойти в оперу, и заметил, что хочу съездить в Париж на "Пуритане" (одну из моих самых любимых опер) с Дмитрием Корчаком и Ольгой Перетятько. После этого Кирилл стал рассказывать, что он летит до Нового Года три раза в Нью-Йорк. Мне тоже надо будет один раз полететь в Нью-Йорк в октябре, и я решил удалиться, чтобы не смущать никого этой информацией.
Пересказывать содержание оперы было бы бессмысленным занятием, но в момент, когда святой Франциск умирает, он начинает жаловаться на неимоверный шум и гвалт братьев, стоящих вокруг него, - в этот момент милые дамы, сидяшие слева от меня, и обсуждавшие всю оперу "сумбур и какафонию" музыки, решили, что наконец можно и свалить, несмотря на то, что мы были в первом ряду партера. В это время на экранах как раз шел текст о стаккато до чертиков надоевших братьев "тра-та-та-та-та", и я примирился с реальностью и мысленно поапплодировал либреттисту и Сергею - это была прекрасная иллюстрация отношения общества к чему-то непривычному для него.
В самом конце после финальной тоники и затемнения света какой-то ерничающий голос крикнул "Белиссимо", но довольно быстро апплодисменты и крики "Браво" взяли вверх, Сергей Невский, смущенно и нехотя выходил на середину сцены, чтобы сразу оттуда убежать или бросить свой букет цветов кому-то знакомому в зал, а Василий Бархатов пленял репортеров своей беззащитностью, и детской открытостью, и мне все хотелось подойти к нему и его приобнять.
Я вышел на площадь рядом с Театральным проездом и долго-долго смотрел на колесницу Большого, на Метрополь, на белые мерседесы вокруг, на проносившиеся мимо меня на какой-то неествественной скорости мотоциклы с храбрым девушками, вжавшимися в спины молодых людей. Я пил Коку-Колу, распробовывая ее российский вкус, без кукурузного сиропа, но с сахаром, и вспоминал святого франциска и футболку "free pussy riot" у одного из зрителей в зале. На мне были костюм и хорошие туфли, очки и галстук. В моем кармане лежал айфон, и вокруг меня, весь подсвеченный огнями, располагался широкими улицами и проспектами сумбурный город.