Дежурство
Дежурить надо, конечно, на перекрёстке, это самое удобное место, сразу несколько улиц хорошо просматриваются, каждого прохожего заметно издалека. Но зато и ветер здесь дует, точно вам говорю, со всех четырёх сторон одновременно: куда ни повернись, ветер тут же радостно швыряется тебе снегом прямо в лицо.
Петрович притопывает на месте, хлопает руками в меховых перчатках, кончик носа у него покраснел. Я смотрю на него, и меня пробирает холод, которого я только что почти совсем не чувствовал - уж больно заразительно, со вкусом мёрзнет Петрович.
- Гляди, - говорит он, выдыхая вместе со словами белое облако пара, - гляди, вон, вроде бы, наш клиент.
Я гляжу, куда он показывает, и киваю: молодец, Петрович, всё правильно, наш клиент и есть. Идёт, покачиваясь из стороны в сторону, вид усталый, пустой мешок на плече красной тряпкой повис. Укатала дедушку праздничная ночь.
Мы идём ему навстречу - а бедняга, кажется, даже этого не замечает. Раз в несколько секунд он рывком поднимает голову, мутным взглядом оглядывается вокруг и слегка изменяет траекторию движения, ориентируясь на светящуюся махину главной городской ёлки. За ним остаётся неровный зигзаг следов, их быстро засыпает снег.
- Привет, - говорит Петрович не очень громко, чтобы не испугать клиента.
Бывает, что, услышав незнакомый голос, кто-то бросается бежать, а гоняться за ними по сугробам, прямо скажем, удовольствие ниже среднего. Этот испуганным не выглядит, уже хорошо.
- Эй, привет, - повторяет Петрович, - Ты меня слышишь?
- С-слышу, - бормочет клиент, не очень внятно, но разборчиво. - С-с праз-зником, рбята.
- С праздником, дедушка мороз! - отвечаю я. - Ты подарки нам принёс? Честное слово, мы хорошо себя вели в этом году!
Он останавливается, трясёт мешком и разводит руками:
- Н-ни одного пдарка н-не осталось!
- Это жаль, - вздыхает Петрович. - Ну тогда, может, какое-нибудь желание исполнишь?
Дед мороз серьёзно задумывается и неуверенно говорит:
- Мне бы…
Останавливается, вздыхает, с явным усилием встаёт ровнее и произносит довольно-таки отчётливо:
- Мне бы домой, ребята. Поздно уже. Устал я, весь день работал, - и, в доказательство своих слов, ещё раз трясёт мешком.
Ой-ёй, вот это совсем плохо. Настолько плохо, что я даже слегка теряюсь - когда клиенты ведут себя так, меня накрывает, я об этом хорошо знаю и ничего с этим поделать не могу.
А дед мороз между тем стоит, глядя на мигающую ёлку, хмурится и шевелит губами - ещё немного, и он, пожалуй, припомнит свой адрес, достанет из кармана паспорт и попросит проводить его домой. На этой стадии я практически бессилен. Хорошо, что как раз для таких случаев у меня есть Петрович.
Он приобнимает клиента за плечи, тот не возражает, хотя явно не очень доволен, но Петрович, не обращая на его недовольство ни малейшего внимания - у меня бы так точно не получилось - ведёт его за собой.
- Ну, ну, - бурчит Петрович, - домой это, конечно, хорошо, домой это правильно, только давай сначала посидим, погреемся, поговорим, у нас как раз тут машина, вон она стоит, недалеко, сам говоришь, устал, еле на ногах держишься.
Он аккуратно подводит его к машине, открывает дверь и помогает забраться на заднее сидение, закрывает дверь, выпрямляется и вздыхает:
- В последний момент поймали, похоже.
- Точно, - говорю. - Спасибо, - говорю.
Петрович нетерпеливо шевелит заиндвевшими бровями и кивает на машину - какое, мол, спасибо, давай уже, твоя работа только начинается. Это правда, ничего не скажешь, и я ныряю внутрь.
Клиент сидит неподвижно, только хмурится, пытаясь сообразить, где он и что с ним происходит. Глядит в окно - но мы с Петровичем специально поставили машину так, чтобы ёлки не было видно. Между прочим, пришлось постараться, потому что эту здоровую фигню видно отовсюду, как маяк - собственно, она, в каком-то смысле, и есть маяк, мимо не пройдёшь. Зря, что ли, мы дежурим именно тут. В общем, в окно глядеть смысла нет, там только снег и немного стены рядом стоящего дома, клиент отворачивается и вопросительно смотрит на меня.
- Мешок-то с плеча сними, - я говорю мягко, успокаивающе, чтобы не спугнуть клиента. - Всё равно он уже пустой, правда?
- Н-нет, - упрямо мотает головой, - К-какой же я тогда буду дед-мроз без мшка?
- Никакой, - честно отвечаю я. - Да ты, по правде сказать, и сейчас никакой, разве нет?
- Да! - неожиданно соглашается он и бросает мешок на сидение.
Я выдыхаю. Петрович снаружи всё видит и незаметно для клиента показывает мне большой палец. Лиха беда начало, всё у нас получится.
- Вот и хорошо, - продолжаю я. - Может, шапку тоже снимешь? Тут тепло. Зачем тебе шапка?
- Тепло, - подумав, отвечает клиент, прикасается к шапке и отдёргивает руку.
-Чай, - предлагаю, - будешь?
Не дожидаясь ответа, отвинчиваю крышку термоса, острый травяной запах заполняет машину, я закрываю глаза и дышу, настраиваясь на нужный лад.
- Эт-то что?
- Просто чай. Пей. Помогает успокоиться и ни о чём не думать, это как раз то, что тебе сейчас нужно, честное слово.
Неуверенно протягивает руку, берёт чашку, делает глоток. Молчит. Хорошо.
Я говорю:
- Конечно, ты устал, столько всего, та ещё ночка выдалась, правда? Ёлки, игрушки, подарки, мишура и прочее.
Он делает какое-то движение - то ли пожимает плечами, то ли вздрагивает. Неудивительно.
Я говорю:
- Они не хотели ничего плохого, честное слово. Особенно дети. Тебе просто не повезло.
Говорю:
- Понимаешь, они здесь одновременно и верят в чудо, и не верят в него, причём всей большой человечьей толпой сразу, для таких, как ты, это практически идеальная ловушка, легко свалиться и почти невозможно выбраться. Приходишь на зов, становишься тем волшебным, чего они так ждут, и вдруг оказывается, что все или почти все вокруг считают, что ты вовсе не чудо, а обыкновенный человек, такой же, как они, только с накладной бородой и в красной шубе, с одним-двумя ты бы справился, но их слишком много, и вот к вечеру ты уже забыл, кто ты, забыл, зачем и почему спустился сюда, забыл, что сегодня просто ночь открытых дверей, одна из многих, и что ты просто заглянул, отозвавшись на приглашение поиграть, а тут, понимаешь, такое.
Говорю:
- … . …, …! … …, … … … !!
Дверца машины распахивается, хорошо, что Петрович успевает отпрыгнуть, плохо, что он при этом падает спиной прямо в сугроб, хорошо, что сугроб свежий и мягкий. Из машины в небо с треском устремляется поток света, рассыпается фейерверком, гаснет.
Бегущий мимо прохожий поднимает голову, провожает взглядом и спешит дальше - кто будет сегодня удивляться салютам, в самом деле.
- Ух ты, - говорит Петрович. - Яркий какой. Сиреневый.
Я сижу, перед глазами вспыхивают сиреневые пятна. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не рассыпаться и не взлететь самому. Как раз для таких моментов у меня есть Петрович.
- Ты в порядке? - он кладёт руку мне на плечо, рука тяжёлая и она придавливает меня к сидению, возвращая материальность.
Это правильно: ещё почти вся ночь впереди, работы полно.
- Поехали, - говорит Петрович, - прокатимся до отделения, Лена звонила, сказала, привели там одного, лыка не вяжет. Хорошо, если напился, а вдруг из ваших?
- Ты ей сказал, чтобы его никто не спрашивал, как его зовут и где он живёт? - быстро уточняю я. - А то, если он вдруг из наших, пока мы едем, твои ребята из лучших побуждений угробят его в человека насовсем.
- Конечно, сказал, - обижается Петрович. - все ж знают, что по дедам морозам сегодня я дежурный.
И мы едем в отделение.
(с) silver-mew
Настоящий новогодний позитивный триллер!