Ещё один горшок с базиликом
Залитая послеполуденным солнцем комната, море золотого света, вибрирующий воздух, постоянно перемещающиеся пятна от деревьев на стенах. Дымка за окном.
Она целует обескровленные губы. Приоткрытый рот. Ряд ровных белых зубов. Она расчёсывает его волосы, убирает сухие листья, застрявшие в прядях. У него тёмные волосы волнами. Едва ощутимый запах земли, подгнивших стеблей растений и холодной воды. Он прекрасен, запечатлённый навсегда в момент последнего вздоха. Глаза должны быть обращены к застывшему небу. Чуть лиловые, розоватые веки, как цветы; тёмно-бордовые пятна на щеках. Он краснеет от прикосновений. Она нашла его в предзакатный час, когда время застывает медным грошем. Словно облитая золотом, почти чёрная со стороны солнца, она запустила руки в сухую землю. Как огромное насекомое, разрыла ворох листьев. Земля забилась в складки одежды, покрыла тело серой пылью.
Как он красив. Его глаза закрыты, как в долгом сладком сне, но она знает, что он смотрит на неё. Его волосы мягкие и украшены короной из листьев. Скоро плоть растает, истончится и уступит место идеальной белизне. Печаль уйдёт с его лица, и он станет смотреть радостно - равнодушно.
Бедная! Её руки в земле. Она смотрит не его прекрасный труп и не знает, что делать. Плоть и кость стали камнем, ей не поднять его. Она подтягивает тело за плечи и кладёт его голову себе на колени, а руку притягивает к лицу. Как он придавливал её своим весом, так теперь давит землю. Его сладкая тяжесть. Она плачет. У неё в руках длинный, сколотый камень, найденный здесь же, в яме. Он похож на древний первобытный нож. Она делает вздох, переходящий в рыдания, прогибает спину, откидываясь назад и со всей силы наносит удар по его шее. Её руки в земле, прилипших листьях и крови. Она режет, пилит, разрывает кожу и сухожилия, дробит кость. Её нежные маленькие ручки быстро устают. От нескончаемой любви у неё перехватывает дыхание, она замирает, с лицом, обращенным к небу, и глазами, затянутыми слезами. Потом снова опускается и бьёт. От любви у неё нет слов. Он бессловен. Её пальцы оцарапаны, ногти сбиты, она почти в обмороке. Наконец позвоночник сдаётся: хруст ломких веток, как те, на которые она падала, отвечая на его объятия. В памяти возникают как крылья распахнутые белые ноги. Ей бы в руки его силу. Последние лоскуты кожи. И стон облегчения и радости.
Она прикоснётся к каждой его реснице, проведёт тонким пальчиком по линии носа, зацелует скулы. Она посадит базилик, и он прорастёт через кожу и кость, пустит корни, оплетёт глазницы; напитается почвой, взрыхлённой червями, и в конце концов прорвётся к солнцу зелёным фонтаном. Кровь от крови его. Его ушедшая плоть.
Она смотрит полусонными глазами через мутноватое стекло. Перед ней золотая дымка, и минуты отсчитываются, как падающие капли мёда. Жизнь - большая жужжащая пчела. Она колет при рождении, теряет жало и потом всё оплакивает его, звеня над ухом. Он мёртв. Его последний вздох рухнул на пол пустой меховой куколкой.
Воздух липкий, густой, перебродивший. Холодное пятно в комнате - простыня, которой накрыто тело. Несколько часов назад: их взгляды встретились. Взгляд - как росчерк птицы в небе. Бег часов, удушающая жара, агония, капающий мёд. Его привезли к ней. Вкатили в комнату, а она увидела, что внесли на руках, с обнаженными ногами и откинутой назад головой. Жертвенный агнец, поверженный, избранный. Дверь захлопнулась, и она снова осталась одна. Как большая паучиха, как древняя равнодушная богиня, уставшая от бесполезных подношений. Она осталась полная тишины. Небо закрыли тучи. Она встала, подошла к нему, откинула простыню. Худое измождённое лицо. Обритая голова, смуглое тело со впалой грудью и тонкими запястьями. Полные, запёкшиеся губы. Взгляды - как птицы в небе. Птицы застывают, навечно схваченные лазурной смолой. Она стоит над ним, и он отражается в её глазах. Птицы, небо, он - всё скрыто в ней, всё поглощено. Она знает, что время прервалось навсегда, и больше его не запустить. В комнате становится холодно. Тогда она наклоняется и целует в губы. Спадают волосы и скрывают их двоих.
Она проходит мимо, видит, как его ведут; он вдруг поднимает голову и смотрит на неё. Она скользит вдоль стены, оборачивается, и он тоже: вот и всё. Он первый мужчина, который ей улыбнулся.
Прохладный пол. Слетает белая простыня. Она снимает одежду и складывает её аккуратной стопкой на стол. Ложится рядом, вытягиваясь вдоль его тела. Здесь тихо, здесь прохладно. И время как будто снова задышало, спокойно и неспешно.
По стенам расползаются лилово-синие пятна, такие же, как на его лице. Его тело солоноватое на вкус. Дрожащей рукой она проводит по его бедру. У него бархатная кожа. Длинные ресницы делают глаза похожими на лошадиные. Она приподнимает двумя пальцами верхнее веко. Видно белок глаза. Он, должно быть, смотрит в небо.
Когда она скользила вдоль грязно-серой стены, а он проходил мимо, могло ли быть так, что их руки случайно соприкоснулись?
Она отдаётся тихой печальной дремоте, более мёртвая, чем он. Она нежно гладит его по рукам, перенимая его холод и согревая собой. Она ждала его всегда и сейчас не находит слов. Он совершенен, он - спящая шёлковая куколка, мрамор, застывшая идеальная форма. Взгляды - это пролетающие на огромной высоте птицы, росчерки крыльев, прорезаемый воздух. Они ждали друг друга всю жизнь, готовились к этой встрече, море пролитого мёда до, и совсем немного после. Море рассказов за одну секунду, обмен желаниями, клятвами, обещаниями вечной любви. Даже после смерти. Разумеется, и после.
Он спокоен и нежен. Она сгибает его длинную руку и ложится на локоть. Ей нравится запах цветов, которые долго простояли в одной и той же воде. Она спит. Она видит тёмный пруд и его тело, украшенное лилиями на воде. Он погружается, потом выныривает, смотрит на неё и улыбается, хотя глаза по-прежнему закрыты. Последнее закатное солнце печёт ей веки, и она просыпается. Она сразу вспоминает, что надо делать. Через воду, через цветы, через свет, через кость, через землю он прорастёт к ней. Через смерть, через время, через тлен, через глазницы - к солнцу, к ней.
Тогда она берёт нож, берёт горшок с рыхлой землёй и идёт к Нему.
Она наклоняется, в его глазах видно бездонное вечернее небо, он смотрит через прозрачные веки. Их взгляды встречаются, она тоже улыбается ему - в ответ, и всаживает в горло нож, и снова, как те влюблённые женщины до неё, начинает отрезать голову.
Она целует обескровленные губы. Приоткрытый рот. Ряд ровных белых зубов. Она расчёсывает его волосы, убирает сухие листья, застрявшие в прядях. У него тёмные волосы волнами. Едва ощутимый запах земли, подгнивших стеблей растений и холодной воды. Он прекрасен, запечатлённый навсегда в момент последнего вздоха. Глаза должны быть обращены к застывшему небу. Чуть лиловые, розоватые веки, как цветы; тёмно-бордовые пятна на щеках. Он краснеет от прикосновений. Она нашла его в предзакатный час, когда время застывает медным грошем. Словно облитая золотом, почти чёрная со стороны солнца, она запустила руки в сухую землю. Как огромное насекомое, разрыла ворох листьев. Земля забилась в складки одежды, покрыла тело серой пылью.
Как он красив. Его глаза закрыты, как в долгом сладком сне, но она знает, что он смотрит на неё. Его волосы мягкие и украшены короной из листьев. Скоро плоть растает, истончится и уступит место идеальной белизне. Печаль уйдёт с его лица, и он станет смотреть радостно - равнодушно.
Бедная! Её руки в земле. Она смотрит не его прекрасный труп и не знает, что делать. Плоть и кость стали камнем, ей не поднять его. Она подтягивает тело за плечи и кладёт его голову себе на колени, а руку притягивает к лицу. Как он придавливал её своим весом, так теперь давит землю. Его сладкая тяжесть. Она плачет. У неё в руках длинный, сколотый камень, найденный здесь же, в яме. Он похож на древний первобытный нож. Она делает вздох, переходящий в рыдания, прогибает спину, откидываясь назад и со всей силы наносит удар по его шее. Её руки в земле, прилипших листьях и крови. Она режет, пилит, разрывает кожу и сухожилия, дробит кость. Её нежные маленькие ручки быстро устают. От нескончаемой любви у неё перехватывает дыхание, она замирает, с лицом, обращенным к небу, и глазами, затянутыми слезами. Потом снова опускается и бьёт. От любви у неё нет слов. Он бессловен. Её пальцы оцарапаны, ногти сбиты, она почти в обмороке. Наконец позвоночник сдаётся: хруст ломких веток, как те, на которые она падала, отвечая на его объятия. В памяти возникают как крылья распахнутые белые ноги. Ей бы в руки его силу. Последние лоскуты кожи. И стон облегчения и радости.
Она прикоснётся к каждой его реснице, проведёт тонким пальчиком по линии носа, зацелует скулы. Она посадит базилик, и он прорастёт через кожу и кость, пустит корни, оплетёт глазницы; напитается почвой, взрыхлённой червями, и в конце концов прорвётся к солнцу зелёным фонтаном. Кровь от крови его. Его ушедшая плоть.
Она смотрит полусонными глазами через мутноватое стекло. Перед ней золотая дымка, и минуты отсчитываются, как падающие капли мёда. Жизнь - большая жужжащая пчела. Она колет при рождении, теряет жало и потом всё оплакивает его, звеня над ухом. Он мёртв. Его последний вздох рухнул на пол пустой меховой куколкой.
Воздух липкий, густой, перебродивший. Холодное пятно в комнате - простыня, которой накрыто тело. Несколько часов назад: их взгляды встретились. Взгляд - как росчерк птицы в небе. Бег часов, удушающая жара, агония, капающий мёд. Его привезли к ней. Вкатили в комнату, а она увидела, что внесли на руках, с обнаженными ногами и откинутой назад головой. Жертвенный агнец, поверженный, избранный. Дверь захлопнулась, и она снова осталась одна. Как большая паучиха, как древняя равнодушная богиня, уставшая от бесполезных подношений. Она осталась полная тишины. Небо закрыли тучи. Она встала, подошла к нему, откинула простыню. Худое измождённое лицо. Обритая голова, смуглое тело со впалой грудью и тонкими запястьями. Полные, запёкшиеся губы. Взгляды - как птицы в небе. Птицы застывают, навечно схваченные лазурной смолой. Она стоит над ним, и он отражается в её глазах. Птицы, небо, он - всё скрыто в ней, всё поглощено. Она знает, что время прервалось навсегда, и больше его не запустить. В комнате становится холодно. Тогда она наклоняется и целует в губы. Спадают волосы и скрывают их двоих.
Она проходит мимо, видит, как его ведут; он вдруг поднимает голову и смотрит на неё. Она скользит вдоль стены, оборачивается, и он тоже: вот и всё. Он первый мужчина, который ей улыбнулся.
Прохладный пол. Слетает белая простыня. Она снимает одежду и складывает её аккуратной стопкой на стол. Ложится рядом, вытягиваясь вдоль его тела. Здесь тихо, здесь прохладно. И время как будто снова задышало, спокойно и неспешно.
По стенам расползаются лилово-синие пятна, такие же, как на его лице. Его тело солоноватое на вкус. Дрожащей рукой она проводит по его бедру. У него бархатная кожа. Длинные ресницы делают глаза похожими на лошадиные. Она приподнимает двумя пальцами верхнее веко. Видно белок глаза. Он, должно быть, смотрит в небо.
Когда она скользила вдоль грязно-серой стены, а он проходил мимо, могло ли быть так, что их руки случайно соприкоснулись?
Она отдаётся тихой печальной дремоте, более мёртвая, чем он. Она нежно гладит его по рукам, перенимая его холод и согревая собой. Она ждала его всегда и сейчас не находит слов. Он совершенен, он - спящая шёлковая куколка, мрамор, застывшая идеальная форма. Взгляды - это пролетающие на огромной высоте птицы, росчерки крыльев, прорезаемый воздух. Они ждали друг друга всю жизнь, готовились к этой встрече, море пролитого мёда до, и совсем немного после. Море рассказов за одну секунду, обмен желаниями, клятвами, обещаниями вечной любви. Даже после смерти. Разумеется, и после.
Он спокоен и нежен. Она сгибает его длинную руку и ложится на локоть. Ей нравится запах цветов, которые долго простояли в одной и той же воде. Она спит. Она видит тёмный пруд и его тело, украшенное лилиями на воде. Он погружается, потом выныривает, смотрит на неё и улыбается, хотя глаза по-прежнему закрыты. Последнее закатное солнце печёт ей веки, и она просыпается. Она сразу вспоминает, что надо делать. Через воду, через цветы, через свет, через кость, через землю он прорастёт к ней. Через смерть, через время, через тлен, через глазницы - к солнцу, к ней.
Тогда она берёт нож, берёт горшок с рыхлой землёй и идёт к Нему.
Она наклоняется, в его глазах видно бездонное вечернее небо, он смотрит через прозрачные веки. Их взгляды встречаются, она тоже улыбается ему - в ответ, и всаживает в горло нож, и снова, как те влюблённые женщины до неё, начинает отрезать голову.