Некоторые люди давно просили меня вытащить это "из стола"
Исход
Всю ночь шла погрузка. Челноки уходили по одному, по мере готовности, тяжело поднимаясь - сразу на ракетных ускорителях - над полем ЛИИ, и низкие хмурые тучи навалившегося накануне циклона тут же надежно скрывали их от постороннего взгляда. Отправляли, в основном, грузы - люди пока были слишком нужны на земле. Под пронизывающим осенним ветром туда-сюда носились грузовики и транспортеры, доставляя станки, запчасти, разобранное оборудование - все, что может потребоваться для развертывания производства с нуля. Все схемы, чертежи, архивы институтов были отправлены с первыми же транспортами. Здесь не должно было остаться ничего.
Кажется, мы все же успевали. Тревогу подняли вовремя, и тщательно отлаженная система связи позволила отправить первые челноки еще вчера утром, и вместе с «командой инженерной поддержки» они сделали свое дело - спутники наблюдения и связи врага затыкались один за другим. Кажется, ребятам на Севере это тоже здорово помогло.
С полуночи стали поступать противоречивые данные о сражении у Нордкапа. Мы прислушивались лишь краем уха - судьба мира решалась не там. Они только прикрывали нас и, похоже, сами знали это. Неужели у адмирала действительно такое влияние? Раньше в это не очень верилось.
А еще приходили вести из Сибири, с Алтая, с Урала, с Дальнего Востока, из Казахстана - наши там тоже трудились изо всех сил. В конце концов, тут, в двух десятках километров от пока еще столицы, никак нельзя было размещать основную базу - тут ее и не было. Производство реакторов, двигателей, да и самих наших аппаратов было развернуто там, в самых глухих уголках страны. Сейчас и оно сворачивалось - быстро, за считанные часы - под то и проектировалось. Адмирал тоже был где-то там. Где именно - мало кого сейчас интересовало.
Что действительно взволновало всех - это внезапное обращение президента, больше похожее на воззвание. Вот этого не ожидал, похоже, никто - даже сам адмирал. Что случилось там, в Североморске - Бог знает. Но мы тоже почувствовали, что действуем не напрасно, что в стране, пока еще существующей, у нас есть поддержка. Кажется, это обращение взбудоражило всю Россию (а то и шире, если кто-то не успел среагировать), и ввело уже почти подконтрольные врагу власти в ступор... Наверное, они что-то решают сейчас в своих кабинетах. Пожалуй, люди Бирюка даже в курсе их обсуждений, только не отвлекают нас. И правильно делают. Сейчас это тоже неважно - пускай. Они дают нам время. Нам его теперь надо не так уж и много.
Сообщения о первых стычках пришли вчера днем из Якутии. Кажется, власти там сумели нащупать усилившуюся нашу активность и заметить первые старты, и отправили к тамошней нашей базе несколько рот из ближайших гарнизонов. До места из них добрались очень немногие, дисциплина у них уже ни к черту, грузовики в основном рассеялись по тундре, а добравшихся отпугнули символическим сопротивлением. Говорили, что кто-то из «атакующих» даже перешел на нашу сторону. Просто так бы «перебежчиков» не взяли, видимо, на базе был кто-то из руководства, может, даже сам адмирал.
К вечеру началось и в Казахстане - это уже «проснулись» янки со своих узбекских баз. Впрочем, там их встретили, и достойно - наши «триста семьдесят первые» из тамошнего гарнизона впервые вступили в бой. Десантным вертолетам в таких условиях ничего не светило.
А здесь, возле Жуковского, пока все было тихо. Впрочем, до обращения президента мы таились, чтобы хотя бы с земли не было видно уж чересчур повышенную активность и диковинные аппараты, стоящие на взлетных полосах и загадочных, напоминающих стартовые столы ракет, конструкциях. На воздушное наблюдение наплевали, ограничив его штатной аэродромной РЛС, чтобы не привлекать внимание, - подмосковные начальники сейчас струхнут поднимать в воздух «свою» авиацию, у американских «летунов» наглость просыпалась постепенно, а с их спутниками над нами «инженерная бригада» разобралась в первую очередь.
Весь день на аэродром подъезжали машины. Кто-то вез дорогие вещи из дома - то, что будет хранить память о прошлом, другие, отказавшись от нажитого имущества, забирали с собой друзей и близких, посвященных в дела организации и решивших уходить с нами... были и те, кто наоборот, помогал на погрузке, но сказал, что останется здесь, со своими семьями. Никто из таких не был посвящен в наши технические секреты настолько, чтобы это могло как-то помочь врагам, так что их отпускали, а отведенные им места занимали либо новыми добровольцами, либо грузами.
Вновь приходящие не были совсем для нас уж неожиданными спутниками, - наша служба безопасности в лице Бирюка и его людей проверяла всех, кто мог быть допущен к секретам организации... включая семьи и друзей. Мы порой давали запросы на тех, кто мог представлять интерес для нас или стать сочувствующим - и вскоре получали заключение, можно ли вводить человека в курс наших дел. Как они это делали, как проверяли контакты, - мы не знали и не очень задумывались. В этот раз провожающих проверяли очень поверхностно. Лишь бы агента-саботажника не случилось, а вид нашей техники и наше существование завтра уже не будет иметь смысла держать в секрете.
Вот среди таких провожающих оказался и Митя. Он приехал уже к вечеру, после занятий в универе, сказал, что ненадолго. О наших делах он узнал относительно недавно, через троих своих бывших одноклассников - давно занимавшихся помощью нашим «термоядерным гениям» и уходящих сегодня. Впрочем, именно с ними он никогда не был в особо близких отношениях, да и особого интереса к нашим делам тоже не проявлял, так что его приезд меня весьма удивил, хотя и обрадовал - последнее время мы виделись очень редко. В этот раз, как я понял, он сумел-таки выкроить время и приехать пообщаться напоследок с ребятами - все же такие события, как сегодня, случаются не столь уж часто. Я постеснялся уточнить детали, да и времени у меня не было для долгих разговоров. Его к этому моменту уже успели припрячь к погрузочным работам, и его это, кажется, даже заинтересовало - там было чему.
Когда уже стемнело, со стороны Раменского раздались первые очереди, которые, впрочем, быстро стихли. Прибежал лейтенант Муравьев, начальник охраны северного сектора, и сказал, что вооруженный человек пытался подобраться к полю. За следующие три часа мы отправили еще два грузовых челнока и первую пару истребителей эскорта с подвесными контейнерами с аппаратурой, а охрана два раза вступала в перестрелки с группами каких-то людей в камуфляже и даже задержала троих из них. Тех доставили капитану первого ранга Тюленеву, доверенному лицу адмирала и фактическому коменданту базы, и больше мы о них не слышали - да и не было у нас времени интересоваться их дальнейшей судьбой. Все понимали - началась война, и излишнее милосердие может стоить всем слишком дорого. К тому же, радикальных пацифистов среди нас и не было.
Потом Антон, дежуривший на пункте связи, прибежал к ангарам с ноутбуком, на экране которого уходил под воду искореженный остов «Теодора Рузвельта». Запись шла лишь несколько секунд, но вполне можно было разглядеть, что многие корабли вокруг тоже горят или уже тонут, а вода покрыта мелкими точками - то ли люди, то ли обломки кораблей и сбитых самолетов. В кадр попал и другой, вполне боеспособный авианосец, но только один - из трех, вступивших в бой. Потом запись прерывалась. Светлая память летчику, сумевшему пробраться в центр ордера группировки и передать нам эти кадры.
А в полтретьего связь с флотом пропала.
продолжение следует...