Притча о тени
Алаудин привез Али в замок Аламут и поселил под надзором своих слуг, которые повиновались хозяину беспрекословно и относились к нему как к тени Всевышнего на земле (так они его и называли). Алаудин был добр к маленькому Али, а мальчик боялся его и одновременно обожал до умопомрачения.
«Если дядя Алаудин тень Всевышнего, - думал он, - пусть я, когда вырасту, стану тенью этой тени. И ничего больше мне не надо…»
<…>
[Spoiler (click to open)]
- Когда-то ты спрашивал, - сказал Алаудин, - почему меня называют тенью Всевышнего. Я объяснил тебе, что все дело в моем смирении, и это так и есть. Своих желаний у меня нет, и я просто инструмент в руке Царя Царей. Но есть и другая причина, о которой я не мог сказать тебе, потому что ты был слишком мал. Меня называют тенью Вседержителя, ибо в моей власти показывать людям его чудеса и тайны. Вернее, не сами эти чудеса и тайны, поскольку они слишком грандиозны для слабого человеческого разума, а только их тень… <…> Вчера ты одним глазом заглянул в рай.
<…>
- В молодости я обучался у великих улемов, - сказал он, - и постиг от них одну высокую истину, которую не понял сразу. И только постепенно ее смысл стал мне ясен. Улемы говорили, что материалом, из которого Всевышний создает рай, служат человеческие мысли о прекрасном и сладостном. Поэтому легкое несовершенство увиденного тобой объясняется убожеством твоих собственных представлений о том, каким должно быть божественное наслаждение. Ведь каковы кирпичи, таков и построенный из них дом. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Это звучало убедительно. Сам Али ни за что на свете не додумался бы до такой простой мысли.
И все-таки в словах Алаудина что-то было не так. Али охватил руками голову и задумался. Из памяти почему-то никак не шли жирные черные мухи.
- Так это и был рай? - спросил он. - Он именно такой?
- Я не говорил, что могу показать рай. Я могу показать лишь его тень.
- А чем тень отличается от рая?
Вместо ответа Алаудин поднял перед собой руку так, что она попала в падающий из окна солнечный луч. На стене напротив появилась тень его кисти.
- Смотри, - сказал он. - По тени моей руки ты можешь судить, что у меня есть пальцы, и этих пальцев пять. Когда я поворачиваю руку, по изменениям тени ты понимаешь в общих чертах, как рука устроена. Но все же разница между тенью и рукой тоже есть, не правда ли?
Пальцы Алаудина были унизаны драгоценными перстнями, и солнце ослепительно играло на золоте, в котором сверкали мелкие сапфиры, огромный рубин и ограненные ромбом изумруды. Это был хороший ответ.
- А почему в раю все чувства совсем иные? Я переживал все происходящее иначе, чем обычно. <…> Все было совсем не так, как на земле.
- Это и делает рай раем, - улыбнулся Алаудин. - У меня нет ключей от небесного рая. Но есть тень этих ключей. Отперев тенью ключа тень двери, я могу показать тебе тень вечного счастья.
«Если дядя Алаудин тень Всевышнего, - думал он, - пусть я, когда вырасту, стану тенью этой тени. И ничего больше мне не надо…»
<…>
[Spoiler (click to open)]
- Когда-то ты спрашивал, - сказал Алаудин, - почему меня называют тенью Всевышнего. Я объяснил тебе, что все дело в моем смирении, и это так и есть. Своих желаний у меня нет, и я просто инструмент в руке Царя Царей. Но есть и другая причина, о которой я не мог сказать тебе, потому что ты был слишком мал. Меня называют тенью Вседержителя, ибо в моей власти показывать людям его чудеса и тайны. Вернее, не сами эти чудеса и тайны, поскольку они слишком грандиозны для слабого человеческого разума, а только их тень… <…> Вчера ты одним глазом заглянул в рай.
<…>
- В молодости я обучался у великих улемов, - сказал он, - и постиг от них одну высокую истину, которую не понял сразу. И только постепенно ее смысл стал мне ясен. Улемы говорили, что материалом, из которого Всевышний создает рай, служат человеческие мысли о прекрасном и сладостном. Поэтому легкое несовершенство увиденного тобой объясняется убожеством твоих собственных представлений о том, каким должно быть божественное наслаждение. Ведь каковы кирпичи, таков и построенный из них дом. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Это звучало убедительно. Сам Али ни за что на свете не додумался бы до такой простой мысли.
И все-таки в словах Алаудина что-то было не так. Али охватил руками голову и задумался. Из памяти почему-то никак не шли жирные черные мухи.
- Так это и был рай? - спросил он. - Он именно такой?
- Я не говорил, что могу показать рай. Я могу показать лишь его тень.
- А чем тень отличается от рая?
Вместо ответа Алаудин поднял перед собой руку так, что она попала в падающий из окна солнечный луч. На стене напротив появилась тень его кисти.
- Смотри, - сказал он. - По тени моей руки ты можешь судить, что у меня есть пальцы, и этих пальцев пять. Когда я поворачиваю руку, по изменениям тени ты понимаешь в общих чертах, как рука устроена. Но все же разница между тенью и рукой тоже есть, не правда ли?
Пальцы Алаудина были унизаны драгоценными перстнями, и солнце ослепительно играло на золоте, в котором сверкали мелкие сапфиры, огромный рубин и ограненные ромбом изумруды. Это был хороший ответ.
- А почему в раю все чувства совсем иные? Я переживал все происходящее иначе, чем обычно. <…> Все было совсем не так, как на земле.
- Это и делает рай раем, - улыбнулся Алаудин. - У меня нет ключей от небесного рая. Но есть тень этих ключей. Отперев тенью ключа тень двери, я могу показать тебе тень вечного счастья.