Памяти полосы "Искусство" в газете "Сегодня"
Поминальная статья Аллы Латыниной. «Литературная газета». 27 ноября 1996 года
Вот уже две недели газета "Сегодня" выходит в своем новом обличье,
оскопленная, потускневшая, посеревшая. Почти вдвое уменьшившись в объеме, она отказалась не только от ряда "фирменных" полос второй тетрадки, но зачем-то и от своего броского логотипа, от эффектной верстки, делавшей ее узнаваемой издали - в киоске ли, в руках ли пассажира метро. Явившись в феврале 1993-го на газетный рынок высокомерной топ-моделью - вот сейчас я всем вам покажу, какой должна быть Современная Газета, - вызвав гром рукоплесканий, шикания и толков (разве такой наряд годится для будничной жизни? для простого человека?), она сходит с подиума, торопливо сменяя модель "от кутюр" на костюм "эпохи Москвошвея", словно задалась новой целью - раствориться в серой толпе. Среди полос, подвергшихся вивисекции, - самая стильная и эффектная полоса газеты, служившая в то же время постоянным источником раздражения, выплескивающегося на страницы других изданий ("ЛГ" не была исключением). Я имею в виду, конечно,
полосу "Искусство".
Чаще всего отдел искусства "Сегодня" упрекали в снобизме, авторам ставили в вину барственный тон, высокомерие, произвол, расчетливую невнятность речи (плевать мне на тебя, читатель, - я самовыражаюсь), тусовочность, пристрастие к чужим и снисходительность к своим. И, увы, упрекали справедливо. Хамство отдела искусства было особым - не простодушным хамством парвенюшки, каким пробавляется скандальная пресса, и потому необидным (кассирша в магазине облаяла), но высокомерным жестом тайного советника, протягивающего чиновнику низшего класса два пальца. Это оскорбляло. Не все хотели пожимать два пальца. Одни считали, что их собственный чин ничуть не ниже. Другие полагали, что высокие придворные звания гордецов - сплошная мнимость, ибо пожалованы нелигитимным монархом, каковым является в искусстве авангард, постмодернизм и прочие модные, но, в сущности, маргинальные штучки.
В газете весело и высокомерно посмеивались. "Самым неожиданным для меня образом я постоянно слышу разговоры о том, что я и мои коллеги пишем о каком-то маргинальном искусстве. А Настоящее Искусство - оно совсем другое, это не задницу показывать. Я же убежден, что в определенные моменты и таким действиям приписывается статус искусства", - предваряет одну из своих статей Андрей Ковалев. Ни малейшей попытки объясниться. Обращение к единомышленникам через головы непосвященных. Но даже эти "непосвященные", чаще всего принадлежащие к старшему поколению
интеллектуалов и раздраженные непросвещенностью молодой художественной тусовки, абсолютизирующей свой узкий опыт, вынуждены были признать, что на тех же полосах, где рассуждают о свинских проделках Кулика, называя их проектами, не упускают случая откликнуться на самую серьезную, академическую работу по теории искусства, что Андрей Немзер, как ни относиться к его оценкам, не обойдет своим вниманием все мало-мальски приметное в литературе и филологии, что все заметные театральные премьеры, кинофестивали, выставки, книги попадут в поле зрения отдела, что там собрались профессионалы, воплощающие в жизнь свой, да - элитарный, экспериментальный, авангардный, но целостный проект.
Но роман авангардного отдела искусства с крупным капиталом не мог быть долгим по тем же причинам, по каким не мог быть долгим, скажем, роман русского авангарда 20-х годов с "товарищем правительством" - у патрона были
принципиально другие цели и принципиально другие эстетические представления. Будет ли в газете субботнее приложение с теми же авторами или нет, создаст Борис Кузьминский на новой газетной площадке сходный отдел или сделает совсем другой, получит ли в свое распоряжение Андрей Немзер новую газетную трибуну или не получит - все это уже не имеет существенного значения. Отдела искусства газеты "Сегодня" в его настоящем виде как некоей эстетической целостности не существует. Нет полосы, стилистику которой мало кто любил, но все "отдавали должное" - и из возбудителя общественного спокойствия в литературно-художественно-театральном мире она превращается в факт истории культуры.
Глава в учебнике нового Овсянико-Куликовского. Тема кандидатской диссертации прилежного ученого. Он, академический исследователь русской журналистики постсоветского периода, отрешенно прочтет старые подшивки, отметит со знаком плюс широту охвата культурных явлений, принципиально новую для русских газет, разнообразие и новаторский характер рубрик, продуманность и стильность оформления полос. Он порассуждает о прелести и опасностях той игры в маски, которую затеяла газета, о преимуществах и просчетах кружковости, о новаторском и игровом характере рубрик типа "камера пыток", "тревожные пространства", "пятая стена", "ночь нежна", "птица Додо" и т. п., показав, как игровое начало здесь постепенно вытесняется все более автоматизирующимся приемом, и в конце диссертации напишет, что опыт отдела искусства газеты "Сегодня" (1993 - 1996) - яркая страница в истории постсоветской печати.
Возможно, там найдется место даже эпитету "легендарный". Но на этом я не
настаиваю.
Вот уже две недели газета "Сегодня" выходит в своем новом обличье,
оскопленная, потускневшая, посеревшая. Почти вдвое уменьшившись в объеме, она отказалась не только от ряда "фирменных" полос второй тетрадки, но зачем-то и от своего броского логотипа, от эффектной верстки, делавшей ее узнаваемой издали - в киоске ли, в руках ли пассажира метро. Явившись в феврале 1993-го на газетный рынок высокомерной топ-моделью - вот сейчас я всем вам покажу, какой должна быть Современная Газета, - вызвав гром рукоплесканий, шикания и толков (разве такой наряд годится для будничной жизни? для простого человека?), она сходит с подиума, торопливо сменяя модель "от кутюр" на костюм "эпохи Москвошвея", словно задалась новой целью - раствориться в серой толпе. Среди полос, подвергшихся вивисекции, - самая стильная и эффектная полоса газеты, служившая в то же время постоянным источником раздражения, выплескивающегося на страницы других изданий ("ЛГ" не была исключением). Я имею в виду, конечно,
полосу "Искусство".
Чаще всего отдел искусства "Сегодня" упрекали в снобизме, авторам ставили в вину барственный тон, высокомерие, произвол, расчетливую невнятность речи (плевать мне на тебя, читатель, - я самовыражаюсь), тусовочность, пристрастие к чужим и снисходительность к своим. И, увы, упрекали справедливо. Хамство отдела искусства было особым - не простодушным хамством парвенюшки, каким пробавляется скандальная пресса, и потому необидным (кассирша в магазине облаяла), но высокомерным жестом тайного советника, протягивающего чиновнику низшего класса два пальца. Это оскорбляло. Не все хотели пожимать два пальца. Одни считали, что их собственный чин ничуть не ниже. Другие полагали, что высокие придворные звания гордецов - сплошная мнимость, ибо пожалованы нелигитимным монархом, каковым является в искусстве авангард, постмодернизм и прочие модные, но, в сущности, маргинальные штучки.
В газете весело и высокомерно посмеивались. "Самым неожиданным для меня образом я постоянно слышу разговоры о том, что я и мои коллеги пишем о каком-то маргинальном искусстве. А Настоящее Искусство - оно совсем другое, это не задницу показывать. Я же убежден, что в определенные моменты и таким действиям приписывается статус искусства", - предваряет одну из своих статей Андрей Ковалев. Ни малейшей попытки объясниться. Обращение к единомышленникам через головы непосвященных. Но даже эти "непосвященные", чаще всего принадлежащие к старшему поколению
интеллектуалов и раздраженные непросвещенностью молодой художественной тусовки, абсолютизирующей свой узкий опыт, вынуждены были признать, что на тех же полосах, где рассуждают о свинских проделках Кулика, называя их проектами, не упускают случая откликнуться на самую серьезную, академическую работу по теории искусства, что Андрей Немзер, как ни относиться к его оценкам, не обойдет своим вниманием все мало-мальски приметное в литературе и филологии, что все заметные театральные премьеры, кинофестивали, выставки, книги попадут в поле зрения отдела, что там собрались профессионалы, воплощающие в жизнь свой, да - элитарный, экспериментальный, авангардный, но целостный проект.
Но роман авангардного отдела искусства с крупным капиталом не мог быть долгим по тем же причинам, по каким не мог быть долгим, скажем, роман русского авангарда 20-х годов с "товарищем правительством" - у патрона были
принципиально другие цели и принципиально другие эстетические представления. Будет ли в газете субботнее приложение с теми же авторами или нет, создаст Борис Кузьминский на новой газетной площадке сходный отдел или сделает совсем другой, получит ли в свое распоряжение Андрей Немзер новую газетную трибуну или не получит - все это уже не имеет существенного значения. Отдела искусства газеты "Сегодня" в его настоящем виде как некоей эстетической целостности не существует. Нет полосы, стилистику которой мало кто любил, но все "отдавали должное" - и из возбудителя общественного спокойствия в литературно-художественно-театральном мире она превращается в факт истории культуры.
Глава в учебнике нового Овсянико-Куликовского. Тема кандидатской диссертации прилежного ученого. Он, академический исследователь русской журналистики постсоветского периода, отрешенно прочтет старые подшивки, отметит со знаком плюс широту охвата культурных явлений, принципиально новую для русских газет, разнообразие и новаторский характер рубрик, продуманность и стильность оформления полос. Он порассуждает о прелести и опасностях той игры в маски, которую затеяла газета, о преимуществах и просчетах кружковости, о новаторском и игровом характере рубрик типа "камера пыток", "тревожные пространства", "пятая стена", "ночь нежна", "птица Додо" и т. п., показав, как игровое начало здесь постепенно вытесняется все более автоматизирующимся приемом, и в конце диссертации напишет, что опыт отдела искусства газеты "Сегодня" (1993 - 1996) - яркая страница в истории постсоветской печати.
Возможно, там найдется место даже эпитету "легендарный". Но на этом я не
настаиваю.