Чудо рождения Водяной Лилии
переношусь на два года назад... там совершалось чудо... наш рождественский подарок - Лилия!
…декабрь, приближался предполагаемый день родов моего второго малыша. Он должен был родиться в середине декабря, но так сложилось, что моя девочка появилась двумя неделями позже, а чудеса начали происходить на католическое Рождество.
[история родов Лилии]
При своей миниатюрной комплекции и узком тазе я вынашиваю крупных детей, даже если во всем себя ограничиваю. Первого своего ребенка я родила в роддоме, где после того, как отказалась от кесарева сечения, врачи приняли у меня роды на свой страх и риск - со стимуляцией, проколом пузыря, обезболиванием и коллективным выдавливанием младенца из живота и, конечно, со всеми вытекающими из того последствиями. Мне выдалась вторая попытка. Я была полной намерения узнать, что же такое рожать по-настоящему, поэтому я готовилась к домашним родам и ждала, что в этот день произойдет чудо: я рожу без всяких вмешательств, красиво и естественно. С одной стороны, меня подкрепляла эта вера, с другой, все те знания, которые я получила за время этой беременности, вселяли, в меня уверенность, но порой я испытывала какой-то необъяснимый страх. Он блокировал мою психику и тело, мешал мне расслабиться, а малышке не давал пуститься в свой нелегкий путь. Как только я осознала, что все совсем иначе, что скоро, очень скоро у нас будет большой праздник, а сейчас мы находимся у порога чуда рождения, перед необъятным и затягивающим потоком родов, и нужно лишь быть готовым его встретить, как только я поверила в себя, остановившийся ход вещей продолжил свое движение. С каждым днем предродовый поток затягивал меня все больше, пока я не погрузилась на дно и не вынырнула со своей маленькой девочкой наружу…
Для того, чтобы устроить домашние роды, мы с моим мужем Максимом уехали из моего родного города из родительского дома в Сергиев Посад, в неблагоустроенный частный дом без горячей воды, без ванной и туалета. Мы оставили старшего сына с бабушкой и дедушкой. Я решила, что кроме нас с мужем, из моих родственников в родах никто принимать участия не будет, я не хотела посторонних сомнений и страхов людей, которые не были готовы к этому событию. Уехав, мы с моим любимым полностью отключились от внешнего мира и жили друг другом, полностью друг в друге. Никогда я не чувствовала, насколько близок и дорог мне этот человек на ментальном уровне. Впервые после свадьбы мы жили вдвоем. Нам было настолько комфортно и приятно в нашем маленьком нуклеаре без континуума, без родственников, которые норовят навязать свое мнение и обширный негативный опыт, что я невольно задумывалась, может, в нашем современном обществе континуум в понимании Ледлофф - это скорее нечто губительное, тормозящее, нежели важное и необходимое для наших внутренних потребностей и поиска. Мы были здесь и сейчас, и больше ничего нас не касалось.
За это время прошла череда разных событий, дел и вещей, наш дом постепенно благоустраивался и менялся. И я сама была в особом состоянии духа и тела, которые постоянно преобразуются, строятся, меняются... Была какая-то жажда неизвестного, познания нового опыта… Прошла 39 неделя, сороковая, прошел срок предполагаемой даты родов. На первый взгляд я продолжала жить каждый новый день так, как будто ничего не происходит, но внутри начиналось какое-то странное кипение, желание процесса, начала, но так ничего и не происходило. Я испытывала сомнения и страх. Все невыносимее становились предвестники, уже такие яркие и ощутимые. Все чаще я чувствовала резкие боли в пояснице и в связках.
Сочельник
За сутки до начала родов у меня начались прострелы в крестце и связках. Это уже было не совсем похоже на действие релаксина. А в этот вечер боль была настолько сильной, что я не могла двигаться, меня кидало то на четвереньки, то к опоре. Между тем, когда боль отпускала, я продолжала стирать, мыла полы, гладила. Про себя я думала, а вдруг это начало? Но ведь эти прострелы вовсе не похожи на схватки. Начались потягивания внизу живота. Я стала прислушиваться, начала считать промежутки и записывать интервалы. Но промежутки опять колебались, хотя становилось все больше похоже на роды. К тому же срок был 41 неделя, и если это не начало, то что же будет дальше?… Что в этот момент происходило с моим телом, я не знаю. Расходился ли мой таз, или окончательно растягивались связки от тяжести, или это были психосоматические боли от страха и напряжения, но ровно через сутки у меня начались регулярные схватки, а эти боли в связках уже не повторялись.
За две недели до родов я познакомилась в интернете с Аней - девушкой, рожавшей дома в Сергиевом Посаде. Я не могла и предположить, что найду здесь кого-то, кто поддержит меня. В моем родном городе таких не было, а здесь мы все чаще встречали тех, кто против. Но что самое удивительное, Аня предложила мне родить у них в загородном доме, где есть все удобства, есть горячая вода и ванна. Мы все прежнее время готовились рожать в тех условиях, которые имеем. Нет воды, значит, рожаем сухопутно. Это предложение рожать у них сначала нас повергло в недоумение, мы сомневались в том, сможем ли мы чувствовать себя у них, как дома, тем более, что это, хотя и домашняя, но чужая микрофлора. Но в конечном счете я решилась на то, чтобы поехать рожать к ним. Я не ожидала, что мы получим столько внимания, столько поддержки и участия от людей, которых видим третий раз, сколько бы я никогда и нигде не получила в столь уязвимый момент жизни…
Когда Максим пришел с работы, я уже считала промежутки между схватками. Я рассказала ему о своих ощущениях, и мы решили звонить Ане, позвонили, за нами приехал муж Ани, Леша, и довез до места. Дом этот находится не так далеко от Сергиева Посада, при этом уже почти в лесу, среди дач, где ни одной живой души под Новый год.
У меня продолжались потягивания, но я очень боялась того, что всё прекратится. Аня предложила мне сходить в душ. После того, как мы прожили больше месяца без возможности где-то искупаться, эта теплая вода унесла с меня тонну напряжения, набравшегося за последние недели после перехода границы предполагаемого дня родов. Я почувствовала себя легкой, будто я все это время ходила в тяжелой шубе, а сейчас разделась. Да и прострелы прекратились.
Какое-то время я оставалась одна в комнате и прислушивалась к себе и не могла понять, что происходит. Ко мне присоединился Максим. Для нас развели камин. Запах горящей древесины и потрескивание. Незаметно мы оказались одни, Максим включил в наушники «Ночь защиты» Калугина и предложил мне потанцевать. Время суток катилось в ночь, эта песня для меня была ключевой в последние дни, мне очень хотелось укрыться в Максиме, хотелось его защиты, и в этот момент я осознала, что он почувствовал эту мою потребность и подставил мне свои мужские плечи. Мы становились одним, и в этом синхронном движении меня снова начало пробивать насквозь, будто ударами молнии. Я уже не могла стоять, я обхватывала его шею руками и зависала в воздухе…
Вечер продолжался. Мы переместились в кухню, пили чай, разговаривали, меня продолжало простреливать. Аня думала, что это схватки, и прогнозировала мне, что уже скоро все закончится. Но в какой-то момент все затихло. Схватки остановились, прострелы перестали беспокоить. Нужно было радоваться облегчению от боли, но моему разочарованию не было предела. Я так радовалась этой пришедшей боли, пусть даже очень резкой и сильной. Как я могла обмануться так, ведь не в первый же раз! Нет, это был первый раз - первые настоящие роды. Они должны были начаться сами, безо всякой помощи, без страха переносить ребенка дольше, без страха слишком большого веса ребенка, без страха осложнений. Максим успокаивал меня и просил не переживать, все произойдет непременно, зато теперь он знает, какова будет его роль в родах, теперь он знает, что это красиво. Я прильнула к нему и так мы заснули… Ночью продолжались тренировочные схватки. Я просыпалась от боли, а потом не могла заснуть от голода и потерянной от прострелов энергии - я отыскала в рюкзаке Максима коврижку, которую ему вручили на работе, съела целиком и только тогда смогла глубоко заснуть. Так завершился сочельник.
Рождество
Наутро я решила, что больше не буду считать никаких интервалов. В этом нет необходимости. Я вспомнила вдруг то, что говорил Мишель Оден о неокортексе, о том, что нельзя в родах использовать рациональное мышление, а счет его стимулирует и блокирует родовой поток. Тогда я решила: даже если что-то изменится, я никому не скажу об этом, буду вести себя так, будто ничего не происходит, мне не нужно лишнее внимание. Нужно было отпустить ситуацию, перестать контролировать и ждать начала, будто вратарь на воротах, ожидающий летящего в него мяча. Мы общались с нашими новыми знакомыми, пили чай. К вечеру Леша приготовил вкуснейший ужин, Максим предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Вокруг бегали детишки Ани с Лешей, на втором этаже сверкала елка в гирляндах, приятно смеркалось. Иногда Максим снова включал музыку в наушники, и когда у меня начиналось потягивание, он так нежно и вместе с этим уверенно гладил мой живот.
Я сходила в ванную, уже был готов ужин, а Максим уже выбрал фильм о Тибете, но у меня появилось странное мутное ощущение в голове: в ней закрутилась ноющая боль, мешающая расслабиться. Она становилась все сильнее, фильм меня начал раздражать, я перестала его воспринимать, положила голову на колени мужа, боль продолжала пульсировать. Я вспоминала слова Ингрид Бауэр, что всякая продолжающаяся во времени боль сигнализирует о какой-то подавленной энергии. Но я не знала, что делать! У меня началась паника и отчаяние. Я предчувствовала близкие роды, и меня пугало их начало параллельно с головной болью.
Я закрылась в самой маленькой комнате в доме. Вечером ее прекрасно освещает уличный фонарь, за окном сыпал мелкий влажный снег. Я накрылась одеялом и свернулась в позу эмбриона. У меня продолжались схватки. Голову не отпускало. Я уже решилась на то, чтобы выпить таблетку, но таблеток в этом доме не было. А после окончания фильма ко мне пришел Леша и предложил помочь мне справиться с головной болью, он искал руками мою боль, и на какое-то время она даже отпускала меня, иногда перекатывалась из одной половины головы в другую и под конец после временного затишья она вцепилась в мое темя. Со мной остался Максим. Я попросила его мне почитать что-нибудь на иврите, а у меня тихо текли слезы. Вдруг я спросила его:
- Максим, а есть какая-то молитва, смысл которой - пусть все будет так, как должно быть, я все приму?
- Есть. Хорошо, - ответил Максим и начал произносить слова молитвы, - Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей Святой. Во всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все Твоя Святая воля. Во всех моих словах и делах руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить...
Мы не заметили, как наступила ночь, было десять вечера, Аня с Лешей уже были на втором этаже. Аня укладывала спать младшую свою дочку, а Леша со старшим уже спали. Все в доме было тихо и спокойно, прошла вся суета, которая окружала нас днем. А мы находились перед реальностью, будто с завязанными шарфом глазами, не зная, сколько еще придется ждать, стояли на границе, думая, что еще не переступили ее… но в эту воду мы уже вступили. Я предложила Максиму пойти в ванную. Если в воде все прекратится, значит, будем дальше ждать, а если продолжится - то будем готовиться к встрече. В ванной схватки не остановились. Головная боль все еще сверлила мою голову. Максим заварил черного чая, после которого постепенно боль из головы ушла.
Как только ушла боль, ход родов начал ускоряться, схватки стали сильнее. И тогда мне почему-то захотелось свою боль отдавать звуками. Я вообще-то не пою, но сейчас мне захотелось петь тонингом. Несколько часов, наверное, половину ночи я пела губное «о», как только начиналась схватка. Я закрывала глаза, расслаблялась и пела.
Искусственный свет меня раздражал, Максим зажег свечи. Мне все время казалось, что остывает вода. Ночь тянулась в непрерывном потоке моего пения. Иногда Максим засыпал, держа книгу Ветхого Завета в руках, иногда просыпался. Потом мои ощущения стали более локализованными, я чувствовала, как боль перекатывается - начинается внизу живота и заканчивается в пояснице. И мое пение изменилось. Я инстинктивно начала петь «оооо-аааа», при этом голова моя поворачивалась в такт пению с «о» на «а». И это уже никак не могло закончиться, это уже был водоворот, который засасывал все глубже. Я вошла в него и продвигалась вперед, будто по натянутому канату.
Стоило мне прекратить тонинг, как боль моя становилась нестерпимой, и я не могла расслабиться, еще немного, и я начала бы кричать. Я перестала двигаться, я подвисла в воде и погрузилась в свои ощущения. Между схватками я засыпала и видела яркие обрывочные сны. Во время схватки мой рот сам начинал издавать протяжные звуки, и будто бы мой мозг уже не был причастен к их началу. Я отключилась и погрузилась в мир образов. Мне представилась большая вода, в которую я погружаюсь с началом схватки и выплываю, успеваю вынырнуть с концом боли в пояснице. Я шла по берегу моря, и волны захлестывали меня с головой, а потом я побежала быстро-быстро по гребню волны, как маленькая рыбка Поньо из мультика Хаяо Миядзаки.
Уже было 8 утра. Все наши свечи одна за другой гасли. Меня стал дико раздражать звук электрического отпугивателя крыс, постоянно раздававшегося из-за стены, даже покалывания мокрого дождя о внешнюю стену дома стали мешать мне. Максим отключил звук аппарата в сенцах. К нам спустилась Аня, принесла две новые свечи в банках, вернулся свет. Я стала искать, на каком уровне сейчас головка и, казалось, нащупала. Мне показалось, что она очень близко - на уровне двух фаланг. Я снова начала думать, засомневалась, как же быть с плодным пузырем, прорвется ли он у меня сам. Ане в домашних родах акушер (А. Наумов) сам прокалывал пузырь. И мы стали тщетно пытаться его порвать или прорезать, но ничего не получалось.
Тем временем схватки усиливались, я крепко сжимала руку Максима. Я решила, что нужно звонить акушерке. Максим дозвонился до акушерки из Хотьково. Они долго говорили, видимо, она проверяла, стоит ли к нам ехать, готовы ли мы. В итоге она решилась приехать к нам на роды, но если ее помощь не потребуется, то она уедет, и позволит нам родить соло.
Мы были готовы к родам, но роды соло нам пока были не по силам. Я знала все о родах, кроме своей собственной физиологии, кроме того, как мое тело ведет себя в родах. Мне нужна была помощь. Мои роды не совсем похожи на роды кошки. Мое тело долго готовится, схватки длятся долго до полного раскрытия и только потом начинается движение малыша вниз.
По телефону акушерка дала задание моему мужу вывести меня из воды. На последней схватке, проведенной в воде, у меня окончательно вышла пробка, которая отходила несколько суток до родов. Максим принес мне толстое одеяло и мой фитбол. Я вылезла из ванной и сразу обнялась с фитболом, укутанная одеялом. Меня дико знобило. Схватки усилились, но я продолжала растворяться в потоке. Мое пение снова изменилось. Теперь оно перешло в открытое и гортанное «а», все больше становившееся похожим на рык. Я осталась одна в ванной, под одеялом мне вдруг стало жарко, и я скинула его с себя. Я потеряла всякий счет времени. Мне почему-то казалось, что все еще длится ночь. Но вдруг в доме снова стало шумно, и из-за двери ванной просочился дневной свет. Банка со свечой лопнула.
Акушерка задерживалась. По пути у них возникли трудности, но высшие силы оградили ее и довели до нас. Наконец, через дверь ванной я услышала голоса акушерки и ее мужа. Я с замиранием сердца ждала, когда она зайдет. Я не ожидала, что этот человек так быстро включится в поток моих родов. Она была нежна, как мама, тверда и уверенна, время от времени она приступала к молитве, она верила в меня, помогала, хвалила, ухаживала...
У меня уже было полное раскрытие, при этом головка малышки находилась все так же высоко, не начав спускаться. Тут началась тяжелая работа с полной отдачей - меня, моего мужа и акушерки. Мы должны были найти положение, в котором ребенок начнет двигаться вниз. Я рассказала акушерке, что в роддоме первого мне выдавливали и прокалывали пузырь заранее, но она мне сказала, что не в ее принципах подавливать на живот и прокалывать пузырь. Все должно произойти естественно. Я облегченно вздохнула и полностью доверилась чутью и знаниям акушерки.
Мои мозги с каждой схваткой все глубже и продолжительнее отключались, я слышала акушерку, чувствовала мужа, который помогал мне в позах и дышал со мной, молила высшие силы и просила мужа читать ту самую молитву, но мое «я» ушло куда-то за пределы сознания. Сейчас мне очень сложно восстановить ход и последовательность того, что было в потужной период, который был проведен вместе с акушеркой. Но я точно помню, что это был пик психофизических ощущений.
Акушерка попросила меня уйти из ванной в комнату и в промежутке между схватками отдохнуть лежа на боку. Одну схватку я провела лежа, но это ничего не дало. Схватки усиливались и меня начинало тужить. Главной задачей стало сдержать поток, не дать ему прорваться с дикой хаотической силой. Я продыхивала каждую схватку, когда меня начинало тужить. Я то рычала, то дышала поверхностным дыханием. Мы принимали то одну, то другую позу. Малышка начала спускаться на схватке в положении на коленях у мужа. Меня затужило настолько сильно, настолько сильное у меня было давление, что под мужем проломилась табуретка, а у меня хлынули воды - чистые и теплые.. Головка малышки идеально сложилась. Максим молился, акушерка молилась, чтобы все шло дальше в том же темпе. Я подвисала на шее Максима, расслаблялась на его коленях и передыхивала схватку сидя.
Я чувствовала, что сильно устала… но в какой-то момент я почувствовала облегчение акушерки и даже, кажется, слезы. Она попросила нас с Максимом остаться одних и передышать эти схватки без нее. Когда она вернулась, мы пошли в ванную. Уже была набрана вода. Последняя схватка на суше. Максим помог мне залезть в ванную, но я не стала ложиться, а в начавшуюся схватку я взяла Максима за шею и стала опускаться на корточки в ванную. Продолжаю передыхивать, но тужит неимоверно, вдыхаю в себя воздуха еще, не могу, тужит несколько секунд, не могу ничего с собой сделать, несет поток, дышу… В одну потугу рождается головка, акушерка предлагает потрогать ее. Но я не могу этого сделать, у меня начинается новая схватка, и я продолжаю тянуть шею мужа и спускаться в ванную. Тужит неимоверно, не могу дышать больше. В миг родилось все тельце. Я от неожиданности аж подпрыгнула, но акушерка меня быстро опустила и подняла ребеночка, а муж распутал двойное обвитие пуповины на шее малышки.
Как отпульсировала пуповина, я не заметила, меня переполняла неимоверная радость от встречи, я могла смотреть только в глаза моей маленькой девочки, она сперва осмотрелась, а потом заплакала, как котенок. Она оказалась у моей груди, замурлыкала и взяла грудь. Акушерка вся в изумлении начала спрашивать нас с Максимом: «Вы, наверное, всю беременность с ней разговаривали! Она у вас прямо говорит!!!» Я находилась, будто во сне, в бреду я говорила, что никому не отдам мою маленькую…
Прошло минут 15 - 20, муж держал меня под спину. У меня продолжались схватки на послед. Акушерка принесла легкое пластиковое ведро для рождения плаценты. Я села на ведро, но на схватке оно лопнуло. Принесли другое ведро, на вид попрочнее - в него и родился послед. Он оказался очень большим и, по словам Нины, вместил бы двойню.
Пришли почти все обитатели дома посмотреть на свершившееся чудо. Леша принес камеру и стал снимать нас, мы безумно засмущались, но не стали сопротивляться - пусть событие запечатлеют. Сделали исторические фотографии в ванной, и Максим унес нашу девочку с последом в комнату. Там их ждал муж Нины - педиатр-неонатолог. А пока акушерка помогла мне «почистить перышки»…Мы говорили с ней (кстати, у нее восемь детей!), особенности моей физиологии таковы, что при моем узком тазе, мое тело очень долго готовится к родам, рано начинаются предвестники, в конце выделяется столько релаксина, что у меня весь таз размягчился. Весь период схваток довел шейку до полного раскрытия, только тогда я была готова принять движение ребенка. И мы молодцы, что столько выждали на схватках. А еще для меня было очень важно найти правильное положение, в котором ребенок бы естественно спустился без вмешательств. Акушерка очень грамотно построила тактику потужного периода, хотя это было очень нелегко, ведь помимо всего прочего, кроме узости таза, у меня незаметное искривление на крестце, которое мешало. И еще по сравнению с первыми родами в роддоме я чувствовала потуги, никому не нужно было приказывать мне тужиться, меня так тужило, что наоборот нужно было передыхивать схватки. Все пришло в свое время и с нужной интенсивностью. И мы благодарны Богу, что он помог нам сделать правильное решение. Роды были очень мягкими, при этом сильными, и подарили мне чудесную девочку без разрывов.
***
После родов мы были уставшие, но счастливые, я тогда уже порядочно вымоталась, предыдущая ночь тоже не удалась, всю ночь мы рожали, родили только в обед - хотелось есть и спать безумно... Максим вечером вырубился перед тарелкой с макаронами на кухне. Но были мы тогда счастливые, ощутившие полноту и безграничность жизни и смерти..
…декабрь, приближался предполагаемый день родов моего второго малыша. Он должен был родиться в середине декабря, но так сложилось, что моя девочка появилась двумя неделями позже, а чудеса начали происходить на католическое Рождество.
[история родов Лилии]
При своей миниатюрной комплекции и узком тазе я вынашиваю крупных детей, даже если во всем себя ограничиваю. Первого своего ребенка я родила в роддоме, где после того, как отказалась от кесарева сечения, врачи приняли у меня роды на свой страх и риск - со стимуляцией, проколом пузыря, обезболиванием и коллективным выдавливанием младенца из живота и, конечно, со всеми вытекающими из того последствиями. Мне выдалась вторая попытка. Я была полной намерения узнать, что же такое рожать по-настоящему, поэтому я готовилась к домашним родам и ждала, что в этот день произойдет чудо: я рожу без всяких вмешательств, красиво и естественно. С одной стороны, меня подкрепляла эта вера, с другой, все те знания, которые я получила за время этой беременности, вселяли, в меня уверенность, но порой я испытывала какой-то необъяснимый страх. Он блокировал мою психику и тело, мешал мне расслабиться, а малышке не давал пуститься в свой нелегкий путь. Как только я осознала, что все совсем иначе, что скоро, очень скоро у нас будет большой праздник, а сейчас мы находимся у порога чуда рождения, перед необъятным и затягивающим потоком родов, и нужно лишь быть готовым его встретить, как только я поверила в себя, остановившийся ход вещей продолжил свое движение. С каждым днем предродовый поток затягивал меня все больше, пока я не погрузилась на дно и не вынырнула со своей маленькой девочкой наружу…
Для того, чтобы устроить домашние роды, мы с моим мужем Максимом уехали из моего родного города из родительского дома в Сергиев Посад, в неблагоустроенный частный дом без горячей воды, без ванной и туалета. Мы оставили старшего сына с бабушкой и дедушкой. Я решила, что кроме нас с мужем, из моих родственников в родах никто принимать участия не будет, я не хотела посторонних сомнений и страхов людей, которые не были готовы к этому событию. Уехав, мы с моим любимым полностью отключились от внешнего мира и жили друг другом, полностью друг в друге. Никогда я не чувствовала, насколько близок и дорог мне этот человек на ментальном уровне. Впервые после свадьбы мы жили вдвоем. Нам было настолько комфортно и приятно в нашем маленьком нуклеаре без континуума, без родственников, которые норовят навязать свое мнение и обширный негативный опыт, что я невольно задумывалась, может, в нашем современном обществе континуум в понимании Ледлофф - это скорее нечто губительное, тормозящее, нежели важное и необходимое для наших внутренних потребностей и поиска. Мы были здесь и сейчас, и больше ничего нас не касалось.
За это время прошла череда разных событий, дел и вещей, наш дом постепенно благоустраивался и менялся. И я сама была в особом состоянии духа и тела, которые постоянно преобразуются, строятся, меняются... Была какая-то жажда неизвестного, познания нового опыта… Прошла 39 неделя, сороковая, прошел срок предполагаемой даты родов. На первый взгляд я продолжала жить каждый новый день так, как будто ничего не происходит, но внутри начиналось какое-то странное кипение, желание процесса, начала, но так ничего и не происходило. Я испытывала сомнения и страх. Все невыносимее становились предвестники, уже такие яркие и ощутимые. Все чаще я чувствовала резкие боли в пояснице и в связках.
Сочельник
За сутки до начала родов у меня начались прострелы в крестце и связках. Это уже было не совсем похоже на действие релаксина. А в этот вечер боль была настолько сильной, что я не могла двигаться, меня кидало то на четвереньки, то к опоре. Между тем, когда боль отпускала, я продолжала стирать, мыла полы, гладила. Про себя я думала, а вдруг это начало? Но ведь эти прострелы вовсе не похожи на схватки. Начались потягивания внизу живота. Я стала прислушиваться, начала считать промежутки и записывать интервалы. Но промежутки опять колебались, хотя становилось все больше похоже на роды. К тому же срок был 41 неделя, и если это не начало, то что же будет дальше?… Что в этот момент происходило с моим телом, я не знаю. Расходился ли мой таз, или окончательно растягивались связки от тяжести, или это были психосоматические боли от страха и напряжения, но ровно через сутки у меня начались регулярные схватки, а эти боли в связках уже не повторялись.
За две недели до родов я познакомилась в интернете с Аней - девушкой, рожавшей дома в Сергиевом Посаде. Я не могла и предположить, что найду здесь кого-то, кто поддержит меня. В моем родном городе таких не было, а здесь мы все чаще встречали тех, кто против. Но что самое удивительное, Аня предложила мне родить у них в загородном доме, где есть все удобства, есть горячая вода и ванна. Мы все прежнее время готовились рожать в тех условиях, которые имеем. Нет воды, значит, рожаем сухопутно. Это предложение рожать у них сначала нас повергло в недоумение, мы сомневались в том, сможем ли мы чувствовать себя у них, как дома, тем более, что это, хотя и домашняя, но чужая микрофлора. Но в конечном счете я решилась на то, чтобы поехать рожать к ним. Я не ожидала, что мы получим столько внимания, столько поддержки и участия от людей, которых видим третий раз, сколько бы я никогда и нигде не получила в столь уязвимый момент жизни…
Когда Максим пришел с работы, я уже считала промежутки между схватками. Я рассказала ему о своих ощущениях, и мы решили звонить Ане, позвонили, за нами приехал муж Ани, Леша, и довез до места. Дом этот находится не так далеко от Сергиева Посада, при этом уже почти в лесу, среди дач, где ни одной живой души под Новый год.
У меня продолжались потягивания, но я очень боялась того, что всё прекратится. Аня предложила мне сходить в душ. После того, как мы прожили больше месяца без возможности где-то искупаться, эта теплая вода унесла с меня тонну напряжения, набравшегося за последние недели после перехода границы предполагаемого дня родов. Я почувствовала себя легкой, будто я все это время ходила в тяжелой шубе, а сейчас разделась. Да и прострелы прекратились.
Какое-то время я оставалась одна в комнате и прислушивалась к себе и не могла понять, что происходит. Ко мне присоединился Максим. Для нас развели камин. Запах горящей древесины и потрескивание. Незаметно мы оказались одни, Максим включил в наушники «Ночь защиты» Калугина и предложил мне потанцевать. Время суток катилось в ночь, эта песня для меня была ключевой в последние дни, мне очень хотелось укрыться в Максиме, хотелось его защиты, и в этот момент я осознала, что он почувствовал эту мою потребность и подставил мне свои мужские плечи. Мы становились одним, и в этом синхронном движении меня снова начало пробивать насквозь, будто ударами молнии. Я уже не могла стоять, я обхватывала его шею руками и зависала в воздухе…
Вечер продолжался. Мы переместились в кухню, пили чай, разговаривали, меня продолжало простреливать. Аня думала, что это схватки, и прогнозировала мне, что уже скоро все закончится. Но в какой-то момент все затихло. Схватки остановились, прострелы перестали беспокоить. Нужно было радоваться облегчению от боли, но моему разочарованию не было предела. Я так радовалась этой пришедшей боли, пусть даже очень резкой и сильной. Как я могла обмануться так, ведь не в первый же раз! Нет, это был первый раз - первые настоящие роды. Они должны были начаться сами, безо всякой помощи, без страха переносить ребенка дольше, без страха слишком большого веса ребенка, без страха осложнений. Максим успокаивал меня и просил не переживать, все произойдет непременно, зато теперь он знает, какова будет его роль в родах, теперь он знает, что это красиво. Я прильнула к нему и так мы заснули… Ночью продолжались тренировочные схватки. Я просыпалась от боли, а потом не могла заснуть от голода и потерянной от прострелов энергии - я отыскала в рюкзаке Максима коврижку, которую ему вручили на работе, съела целиком и только тогда смогла глубоко заснуть. Так завершился сочельник.
Рождество
Наутро я решила, что больше не буду считать никаких интервалов. В этом нет необходимости. Я вспомнила вдруг то, что говорил Мишель Оден о неокортексе, о том, что нельзя в родах использовать рациональное мышление, а счет его стимулирует и блокирует родовой поток. Тогда я решила: даже если что-то изменится, я никому не скажу об этом, буду вести себя так, будто ничего не происходит, мне не нужно лишнее внимание. Нужно было отпустить ситуацию, перестать контролировать и ждать начала, будто вратарь на воротах, ожидающий летящего в него мяча. Мы общались с нашими новыми знакомыми, пили чай. К вечеру Леша приготовил вкуснейший ужин, Максим предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Вокруг бегали детишки Ани с Лешей, на втором этаже сверкала елка в гирляндах, приятно смеркалось. Иногда Максим снова включал музыку в наушники, и когда у меня начиналось потягивание, он так нежно и вместе с этим уверенно гладил мой живот.
Я сходила в ванную, уже был готов ужин, а Максим уже выбрал фильм о Тибете, но у меня появилось странное мутное ощущение в голове: в ней закрутилась ноющая боль, мешающая расслабиться. Она становилась все сильнее, фильм меня начал раздражать, я перестала его воспринимать, положила голову на колени мужа, боль продолжала пульсировать. Я вспоминала слова Ингрид Бауэр, что всякая продолжающаяся во времени боль сигнализирует о какой-то подавленной энергии. Но я не знала, что делать! У меня началась паника и отчаяние. Я предчувствовала близкие роды, и меня пугало их начало параллельно с головной болью.
Я закрылась в самой маленькой комнате в доме. Вечером ее прекрасно освещает уличный фонарь, за окном сыпал мелкий влажный снег. Я накрылась одеялом и свернулась в позу эмбриона. У меня продолжались схватки. Голову не отпускало. Я уже решилась на то, чтобы выпить таблетку, но таблеток в этом доме не было. А после окончания фильма ко мне пришел Леша и предложил помочь мне справиться с головной болью, он искал руками мою боль, и на какое-то время она даже отпускала меня, иногда перекатывалась из одной половины головы в другую и под конец после временного затишья она вцепилась в мое темя. Со мной остался Максим. Я попросила его мне почитать что-нибудь на иврите, а у меня тихо текли слезы. Вдруг я спросила его:
- Максим, а есть какая-то молитва, смысл которой - пусть все будет так, как должно быть, я все приму?
- Есть. Хорошо, - ответил Максим и начал произносить слова молитвы, - Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей Святой. Во всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все Твоя Святая воля. Во всех моих словах и делах руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить...
Мы не заметили, как наступила ночь, было десять вечера, Аня с Лешей уже были на втором этаже. Аня укладывала спать младшую свою дочку, а Леша со старшим уже спали. Все в доме было тихо и спокойно, прошла вся суета, которая окружала нас днем. А мы находились перед реальностью, будто с завязанными шарфом глазами, не зная, сколько еще придется ждать, стояли на границе, думая, что еще не переступили ее… но в эту воду мы уже вступили. Я предложила Максиму пойти в ванную. Если в воде все прекратится, значит, будем дальше ждать, а если продолжится - то будем готовиться к встрече. В ванной схватки не остановились. Головная боль все еще сверлила мою голову. Максим заварил черного чая, после которого постепенно боль из головы ушла.
Как только ушла боль, ход родов начал ускоряться, схватки стали сильнее. И тогда мне почему-то захотелось свою боль отдавать звуками. Я вообще-то не пою, но сейчас мне захотелось петь тонингом. Несколько часов, наверное, половину ночи я пела губное «о», как только начиналась схватка. Я закрывала глаза, расслаблялась и пела.
Искусственный свет меня раздражал, Максим зажег свечи. Мне все время казалось, что остывает вода. Ночь тянулась в непрерывном потоке моего пения. Иногда Максим засыпал, держа книгу Ветхого Завета в руках, иногда просыпался. Потом мои ощущения стали более локализованными, я чувствовала, как боль перекатывается - начинается внизу живота и заканчивается в пояснице. И мое пение изменилось. Я инстинктивно начала петь «оооо-аааа», при этом голова моя поворачивалась в такт пению с «о» на «а». И это уже никак не могло закончиться, это уже был водоворот, который засасывал все глубже. Я вошла в него и продвигалась вперед, будто по натянутому канату.
Стоило мне прекратить тонинг, как боль моя становилась нестерпимой, и я не могла расслабиться, еще немного, и я начала бы кричать. Я перестала двигаться, я подвисла в воде и погрузилась в свои ощущения. Между схватками я засыпала и видела яркие обрывочные сны. Во время схватки мой рот сам начинал издавать протяжные звуки, и будто бы мой мозг уже не был причастен к их началу. Я отключилась и погрузилась в мир образов. Мне представилась большая вода, в которую я погружаюсь с началом схватки и выплываю, успеваю вынырнуть с концом боли в пояснице. Я шла по берегу моря, и волны захлестывали меня с головой, а потом я побежала быстро-быстро по гребню волны, как маленькая рыбка Поньо из мультика Хаяо Миядзаки.
Уже было 8 утра. Все наши свечи одна за другой гасли. Меня стал дико раздражать звук электрического отпугивателя крыс, постоянно раздававшегося из-за стены, даже покалывания мокрого дождя о внешнюю стену дома стали мешать мне. Максим отключил звук аппарата в сенцах. К нам спустилась Аня, принесла две новые свечи в банках, вернулся свет. Я стала искать, на каком уровне сейчас головка и, казалось, нащупала. Мне показалось, что она очень близко - на уровне двух фаланг. Я снова начала думать, засомневалась, как же быть с плодным пузырем, прорвется ли он у меня сам. Ане в домашних родах акушер (А. Наумов) сам прокалывал пузырь. И мы стали тщетно пытаться его порвать или прорезать, но ничего не получалось.
Тем временем схватки усиливались, я крепко сжимала руку Максима. Я решила, что нужно звонить акушерке. Максим дозвонился до акушерки из Хотьково. Они долго говорили, видимо, она проверяла, стоит ли к нам ехать, готовы ли мы. В итоге она решилась приехать к нам на роды, но если ее помощь не потребуется, то она уедет, и позволит нам родить соло.
Мы были готовы к родам, но роды соло нам пока были не по силам. Я знала все о родах, кроме своей собственной физиологии, кроме того, как мое тело ведет себя в родах. Мне нужна была помощь. Мои роды не совсем похожи на роды кошки. Мое тело долго готовится, схватки длятся долго до полного раскрытия и только потом начинается движение малыша вниз.
По телефону акушерка дала задание моему мужу вывести меня из воды. На последней схватке, проведенной в воде, у меня окончательно вышла пробка, которая отходила несколько суток до родов. Максим принес мне толстое одеяло и мой фитбол. Я вылезла из ванной и сразу обнялась с фитболом, укутанная одеялом. Меня дико знобило. Схватки усилились, но я продолжала растворяться в потоке. Мое пение снова изменилось. Теперь оно перешло в открытое и гортанное «а», все больше становившееся похожим на рык. Я осталась одна в ванной, под одеялом мне вдруг стало жарко, и я скинула его с себя. Я потеряла всякий счет времени. Мне почему-то казалось, что все еще длится ночь. Но вдруг в доме снова стало шумно, и из-за двери ванной просочился дневной свет. Банка со свечой лопнула.
Акушерка задерживалась. По пути у них возникли трудности, но высшие силы оградили ее и довели до нас. Наконец, через дверь ванной я услышала голоса акушерки и ее мужа. Я с замиранием сердца ждала, когда она зайдет. Я не ожидала, что этот человек так быстро включится в поток моих родов. Она была нежна, как мама, тверда и уверенна, время от времени она приступала к молитве, она верила в меня, помогала, хвалила, ухаживала...
У меня уже было полное раскрытие, при этом головка малышки находилась все так же высоко, не начав спускаться. Тут началась тяжелая работа с полной отдачей - меня, моего мужа и акушерки. Мы должны были найти положение, в котором ребенок начнет двигаться вниз. Я рассказала акушерке, что в роддоме первого мне выдавливали и прокалывали пузырь заранее, но она мне сказала, что не в ее принципах подавливать на живот и прокалывать пузырь. Все должно произойти естественно. Я облегченно вздохнула и полностью доверилась чутью и знаниям акушерки.
Мои мозги с каждой схваткой все глубже и продолжительнее отключались, я слышала акушерку, чувствовала мужа, который помогал мне в позах и дышал со мной, молила высшие силы и просила мужа читать ту самую молитву, но мое «я» ушло куда-то за пределы сознания. Сейчас мне очень сложно восстановить ход и последовательность того, что было в потужной период, который был проведен вместе с акушеркой. Но я точно помню, что это был пик психофизических ощущений.
Акушерка попросила меня уйти из ванной в комнату и в промежутке между схватками отдохнуть лежа на боку. Одну схватку я провела лежа, но это ничего не дало. Схватки усиливались и меня начинало тужить. Главной задачей стало сдержать поток, не дать ему прорваться с дикой хаотической силой. Я продыхивала каждую схватку, когда меня начинало тужить. Я то рычала, то дышала поверхностным дыханием. Мы принимали то одну, то другую позу. Малышка начала спускаться на схватке в положении на коленях у мужа. Меня затужило настолько сильно, настолько сильное у меня было давление, что под мужем проломилась табуретка, а у меня хлынули воды - чистые и теплые.. Головка малышки идеально сложилась. Максим молился, акушерка молилась, чтобы все шло дальше в том же темпе. Я подвисала на шее Максима, расслаблялась на его коленях и передыхивала схватку сидя.
Я чувствовала, что сильно устала… но в какой-то момент я почувствовала облегчение акушерки и даже, кажется, слезы. Она попросила нас с Максимом остаться одних и передышать эти схватки без нее. Когда она вернулась, мы пошли в ванную. Уже была набрана вода. Последняя схватка на суше. Максим помог мне залезть в ванную, но я не стала ложиться, а в начавшуюся схватку я взяла Максима за шею и стала опускаться на корточки в ванную. Продолжаю передыхивать, но тужит неимоверно, вдыхаю в себя воздуха еще, не могу, тужит несколько секунд, не могу ничего с собой сделать, несет поток, дышу… В одну потугу рождается головка, акушерка предлагает потрогать ее. Но я не могу этого сделать, у меня начинается новая схватка, и я продолжаю тянуть шею мужа и спускаться в ванную. Тужит неимоверно, не могу дышать больше. В миг родилось все тельце. Я от неожиданности аж подпрыгнула, но акушерка меня быстро опустила и подняла ребеночка, а муж распутал двойное обвитие пуповины на шее малышки.
Как отпульсировала пуповина, я не заметила, меня переполняла неимоверная радость от встречи, я могла смотреть только в глаза моей маленькой девочки, она сперва осмотрелась, а потом заплакала, как котенок. Она оказалась у моей груди, замурлыкала и взяла грудь. Акушерка вся в изумлении начала спрашивать нас с Максимом: «Вы, наверное, всю беременность с ней разговаривали! Она у вас прямо говорит!!!» Я находилась, будто во сне, в бреду я говорила, что никому не отдам мою маленькую…
Прошло минут 15 - 20, муж держал меня под спину. У меня продолжались схватки на послед. Акушерка принесла легкое пластиковое ведро для рождения плаценты. Я села на ведро, но на схватке оно лопнуло. Принесли другое ведро, на вид попрочнее - в него и родился послед. Он оказался очень большим и, по словам Нины, вместил бы двойню.
Пришли почти все обитатели дома посмотреть на свершившееся чудо. Леша принес камеру и стал снимать нас, мы безумно засмущались, но не стали сопротивляться - пусть событие запечатлеют. Сделали исторические фотографии в ванной, и Максим унес нашу девочку с последом в комнату. Там их ждал муж Нины - педиатр-неонатолог. А пока акушерка помогла мне «почистить перышки»…Мы говорили с ней (кстати, у нее восемь детей!), особенности моей физиологии таковы, что при моем узком тазе, мое тело очень долго готовится к родам, рано начинаются предвестники, в конце выделяется столько релаксина, что у меня весь таз размягчился. Весь период схваток довел шейку до полного раскрытия, только тогда я была готова принять движение ребенка. И мы молодцы, что столько выждали на схватках. А еще для меня было очень важно найти правильное положение, в котором ребенок бы естественно спустился без вмешательств. Акушерка очень грамотно построила тактику потужного периода, хотя это было очень нелегко, ведь помимо всего прочего, кроме узости таза, у меня незаметное искривление на крестце, которое мешало. И еще по сравнению с первыми родами в роддоме я чувствовала потуги, никому не нужно было приказывать мне тужиться, меня так тужило, что наоборот нужно было передыхивать схватки. Все пришло в свое время и с нужной интенсивностью. И мы благодарны Богу, что он помог нам сделать правильное решение. Роды были очень мягкими, при этом сильными, и подарили мне чудесную девочку без разрывов.
***
После родов мы были уставшие, но счастливые, я тогда уже порядочно вымоталась, предыдущая ночь тоже не удалась, всю ночь мы рожали, родили только в обед - хотелось есть и спать безумно... Максим вечером вырубился перед тарелкой с макаронами на кухне. Но были мы тогда счастливые, ощутившие полноту и безграничность жизни и смерти..