Греза Жизни.
В бесконечной синеве непрекращающейся ночи отражают звездный свет пластиковые цветы. Фиолетовые, белые, красные, желтые - все они кажутся немного призрачными из-за тумана. И в густом тумане бродят по полю коровы, и жуют эти цветы без запаха. Одна корова поднимает голову, долго смотрит вдаль - в ее взгляде бесконечная мудрость и безвольная гармония с окружающей ее синевой.
Когда-то гладкий и блестящий колпачок ручки теперь весь покрылся царапинами и измялся. На поверхности его поблескивала слюна, заполняя все мелкие вмятины. Собственно, в том, что я держал в зубах, уже не так-то просто было узнать колпачок. Химический вкус наполнял рот и от этого было немного неприятно, но я не мог остановиться. В случайной, постоянно изменяющейся комбинации вмятин и изгибов угадывалась какая-то нездоровая красота поврежденного. Я вынул колпачок изо рта и безразлично посмотрел на него, отложил в сторону и вернулся к работе надо дипломом.
Окутанная синевой корова, не торопясь, опустила голову. И стояла тишина, и слышно было только, как трескается разрываемый пластик да как коровы иногда с шумом вдыхают воздух. И все было правильно.
Когда-то гладкий и блестящий колпачок ручки теперь весь покрылся царапинами и измялся. На поверхности его поблескивала слюна, заполняя все мелкие вмятины. Собственно, в том, что я держал в зубах, уже не так-то просто было узнать колпачок. Химический вкус наполнял рот и от этого было немного неприятно, но я не мог остановиться. В случайной, постоянно изменяющейся комбинации вмятин и изгибов угадывалась какая-то нездоровая красота поврежденного. Я вынул колпачок изо рта и безразлично посмотрел на него, отложил в сторону и вернулся к работе надо дипломом.
Окутанная синевой корова, не торопясь, опустила голову. И стояла тишина, и слышно было только, как трескается разрываемый пластик да как коровы иногда с шумом вдыхают воздух. И все было правильно.