Марина Цветаева о Германии.
Удивительно,как у нас совпали мысли.Мысли о такой стране,как Германия....
"Страна, где закон не только считается с исключением: благоговеет перед ним. Потому что в каждом конторщике дремлет поэт. Потому что в каждом портном просыпается скрипач. Потому что в каждом пивном льве по зову родины проснётся лев настоящий"
<...>
"Я, может быть, дикость скажу, но для меня Германия - продолженная Греция, древняя, юная. Германцы унаследовали. И, не зная греческого, ни из чьих рук, ни из чьих уст, кроме германских, того нектара, той амброзии не приму"
<...>
"Музыку я определённо чувствую Германией (как любовность - Францией, тоску - Россией). Есть такая страна - музыка, жители - германцы"
<...>
"Во мне много душ. Но главная моя душа - германская. Во мне много рек, но главная моя река - Рейн. Вид готических букв сразу ставит меня на башню: на самый высший зубец! (Не буквы, а зубцы. Zacken - какое великолепие!). В германском гимне я растворяюсь.
Lieb Vaterland, magst ruhig sein ("Люби отечество и можешь быть спокойным").
Вы только прислушайтесь к этому magst, - точно лев - львёнку! Ведь это сам Рейн говорит: Vater Rhein! Как же тут не быть спокойным?!"
<...>
"А Gottesjungling! (юный бог). Не весь ли Феб встаёт в хороводе своих любимцев!
А Urkraft! (первобытная сила), - не весь ли просыпающийся Хаос! Эта приставка: Ur! Urquelle, Urkunde, Urzeit. (Первобытный источник, древний акт, древние времена)
Urahne, Ahne, Mutter und Kind
In dumpfer Stube beisammen sind...
(Прародитель, предок, мать и дитя/В глухом пространстве объединены...)
Ведь это вечность воет! Волком, в печной трубе. Каждая такая Urahne - Парка"
<...>
"О, я их видела: Naturmenschen с шевелюрами краснокожих, пасторов, помешавшихся на Дионисе, пасторш, помешавшихся на хиромантии, почтенных старушек, ежевечерне, после ужина, совещающихся с умершим "другом" (мужем) - и других старушек - Marchenfrau, сказочниц по призванию и ремеслу, ремесленниц сказки. Сказка, как ремесло, и как ремесло кормящее. - Оцените страну.
О, я их видела! Я их знаю! Другому кому-нибудь о здравомыслии и скуке немцев! Это страна сумасшедших, с ума сшедших на высшем разуме - духе".
<...>
"Исполнительность немецких тел вы принимаете за рабство германских душ! Нет души свободней, души мятежней, души высокомерней! Они русским братья, но они мудрее (старше?) нас. Борьба с рыночной площади быта перенесена всецело на высоты духа. Им здесь ничего не нужно. Отсюда покорность. Ограничение себя здесь для безмерного владычества там. У них нет баррикад, но у них философские системы, взрывающие мир, и поэмы, его заново творящие".
<...>
"- Ну, а как с войной?
- А с войной так: не Александр Блок - с Райнером Мария Рильке, а пулемёт с пулемётом. Не Александр Скрябин - с Рихардом Вагнером, а дредноут с дредноутом. Был бы убит Блок - оплакивала бы Блока (лучшую Россию), был бы убит Рильке - оплакивала бы Рильке (лучшую Германию), и никакая победа, наша ли, их ли, не утешила бы".
<...>
"- Ну, а как с немецкими зверствами?
- Но я говорила о качественной Германии, не о количественной. Качество, порождаемое количество - вот зверство. Человек наедине не зверь (не от чего и не с кем). Зверство начинается с Каина и Авеля, Ромула и Рема, то есть с цифры два. От сей роковой цифры до числа двузначного и дальше - катастрофическое нарастание зверства, с каждой единицей утысячеряющегося".
<...>
"- Что вы любите в Германии?
- Гёте и Рейн.
- Ну, а современную Германию?
- Страстно.
- Как, несмотря на...
- Не только не смотря - не видя!
- Вы слепы?
- Зряча.
- Вы глухи?
- Абсолютный слух.
- Что же вы видите?
- Гётевский лоб над тысячелетьями.
- Что же вы слышите?
- Рокот Рейна сквозь тысячелетия.
- Но это вы о прошлом!
- О будущем!"
<...>
"А германская ли мерзость, российская ли - не различаю. Да никто и не различит. Как Интернационал - зло, так и Зло-интернационал.
Vous avez pris l'Alsace et la Lorraine
Mais notre coeur, vous ne l'aurez jamais
Vous avez cru germaniser la plaine,
Mais malgre vous nous resterons francais...
[Вы захватили Эльзас и Лотарингию,
Но сердец наших не завоюете никогда.
Вы надеялись сделать нашу землю германской,
Вопреки вам она останется французской... (фр.).]
Под это я росла. (Престарелые гувернантки-француженки.) И это во мне так же свято, как “Wacht am Rhein” [“Стража на Рейне”]. И это во мне не спорит. Великое согласие высот.
Страсть к каждой стране, как к единственной - вот мой Интернационал. Не третий, а вечный.
"Страна, где закон не только считается с исключением: благоговеет перед ним. Потому что в каждом конторщике дремлет поэт. Потому что в каждом портном просыпается скрипач. Потому что в каждом пивном льве по зову родины проснётся лев настоящий"
<...>
"Я, может быть, дикость скажу, но для меня Германия - продолженная Греция, древняя, юная. Германцы унаследовали. И, не зная греческого, ни из чьих рук, ни из чьих уст, кроме германских, того нектара, той амброзии не приму"
<...>
"Музыку я определённо чувствую Германией (как любовность - Францией, тоску - Россией). Есть такая страна - музыка, жители - германцы"
<...>
"Во мне много душ. Но главная моя душа - германская. Во мне много рек, но главная моя река - Рейн. Вид готических букв сразу ставит меня на башню: на самый высший зубец! (Не буквы, а зубцы. Zacken - какое великолепие!). В германском гимне я растворяюсь.
Lieb Vaterland, magst ruhig sein ("Люби отечество и можешь быть спокойным").
Вы только прислушайтесь к этому magst, - точно лев - львёнку! Ведь это сам Рейн говорит: Vater Rhein! Как же тут не быть спокойным?!"
<...>
"А Gottesjungling! (юный бог). Не весь ли Феб встаёт в хороводе своих любимцев!
А Urkraft! (первобытная сила), - не весь ли просыпающийся Хаос! Эта приставка: Ur! Urquelle, Urkunde, Urzeit. (Первобытный источник, древний акт, древние времена)
Urahne, Ahne, Mutter und Kind
In dumpfer Stube beisammen sind...
(Прародитель, предок, мать и дитя/В глухом пространстве объединены...)
Ведь это вечность воет! Волком, в печной трубе. Каждая такая Urahne - Парка"
<...>
"О, я их видела: Naturmenschen с шевелюрами краснокожих, пасторов, помешавшихся на Дионисе, пасторш, помешавшихся на хиромантии, почтенных старушек, ежевечерне, после ужина, совещающихся с умершим "другом" (мужем) - и других старушек - Marchenfrau, сказочниц по призванию и ремеслу, ремесленниц сказки. Сказка, как ремесло, и как ремесло кормящее. - Оцените страну.
О, я их видела! Я их знаю! Другому кому-нибудь о здравомыслии и скуке немцев! Это страна сумасшедших, с ума сшедших на высшем разуме - духе".
<...>
"Исполнительность немецких тел вы принимаете за рабство германских душ! Нет души свободней, души мятежней, души высокомерней! Они русским братья, но они мудрее (старше?) нас. Борьба с рыночной площади быта перенесена всецело на высоты духа. Им здесь ничего не нужно. Отсюда покорность. Ограничение себя здесь для безмерного владычества там. У них нет баррикад, но у них философские системы, взрывающие мир, и поэмы, его заново творящие".
<...>
"- Ну, а как с войной?
- А с войной так: не Александр Блок - с Райнером Мария Рильке, а пулемёт с пулемётом. Не Александр Скрябин - с Рихардом Вагнером, а дредноут с дредноутом. Был бы убит Блок - оплакивала бы Блока (лучшую Россию), был бы убит Рильке - оплакивала бы Рильке (лучшую Германию), и никакая победа, наша ли, их ли, не утешила бы".
<...>
"- Ну, а как с немецкими зверствами?
- Но я говорила о качественной Германии, не о количественной. Качество, порождаемое количество - вот зверство. Человек наедине не зверь (не от чего и не с кем). Зверство начинается с Каина и Авеля, Ромула и Рема, то есть с цифры два. От сей роковой цифры до числа двузначного и дальше - катастрофическое нарастание зверства, с каждой единицей утысячеряющегося".
<...>
"- Что вы любите в Германии?
- Гёте и Рейн.
- Ну, а современную Германию?
- Страстно.
- Как, несмотря на...
- Не только не смотря - не видя!
- Вы слепы?
- Зряча.
- Вы глухи?
- Абсолютный слух.
- Что же вы видите?
- Гётевский лоб над тысячелетьями.
- Что же вы слышите?
- Рокот Рейна сквозь тысячелетия.
- Но это вы о прошлом!
- О будущем!"
<...>
"А германская ли мерзость, российская ли - не различаю. Да никто и не различит. Как Интернационал - зло, так и Зло-интернационал.
Vous avez pris l'Alsace et la Lorraine
Mais notre coeur, vous ne l'aurez jamais
Vous avez cru germaniser la plaine,
Mais malgre vous nous resterons francais...
[Вы захватили Эльзас и Лотарингию,
Но сердец наших не завоюете никогда.
Вы надеялись сделать нашу землю германской,
Вопреки вам она останется французской... (фр.).]
Под это я росла. (Престарелые гувернантки-француженки.) И это во мне так же свято, как “Wacht am Rhein” [“Стража на Рейне”]. И это во мне не спорит. Великое согласие высот.
Страсть к каждой стране, как к единственной - вот мой Интернационал. Не третий, а вечный.