Грани неразумного
Алексей Зимин, более или менее известный как kuzma-diary
Журнал Vogue, номер 8 за 2005 год («итальянский» номер)
У народов - то же самое, что и у отдельно взятых людей. Много званных, да мало избранных. Посмотришь иной раз на карту и подумаешь: а с какого, интересно, перепугу коптит небо, например, Коми-Пермяцкий АО, ну и успокаиваешь себя мыслью, что, возможно, и у него есть своя непростая планетарная миссия.
Другое дело - Италия. С ней все решительно и бесповоротно понятно. Эта страна существует только для того, чтобы вызывать у остального мира гулкое чувство неполноценности. Я уж не говорю про Монику Беллуччи. Посмотрите на итальянок, что называется, в массе. Где еще в Старом свете вы найдете такую прорву сексуальности, жизни, душевного здоровья и прелестной самоуверенности? Где еще в мире миниатюрным считается пятый размер груди? Потом, присмотревшись, конечно, замечаешь, что у итальянок дряблые животы и обвислые задницы. И пока эти задницы обойдешь - папироску выкуришь. Что к тридцати годам у итальянок пробиваются гусарские усы, а седьмой размер груди в качестве постоянной детали пейзажа - это утомительно, как фильмы Д'Амато и Тинто Брасса.
Но все равно - итальянки прекрасны. Потому что где еще можно встретить людей, которым было бы так удобно и органично в этих злокозненных жировых складках? Кто еще носит свой целлюлит, как знамя победы? Итальянки обаятельны, как пиво в жаркую погоду. Про пиво ведь никто не рискнет сказать, что оно на вкус, как амброзия. Оно горькое и водянистое, от него пучит в животе и свербит в мозгу, но при сорокоградусной температуре запотевшая кружка этой ячменной дряни вызывает только радость и восторг. Я не люблю пиво, но летом иногда не могу удержаться от этого идиотского соблазна. У меня чудесная стройная жена, но мне нравятся дебелые итальянки. Я знаю, что то же самое испытывают еще миллионы мужчин в нашей северной стране. Мужчин, которые терпеть не могут пива и которые без ума от своих жен. Мне кажется, что это не преступление, а если и преступление, то в нем виновны не мы - хмурые обитатели бледно зеленых равнин. В нем виновата Италия.
Я догадываюсь, откуда растут эти соблазнительно целлюлитные ноги. У России - нет прошлого, очень ни шатко ни валкое настоящее и вся надежда на будущее. У Италии - роскошное прошлое, удивительное настоящее и там не нужно думать о будущем. Потому что все самое хорошее здесь уже произошло и его было так много, что рикошет добивает до сегодняшнего дня.
В Италии все гармонично даже в своей чрезмерности. Природа, люди, забастовки профсоюзов, музей Ватикана, нафаршированный античными скульптурами так, что практически неотличим от придорожного магазинчика, торгующего гипсовыми копиями Аполлона и кадками для фикусов.
Какая еще страна в мире смогла бы с ловкостью наперсточника убедить все остальное человечество, что комья вареного текста являются высшим достижением гастрономической цивилизации? Здесь люди, которые в обычной жизни трепещут перед каждой калорией и два раза переспрашивают официанта, на каком бульоне готовится суп, превращаются в троглодитов и безостановочно чередуют пенне арабьята со спагетти болонезе. Я сам видел этих людей, я был одним из них. Всякий раз, попадая в Италию, я изменяю сразу всем диетическим заповедям. Конечно, у меня есть научные оправдания собственного бессилия. Спагетти, приготовленные правильно, то есть аль денте, и из твердой пшеницы - совершенно ни влияют на фигуру. Диетологические институты ради моей слабости установили, что если пасте аккомпанируют оливковое масло холодной выжимки и помидор, не встретивший на своем жизненном пути фосфата и нитрата, то все это идет только на пользу.
Но дело даже не в фосфатах. Италия превращает обыкновенный ужин в откровение. Вы бывали когда-нибудь в Портофино? Всячески рекомендую. Самая красивая в мире гавань, сонные прибрежные кафе, где кофе разбавлен солеными брызгами, буколические виллы, робко, как нечаянно попавшие в альпинисты члены школьного драмкружка, громоздятся на скалы. бутики Prada и Gucci размером с чемодан Louis Vuitton. Вы бросаете машину на стоянке у входа в город и идете пешком. Топтать мостовую узких улочек Портофино надо живыми ногами, сквозь тонкую подошву впитывая теплоту стертого камня. После короткой экскурсии, за время которой вы умиляетесь нарядному благочестию церкви Святого Георгия и убеждаетесь, что Gucci так и не внял мольбам разноплеменных модников и не снизил цены на кожаные ремни, вы идете в ужинать в порт. В порту вы заказываете клецки с песто и каких-нибудь гадов с песто. Расплатившись по счету, вы еще долго потом удивляетесь, как дорого, оказывается, может стоить толченый в ступе базилик и как дешево ценится то удовольствие, которое он приносит.
При этом я вовсе не считаю, что то, что готовят в Италии - это безумно вкусно. Положа руку на сердце, в Италии вообще очень мало приличных ресторанов в парижском, лондонском или даже московском понимании. Во Флоренции я потратил три дня на знаменитый флорентийский бифштекс, о котором я столько читал и слышал. Я заранее изучил все сетевые и книжные ресурсы, я запасся надежной инсайдерской информацией. Я ходил из траттории в остерию и заказывал, заказывал жареное на решетке мясо. И везде они было просто горелым. Отменное, выдающееся мясо тосканских коров было беспощадно сожжено на решетке. Не как книги Бруно на костре инквизиции, а лишь слегка обуглено языками пламени ровно настолько, чтоб у мяса был прогорклый вкус угля. При этом меня убеждали, что так и должно быть, что прогорклый вкус угля и делает флорентийский бифштекс флорентийским бифштексом. Но поскольку я выступал в роли ресторанного критика, меня эти отговорки не устраивали. Потом, правда, уже где-то в Монтепульчано я заказал тот же самый бифштекс с бутылкой россо, но уже не как ресторанный критик, а просто, как голодный турист. Я смотрел на ворованный из арт-музеев пейзаж, вдыхал теплый ветер, пахнущий кипарисом и вечностью, и знаете - это был один из лучших обедов в моей жизни, хотя бифштекс был так же злонамеренно обуглен.
Разумеется, есть люди, очарованные Италией до такой степени, что видят в хрустящем блине пиццы венец эволюции, а миф об итальянской кухне становится для них мифом о загробной жизни. Эти люди, вернувшись домой, потом все время тоскуют, что итальянские рестораны вне Италии кажутся им несъедобными. У них даже случается натуральная ломка. Время от времени они идут в какую-нибудь московскую или лондонскую тратторию, а потом расстраиваются ужасно. Тамошняя пицца наводит их на мрачные мысли. "Итальянская кухня не поддается растаможке" - тоскуют они: "Настоящий кофе варят только на пьяцца ди Пополо, а фарфале? Разве это фарфале?" Я думаю, что именно так люди становятся изменниками родины и атеистами. Да - именно с чашки кофе все и начинается. Ведь бог вообще-то склонен делать совершенные вещи вроде Италии, а если Россия - это явная ошибка, значит - бога нет. А какая может быть историческая перспектива у страны, где не умеют варить эспрессо? "Зато мы делаем ракеты" - не ответ. Ракету, увы, на хлеб не намажешь.
Но по какому-то неправильному, но важному счету изменники и атеисты правы. Правы, когда засматриваются на масштабные сиськи римских матрон. Правы, когда покупают итальянские башмаки, у которых после недели хождения по московским хлябям отваливаются подошвы. Правы, когда увлеченно наматывают на вилки метровых червяков спагетти, нарушая и без того расшатанный углеводно-щелочной баланс.
Я не знаю, существует ли научное объяснение понятию "благодать", но в Италии - благодать это что-то вроде постоянного климатического фронта. В воздухе этой страны есть какой-то тонкий механизм, преображающий вещи, делающий из тыквы карету, из воды - вино, а из блудницы - галилейскую деву. При этом тыква так и остается тыквой, вода - водой, и я не ручаюсь за честь всякого, кто окажется с этой галилейской девой в темном углу.
В России нам кажется, что несовершенство человека - вещь ужасная. В Италии - из несовершенства лепят самые прекрасные на свете вещи. И там становится понятно, что счастье - это игра света, запах толченого базилика и сильно пережаренный бифштекс, а Коми-Пермяцкий АО существует только для того, чтобы его жители могли хотя бы раз в жизни получить шенгенскую визу, расплеваться с шереметьевскими таможенниками, приземлиться в Аэропорту Генуи, Рима или Венеции и узнать, что такое бывает.
Журнал Vogue, номер 8 за 2005 год («итальянский» номер)
У народов - то же самое, что и у отдельно взятых людей. Много званных, да мало избранных. Посмотришь иной раз на карту и подумаешь: а с какого, интересно, перепугу коптит небо, например, Коми-Пермяцкий АО, ну и успокаиваешь себя мыслью, что, возможно, и у него есть своя непростая планетарная миссия.
Другое дело - Италия. С ней все решительно и бесповоротно понятно. Эта страна существует только для того, чтобы вызывать у остального мира гулкое чувство неполноценности. Я уж не говорю про Монику Беллуччи. Посмотрите на итальянок, что называется, в массе. Где еще в Старом свете вы найдете такую прорву сексуальности, жизни, душевного здоровья и прелестной самоуверенности? Где еще в мире миниатюрным считается пятый размер груди? Потом, присмотревшись, конечно, замечаешь, что у итальянок дряблые животы и обвислые задницы. И пока эти задницы обойдешь - папироску выкуришь. Что к тридцати годам у итальянок пробиваются гусарские усы, а седьмой размер груди в качестве постоянной детали пейзажа - это утомительно, как фильмы Д'Амато и Тинто Брасса.
Но все равно - итальянки прекрасны. Потому что где еще можно встретить людей, которым было бы так удобно и органично в этих злокозненных жировых складках? Кто еще носит свой целлюлит, как знамя победы? Итальянки обаятельны, как пиво в жаркую погоду. Про пиво ведь никто не рискнет сказать, что оно на вкус, как амброзия. Оно горькое и водянистое, от него пучит в животе и свербит в мозгу, но при сорокоградусной температуре запотевшая кружка этой ячменной дряни вызывает только радость и восторг. Я не люблю пиво, но летом иногда не могу удержаться от этого идиотского соблазна. У меня чудесная стройная жена, но мне нравятся дебелые итальянки. Я знаю, что то же самое испытывают еще миллионы мужчин в нашей северной стране. Мужчин, которые терпеть не могут пива и которые без ума от своих жен. Мне кажется, что это не преступление, а если и преступление, то в нем виновны не мы - хмурые обитатели бледно зеленых равнин. В нем виновата Италия.
Я догадываюсь, откуда растут эти соблазнительно целлюлитные ноги. У России - нет прошлого, очень ни шатко ни валкое настоящее и вся надежда на будущее. У Италии - роскошное прошлое, удивительное настоящее и там не нужно думать о будущем. Потому что все самое хорошее здесь уже произошло и его было так много, что рикошет добивает до сегодняшнего дня.
В Италии все гармонично даже в своей чрезмерности. Природа, люди, забастовки профсоюзов, музей Ватикана, нафаршированный античными скульптурами так, что практически неотличим от придорожного магазинчика, торгующего гипсовыми копиями Аполлона и кадками для фикусов.
Какая еще страна в мире смогла бы с ловкостью наперсточника убедить все остальное человечество, что комья вареного текста являются высшим достижением гастрономической цивилизации? Здесь люди, которые в обычной жизни трепещут перед каждой калорией и два раза переспрашивают официанта, на каком бульоне готовится суп, превращаются в троглодитов и безостановочно чередуют пенне арабьята со спагетти болонезе. Я сам видел этих людей, я был одним из них. Всякий раз, попадая в Италию, я изменяю сразу всем диетическим заповедям. Конечно, у меня есть научные оправдания собственного бессилия. Спагетти, приготовленные правильно, то есть аль денте, и из твердой пшеницы - совершенно ни влияют на фигуру. Диетологические институты ради моей слабости установили, что если пасте аккомпанируют оливковое масло холодной выжимки и помидор, не встретивший на своем жизненном пути фосфата и нитрата, то все это идет только на пользу.
Но дело даже не в фосфатах. Италия превращает обыкновенный ужин в откровение. Вы бывали когда-нибудь в Портофино? Всячески рекомендую. Самая красивая в мире гавань, сонные прибрежные кафе, где кофе разбавлен солеными брызгами, буколические виллы, робко, как нечаянно попавшие в альпинисты члены школьного драмкружка, громоздятся на скалы. бутики Prada и Gucci размером с чемодан Louis Vuitton. Вы бросаете машину на стоянке у входа в город и идете пешком. Топтать мостовую узких улочек Портофино надо живыми ногами, сквозь тонкую подошву впитывая теплоту стертого камня. После короткой экскурсии, за время которой вы умиляетесь нарядному благочестию церкви Святого Георгия и убеждаетесь, что Gucci так и не внял мольбам разноплеменных модников и не снизил цены на кожаные ремни, вы идете в ужинать в порт. В порту вы заказываете клецки с песто и каких-нибудь гадов с песто. Расплатившись по счету, вы еще долго потом удивляетесь, как дорого, оказывается, может стоить толченый в ступе базилик и как дешево ценится то удовольствие, которое он приносит.
При этом я вовсе не считаю, что то, что готовят в Италии - это безумно вкусно. Положа руку на сердце, в Италии вообще очень мало приличных ресторанов в парижском, лондонском или даже московском понимании. Во Флоренции я потратил три дня на знаменитый флорентийский бифштекс, о котором я столько читал и слышал. Я заранее изучил все сетевые и книжные ресурсы, я запасся надежной инсайдерской информацией. Я ходил из траттории в остерию и заказывал, заказывал жареное на решетке мясо. И везде они было просто горелым. Отменное, выдающееся мясо тосканских коров было беспощадно сожжено на решетке. Не как книги Бруно на костре инквизиции, а лишь слегка обуглено языками пламени ровно настолько, чтоб у мяса был прогорклый вкус угля. При этом меня убеждали, что так и должно быть, что прогорклый вкус угля и делает флорентийский бифштекс флорентийским бифштексом. Но поскольку я выступал в роли ресторанного критика, меня эти отговорки не устраивали. Потом, правда, уже где-то в Монтепульчано я заказал тот же самый бифштекс с бутылкой россо, но уже не как ресторанный критик, а просто, как голодный турист. Я смотрел на ворованный из арт-музеев пейзаж, вдыхал теплый ветер, пахнущий кипарисом и вечностью, и знаете - это был один из лучших обедов в моей жизни, хотя бифштекс был так же злонамеренно обуглен.
Разумеется, есть люди, очарованные Италией до такой степени, что видят в хрустящем блине пиццы венец эволюции, а миф об итальянской кухне становится для них мифом о загробной жизни. Эти люди, вернувшись домой, потом все время тоскуют, что итальянские рестораны вне Италии кажутся им несъедобными. У них даже случается натуральная ломка. Время от времени они идут в какую-нибудь московскую или лондонскую тратторию, а потом расстраиваются ужасно. Тамошняя пицца наводит их на мрачные мысли. "Итальянская кухня не поддается растаможке" - тоскуют они: "Настоящий кофе варят только на пьяцца ди Пополо, а фарфале? Разве это фарфале?" Я думаю, что именно так люди становятся изменниками родины и атеистами. Да - именно с чашки кофе все и начинается. Ведь бог вообще-то склонен делать совершенные вещи вроде Италии, а если Россия - это явная ошибка, значит - бога нет. А какая может быть историческая перспектива у страны, где не умеют варить эспрессо? "Зато мы делаем ракеты" - не ответ. Ракету, увы, на хлеб не намажешь.
Но по какому-то неправильному, но важному счету изменники и атеисты правы. Правы, когда засматриваются на масштабные сиськи римских матрон. Правы, когда покупают итальянские башмаки, у которых после недели хождения по московским хлябям отваливаются подошвы. Правы, когда увлеченно наматывают на вилки метровых червяков спагетти, нарушая и без того расшатанный углеводно-щелочной баланс.
Я не знаю, существует ли научное объяснение понятию "благодать", но в Италии - благодать это что-то вроде постоянного климатического фронта. В воздухе этой страны есть какой-то тонкий механизм, преображающий вещи, делающий из тыквы карету, из воды - вино, а из блудницы - галилейскую деву. При этом тыква так и остается тыквой, вода - водой, и я не ручаюсь за честь всякого, кто окажется с этой галилейской девой в темном углу.
В России нам кажется, что несовершенство человека - вещь ужасная. В Италии - из несовершенства лепят самые прекрасные на свете вещи. И там становится понятно, что счастье - это игра света, запах толченого базилика и сильно пережаренный бифштекс, а Коми-Пермяцкий АО существует только для того, чтобы его жители могли хотя бы раз в жизни получить шенгенскую визу, расплеваться с шереметьевскими таможенниками, приземлиться в Аэропорту Генуи, Рима или Венеции и узнать, что такое бывает.