Военные сборы лета 1984 года. Часть Шестая.
Другим сильным впечатлением оказалось дежурство в карауле. Это был совершенно особый опыт, хотя бы потому, что целые сутки никто из нас не спал. Ночью меня в одиночку поставили с автоматом сторожить какой-то научный объект. Вокруг было темно только возле зданий горел свет фонаря. Я должен был постоянно проходить по кольцу территорию длиной порядка двухсот метров. По разным концам стояли телефоны, проходя мимо них, надо было звонить в часть и докладывать обстановку. Парень, которого я сменил, посоветовал снять автомат с предохранителя, чтобы не было страшно, но это было ниже моего достоинства. И вот там впервые я почувствовал, что сплю прямо на ходу. Подходя к зданию, вдруг обнаружил там сидящего на ступеньках светловолосого прапора. Когда я приблизился, он погрозил пальцем и сказал: "Плохо ты служишь, курстант!". Я помотал головой в разные стороны и прапор исчез, но потом он мне ещё пару раз там являлся.
Днём следующего дня меня поставили охранять солдат с гауптвахты во время их работ. И тут я впервые почувствовал, что совершенно не умею быть строгим с людьми: они вели себя со мной хоть и уважительно,но совершенно вольно. Позже подобное чувство у меня возникло в общение с детьми. Удивительно, что один заморыш из однокурсников ростом метр с кепкой гонял этих солдат как хотел: его слушались беспрекословно. Помню как к одному из моих подопечных (это был парень с кудрявым чубом, явно из дедов), лениво ковырявших лопатой землю, подошёл какой-то сержант. Он сказал: "Эх ты! Напился в увольнении! Вот из-за таких москвичей и не пускают на побывку". Парень в ответ огрызнулся, а потом нам рассказал, что его поймал патруль. Он был пьяным и в костюме, его взяли под арест, а костюм потом сожгли. Уж не знаю как они вычислили, что он солдат.
Вечером попали на КПП, где стоял небольшой шлагбаум. Говорили, что там по ночам приходят девки, но наша смена была скучной: так никто и не появился. Потом в темноте, возвращаясь с дежурства, я видел как три пьяных офицера в обнимку качаясь шли по части.
Кроме всего прочего на сборах дали каждому поводить самостоятельно военную технику. У нас были инженерно-десантные войска, а потому нашей техникой были ГСП - гусеничный самоходный паром и ПТС - плавающий транспортер средний. В институтских учебных классах эти две махины стояли в специально отведённом зале и была возможность влезть внутрь и всё это потрогать и почувствовать.
А тут мы ездили по полю под руководством инструкторов из наших же курсантов (это были те ребята, которые разбирались в машинах и тёрлись возле офицеров, часто во время занятий по военной подготовке они чинили им Жигули). Помню как я спустился через люк, сел с некоторым испугом за "штурвал", а инструктор кричит мне сквозь рёв мотора "Поддай газку!". А я даже не пойму что это значит. Тогда он мне так несколько презрительно даже говорит: "У тебя что машины что ли нет?". Но в целом всё прошло нормально. Хотя рассказывали, что за месяц до нас там какой-то придурок влетел на ПТС в столб и обесточил на несколько часов весь посёлок. Генерал ему в награду дал неделю гауптвахты.
Из интересных мероприятий было ещё подрывное дело, которое вёл любимец сборов - капитан Бутов. Взрывали мы там в основном пни и болота. Взрывы выглядели эффектно: пни разламывались, а вода в болоте подобно ядерному грибу поднималась вверх, мгновение застывала на высшей точке, а потом падала обратно. Когда готовили взрыв, я вдруг занервничал и даже почувствовал некоторый страх. Капитан это как-то заметил, молча подошёл и помог со всем разобраться.
Ближе к концу сборов (была уже середина Августа) тем, кто ещё не уходил в увольнение, дали возможность на выходные съездить домой. Среди них оказался и я, но ехать было некуда: родители с сестрой отправились отдыхать в Болгарию. Оставался вариант поехать к двоюродной сестре отца, но почему-то не хотелось, хотя я к ним очень хорошо относился. В итоге двинулся к своему студенческому другу Лёше. Он на сборы не попал потому как у него зрение -30. Забавно, что, не посещая военную кафедру, он любил прийти на обычные занятия в галифе и сапогах на босу ногу. Я его всегда подкалывал: "Отдаёшь хоть какую-то дань Родине?". Два дня мы провели с ним время в научных беседах. Лёша, несмотря на весь свой эгоизм и чудаковатость, всегда был прелестным малым.
Вернулся я под вечер воскресного дня, многих ещё не было. А из отделения на месте кроме меня был только Миша Кочетков - тот самый угрюмый парень-пловец. Он достал какую-то странную бутылку и мы выпили. Пойло оказалось качественным. Я удивился : "Что это?". Оказалось, что самогон. Так вот я его впервые случайно попробовал. Выпив, Миша разговорился и рассказал, что он поехал домой к жене, а она, как выяснилось, отправилась как раз к его родителям. В общем разминулись. Я посетовал, что так нескладно вышло. А он вдруг с какой-то загадочной улыбкой сказал: "Ничего страшного! Там у неё в это время сестра оказалась, мы так время хорошо провели. Даже лучше получилось". Потом посидел немного задумавшись и опять повторил: "Даже лучше получилось!"
Ну а я, конечно, такой рассказ сочинил о своей поездке в Москву, что мне обе роты завидовали. С Лёшей никто из ребят не общался, а потому я им уверенно поведал как ездил к красивой девушке и как всё классно было. Один мальчик из отделения даже всхлипнул.
(Продолжение в следующем номере)
Днём следующего дня меня поставили охранять солдат с гауптвахты во время их работ. И тут я впервые почувствовал, что совершенно не умею быть строгим с людьми: они вели себя со мной хоть и уважительно,но совершенно вольно. Позже подобное чувство у меня возникло в общение с детьми. Удивительно, что один заморыш из однокурсников ростом метр с кепкой гонял этих солдат как хотел: его слушались беспрекословно. Помню как к одному из моих подопечных (это был парень с кудрявым чубом, явно из дедов), лениво ковырявших лопатой землю, подошёл какой-то сержант. Он сказал: "Эх ты! Напился в увольнении! Вот из-за таких москвичей и не пускают на побывку". Парень в ответ огрызнулся, а потом нам рассказал, что его поймал патруль. Он был пьяным и в костюме, его взяли под арест, а костюм потом сожгли. Уж не знаю как они вычислили, что он солдат.
Вечером попали на КПП, где стоял небольшой шлагбаум. Говорили, что там по ночам приходят девки, но наша смена была скучной: так никто и не появился. Потом в темноте, возвращаясь с дежурства, я видел как три пьяных офицера в обнимку качаясь шли по части.
Кроме всего прочего на сборах дали каждому поводить самостоятельно военную технику. У нас были инженерно-десантные войска, а потому нашей техникой были ГСП - гусеничный самоходный паром и ПТС - плавающий транспортер средний. В институтских учебных классах эти две махины стояли в специально отведённом зале и была возможность влезть внутрь и всё это потрогать и почувствовать.
А тут мы ездили по полю под руководством инструкторов из наших же курсантов (это были те ребята, которые разбирались в машинах и тёрлись возле офицеров, часто во время занятий по военной подготовке они чинили им Жигули). Помню как я спустился через люк, сел с некоторым испугом за "штурвал", а инструктор кричит мне сквозь рёв мотора "Поддай газку!". А я даже не пойму что это значит. Тогда он мне так несколько презрительно даже говорит: "У тебя что машины что ли нет?". Но в целом всё прошло нормально. Хотя рассказывали, что за месяц до нас там какой-то придурок влетел на ПТС в столб и обесточил на несколько часов весь посёлок. Генерал ему в награду дал неделю гауптвахты.
Из интересных мероприятий было ещё подрывное дело, которое вёл любимец сборов - капитан Бутов. Взрывали мы там в основном пни и болота. Взрывы выглядели эффектно: пни разламывались, а вода в болоте подобно ядерному грибу поднималась вверх, мгновение застывала на высшей точке, а потом падала обратно. Когда готовили взрыв, я вдруг занервничал и даже почувствовал некоторый страх. Капитан это как-то заметил, молча подошёл и помог со всем разобраться.
Ближе к концу сборов (была уже середина Августа) тем, кто ещё не уходил в увольнение, дали возможность на выходные съездить домой. Среди них оказался и я, но ехать было некуда: родители с сестрой отправились отдыхать в Болгарию. Оставался вариант поехать к двоюродной сестре отца, но почему-то не хотелось, хотя я к ним очень хорошо относился. В итоге двинулся к своему студенческому другу Лёше. Он на сборы не попал потому как у него зрение -30. Забавно, что, не посещая военную кафедру, он любил прийти на обычные занятия в галифе и сапогах на босу ногу. Я его всегда подкалывал: "Отдаёшь хоть какую-то дань Родине?". Два дня мы провели с ним время в научных беседах. Лёша, несмотря на весь свой эгоизм и чудаковатость, всегда был прелестным малым.
Вернулся я под вечер воскресного дня, многих ещё не было. А из отделения на месте кроме меня был только Миша Кочетков - тот самый угрюмый парень-пловец. Он достал какую-то странную бутылку и мы выпили. Пойло оказалось качественным. Я удивился : "Что это?". Оказалось, что самогон. Так вот я его впервые случайно попробовал. Выпив, Миша разговорился и рассказал, что он поехал домой к жене, а она, как выяснилось, отправилась как раз к его родителям. В общем разминулись. Я посетовал, что так нескладно вышло. А он вдруг с какой-то загадочной улыбкой сказал: "Ничего страшного! Там у неё в это время сестра оказалась, мы так время хорошо провели. Даже лучше получилось". Потом посидел немного задумавшись и опять повторил: "Даже лучше получилось!"
Ну а я, конечно, такой рассказ сочинил о своей поездке в Москву, что мне обе роты завидовали. С Лёшей никто из ребят не общался, а потому я им уверенно поведал как ездил к красивой девушке и как всё классно было. Один мальчик из отделения даже всхлипнул.
(Продолжение в следующем номере)