Там, где я родился, каждый знал Колю
Здесь я уже писал про Колю и титановый меч. Но, по размышлении, стоит рассказать о нем больше.
С Колей я познакомился, придя в реконструкцию.
Дело было так.
Пять лет назад я вошел в спортивный зал школы. Входил я с некоторым душевным трепетом, потому что, съездив на одну ролевую игру, почитал себя уже состоявшимся ролевиком, имеющим целый пласт суждений. Суждение мое о реконах заключалось в том, что это толпа быдланов, которые, вместо того чтобы, как все приличные люди, сидеть у костра и петь песни под гитару, тряся латексными ушами, избивали друг друга железками и яростно бухали, а напившись же, лезли в драку с людьми, животными и деревьями. Все это мне рассказали добрые люди на ролевых играх, и причин не верить этим уважаемым людям у меня не было. Как выяснилось позднее, в чем-то уважаемые ролевики были правы, а уж в драки с деревьями я верю до сих пор, благо, видел "Две Башни" и Простака, кричащего из чащи: "Сейчас я тебя уебу!".
Итак, представьте мое моральное состояние. Я, толстый, домашний, теплый мальчик, вхожу в притон греха и агрессии. "Да ладно" - думал я, - "Они же как ролевики, только рыцари. Все будет нормально."
Я открыл дверь и тут же раздался дикий грохот. Я было решил, что уронил что-то, открывая дверь, и уже собирался извиниться, но тут грохот повторился. Мимо меня пролетел высокий парень в доспеха, ударился о шведскую стенку, упал и начал слабо шевелиться. К нему тотчас же подскочил невысокий паренек и начал охаживать встающего обрезком трубы. Вы все прочли верно, не отвратительным зазубренным клинком, не погнутым фальшаком, издалека выглядящим как труба, а именно обрезком и именно трубы.
Невысокий же парень, поняв, что противник вставать раздумал, бросился обратно в драку, раздавая удары трубой. Я смотрел на это и не верил глазам. Рассказы в лесной чаще оказались правдой.
А потом оказалось, что это был Коля. Коля тепло меня поприветствовал (он вообще был очень жизнерадостным и приветливым парнем) и повел в раздевалку, показывать железо. Он попросил меня помочь ему разоблачиться, что я сделал после некоторых колебаний, так как среди слухов, доходивших до меня, были и рассказы о повальной гомосексуальности реконов. Коля вылез из доспехов, сразу уменьшившись в два раза, и начал стягивать кольчугу. И тут я решил бежать, потому что всю, буквально всю спину Колю покрывали мерзкого вида шрамы. Он выглядел как каторжанин, которого секли кнутом, как жертва безумца с ножом для рыбы.
Но нет, вовсе не в логово убийц я пришел, а всего лишь познакомился с Колей. Коля имел свое видение техники безопасности. Видение заключалось в том, что безопасно было все, пока ты был в сознании. Да и после потери сознания опасность повышалась ненамного. Подобная философия приводила к весьма интересным событиям в жизни нашего клуба. Так, однажды Коля приварил руку к шлему, неудачно махнув горелкой. То есть кожа припеклась к раскаленному железу, и Коля с руганью отдернул руку, оставив на шлеме довольно неплохой кусок поджаренной кожи.
Еще Коля хорошо работал болгаркой. До того хорошо, что болгарка наконец достигла пика наслаждения и взорвалась, разбрызгивая осколки диска в разные стороны, в основном, в сторону Коли. Один из осколков вошел Коле в запястье и застрял там. Но Коля только улыбнулся и забинтовал руку, посчитав, что врачи все банда содомитов и шарлатанов. К врачу Колю пришлось отправлять насильно, после того как запястье перестало двигаться и распухло. Из Николая извлекли два осколка, что только подтвердило его уверенность в шарлатанстве. Он-то точно знал, что в руке у него сидел один осколок.
Если что и любил Коля, так это бугурт. Не сказать, что он был хорошим бойцом (это не хвастовство, я был еще хуже), но драться он любил. Особенно он любил нестандартный бугурт, где можно было использовать что-нибудь крутое, например, колющий удар и молоток. Другой любитель нестандартных бугуртов крепко саданул Колю по голове шестопером, и Николай вновь отъехал в больницу. Кричать про шарлатанов он не мог, поскольку находился без сознания. Только это обстоятельство позволило банде хирургов-убийц сделать ему трепанацию черепа и спасти жизнь.
Трепанация не сильно сказалась на Коле, разве что он стал рассказывать больше анекдотов. Анекдоты он любил, но рассказывал не особо хорошо, начиная смеятся на первом предложении.
Возможно, я напишу о Коле еще, если, конечно, этот пост не обидит его. Рашпиль, если прочтешь, знай - я действительно не хотел тебя обидеть и все еще отношусь к тебе с теплотой и с удовольствием вспоминаю.