Продолжение со смыслом
Моя вторая поездка в Кенозерский национальный парк... Снова деревня. Безумно красивое небо. Впервые за долгое время... я увидела небо и звезды. Они вдруг открылись. Синее высокое небо, и на нем маленькое северное солнце. Маленькое, словно таблетка, которая... конечно, спасет.
Так начался для меня когда-то Север, с маленького пронзительного солнца. Далекого. Высокого. Маленького. Бессильного и постоянно держащего всех в ожидании... тепла.
Завтра... точнее сегодня, я иду к детям войны... К детям, которым по 70. Боже, они улыбаются... Они говорят о том, что смерть близко. Они читают стихи... Пишут стихи. Они живут. Живее многих, нажравшихся смога больших городов, объевшихся распродаж, чьи глаза и нос давно покосились на манер... знака процентов.
Я некоторое время назад стала думать о деревне... И вот, я понимаю, что каждый выбирает себе жизнь по силам... И... деревня умирает, потому что в ней остаются не по убеждениям, а от бессилия. Но она и медленно цепляется за жизнь, потому что есть в ней те, кто убежден. Для кого жизнь один на один с собой - не одиночество, а дыхание, полной грудью. И новый день не пугает их одиночеством так, как пугает городских жителей, одиночествующих в толпе одиночествующих.
Просто процессы эти разные... по скорости. В плане - тех, кто остается от бессилия, больше, чем тех, кто остается по убеждению. Блин!!! Блин!!! Как и везде... Только деревня не может выкинуть из себя слабого, она его засасывает, а... город может выкинуть... или - расстворить, как таблетку упса в стакане с водой. Деревня-то бурлит от тех, кого она затянула...
В деревне остались почти одни женщины. Я не знаю, думают ли они о каком-то личном счастье... Они сегодня пришли в большом количестве на посиделки, напелись песен и частушек, и не было ни одного тоста за мужчин, и не было ни одного медленного танца. И не было, может, и мыслей. Как... с глаз долой из сердца вон... И с глаз давно пропали, и сердцем того больше не нащупываются.
Что творится с этим миром - я не знаю...
В школе мало детей. Нет, они заигрывают друг с другом. Они любят "Арию", все как у нормальных подростков. Девочки еще не разучились опускать глаза... разговаривая с мальчиками... Они все пока настоящие. И они даже будут любить, но... есть ли силы бороться за то, чего ты не знаешь на опыте или что в твоем опыте существует только на уровне боли... любовь и семья...
Те, кто живет здесь по убеждению, хотят сохранить память о деревне... Деревни захватывают поля, потом захватят леса... и их не вернуть. Когда-то из них тихо в землю ушли люди, оставив все природе в наследство. И она распорядилась им, как умела... Вложила в удобрения.
Но эти люди хотят сохранить память... для них это - мир... И в общем-то, только их головы, их память - та нить, что еще не оборвалась - от нас, к домам и людям, которые еще были. В этих нитях стоят несуществующие часовни, в этих нитях идут заросшие дороги, эти нити помнят лица, которые мы запомним лишь историями из этих лиц жизней.
Мои мысли расходятся как круги по воде замерзшего озера... И хоть мое руководство и верит, что можно сберечь деревню, скорости... разность скоростей даже меня, человека с тройками по алгебре и физике, настораживают и разуверяют еще на стадии записи условий решения задачи под заголовком "Дано"... Дано много, тратится быстро, сокращается, быстрее, исчезает почти мгновенно. Что из этого может выйти?
МОжет, я человек - голова которого покрошена цивилизацией? Я не знаю, но мне не верится, хотя верить, конечно, надо... Все, что мне по силам... как мне пока кажется - собрать все нити в один клубок, и успеть сказать добрые слова всем, кто остался... через газету, что я делаю для вот этих почти двух тысяч людей... чтобы им стало тепло. И я знаю, что они... не топят лицами односельчан печки. Не бросают слова в огонь. И готовы отдать все до одного слова, чтобы только не забыли, что они когда-то здесь родились, жили-жили-жили-жили-жили... и радоваться троеточию, потому что пока ты жив - за ним... надежда и продолжение со смыслом. Ведь в деревне проще понимается, что если скрипнула калитка, значит ты - зачем-то живешь...
Лена
Так начался для меня когда-то Север, с маленького пронзительного солнца. Далекого. Высокого. Маленького. Бессильного и постоянно держащего всех в ожидании... тепла.
Завтра... точнее сегодня, я иду к детям войны... К детям, которым по 70. Боже, они улыбаются... Они говорят о том, что смерть близко. Они читают стихи... Пишут стихи. Они живут. Живее многих, нажравшихся смога больших городов, объевшихся распродаж, чьи глаза и нос давно покосились на манер... знака процентов.
Я некоторое время назад стала думать о деревне... И вот, я понимаю, что каждый выбирает себе жизнь по силам... И... деревня умирает, потому что в ней остаются не по убеждениям, а от бессилия. Но она и медленно цепляется за жизнь, потому что есть в ней те, кто убежден. Для кого жизнь один на один с собой - не одиночество, а дыхание, полной грудью. И новый день не пугает их одиночеством так, как пугает городских жителей, одиночествующих в толпе одиночествующих.
Просто процессы эти разные... по скорости. В плане - тех, кто остается от бессилия, больше, чем тех, кто остается по убеждению. Блин!!! Блин!!! Как и везде... Только деревня не может выкинуть из себя слабого, она его засасывает, а... город может выкинуть... или - расстворить, как таблетку упса в стакане с водой. Деревня-то бурлит от тех, кого она затянула...
В деревне остались почти одни женщины. Я не знаю, думают ли они о каком-то личном счастье... Они сегодня пришли в большом количестве на посиделки, напелись песен и частушек, и не было ни одного тоста за мужчин, и не было ни одного медленного танца. И не было, может, и мыслей. Как... с глаз долой из сердца вон... И с глаз давно пропали, и сердцем того больше не нащупываются.
Что творится с этим миром - я не знаю...
В школе мало детей. Нет, они заигрывают друг с другом. Они любят "Арию", все как у нормальных подростков. Девочки еще не разучились опускать глаза... разговаривая с мальчиками... Они все пока настоящие. И они даже будут любить, но... есть ли силы бороться за то, чего ты не знаешь на опыте или что в твоем опыте существует только на уровне боли... любовь и семья...
Те, кто живет здесь по убеждению, хотят сохранить память о деревне... Деревни захватывают поля, потом захватят леса... и их не вернуть. Когда-то из них тихо в землю ушли люди, оставив все природе в наследство. И она распорядилась им, как умела... Вложила в удобрения.
Но эти люди хотят сохранить память... для них это - мир... И в общем-то, только их головы, их память - та нить, что еще не оборвалась - от нас, к домам и людям, которые еще были. В этих нитях стоят несуществующие часовни, в этих нитях идут заросшие дороги, эти нити помнят лица, которые мы запомним лишь историями из этих лиц жизней.
Мои мысли расходятся как круги по воде замерзшего озера... И хоть мое руководство и верит, что можно сберечь деревню, скорости... разность скоростей даже меня, человека с тройками по алгебре и физике, настораживают и разуверяют еще на стадии записи условий решения задачи под заголовком "Дано"... Дано много, тратится быстро, сокращается, быстрее, исчезает почти мгновенно. Что из этого может выйти?
МОжет, я человек - голова которого покрошена цивилизацией? Я не знаю, но мне не верится, хотя верить, конечно, надо... Все, что мне по силам... как мне пока кажется - собрать все нити в один клубок, и успеть сказать добрые слова всем, кто остался... через газету, что я делаю для вот этих почти двух тысяч людей... чтобы им стало тепло. И я знаю, что они... не топят лицами односельчан печки. Не бросают слова в огонь. И готовы отдать все до одного слова, чтобы только не забыли, что они когда-то здесь родились, жили-жили-жили-жили-жили... и радоваться троеточию, потому что пока ты жив - за ним... надежда и продолжение со смыслом. Ведь в деревне проще понимается, что если скрипнула калитка, значит ты - зачем-то живешь...
Лена