Формула красоты
Оригинал взят у cat_scientistt в Формула красоты
Александр Волков
Рисовать я умею плохо. Но! Стоит черкнуть на бумаге песочные часы, и я примерно получу очертания идеальной женщины. Пышная грудь, узкая талия, широкие бедра. Вот „евростандарт“ на красавицу, и ежели женское тело не вписывается в норму, его можно евроремонтировать силиконом, тайскими таблетками и диетой.
Одни и те же мерки женской красоты давно утвердились всюду. Ещё античные философы пытались понять, что такое красота.
Для них она выражалась в симметрии и гармонии. В эпоху Возрождения художник Альбрехт Дюрер даже придумал координатную систему, позволявшую якобы понять, вписывается этот человек в каноны красоты или нет. Герои его картин и впрямь идеальны с эстетической точки зрения.
Современники Дюрера тоже выискивали „формулу красоты“. Так, считалось, что уши и нос красивого человека обязаны быть равновелики, а рот должен быть в полтора раза шире расстояния между глазами. Сегодня поборники научных истин оценивают внешность человека с точностью до сотых долей. Алгебра не поверяет гармонию, она её судит. Волшебная формула „90 - 60 - 90“ (грудь - талия - бёдра) неумолимо отсеивает дурнушек. На чём же основан этот критерий?
Узкая талия у женщины - признак того, что её тело выделяет вдоволь женских гормонов (эстрогенов), благодаря которым и возможна беременность. Эстрогены вызывают и другие изменения, что так привлекают мужчин. Груди растут, губы чувственно припухают, отчётливее обрисовывается овал скул, глаза становятся больше, а вот подбородок и челюсти остаются нежными, детскими. Для учёных облик такой лолиты говорит: „У меня всё хорошо. Я здорова. Я готова рожать детей и стану им хорошей матерью“. Стройная фигура - тому залог.
Тело взрослеющих мальчиков обретает иные очертания. Торс становится V-образным, скулы - крепкими, отчётливо выделяется подбородок. Если бы Марат Сафин или Павел Буре перенеслись в каменный век, на них смотрели бы с восхищением. Ведь всё их тело говорило бы: „Я полон мужских гормонов! Я - крепкий, могучий, энергичный. Я могу убить на охоте крупного зверя и накормлю добычей семью“.
Так что красота для природы - дело второе. Она - не самоцель, а ловушка. Главное - выжить и принести потомство! Красивые лица не лучше некрасивых; они легче нам нравятся. Нас влечёт к ним. Узор тела сродни узору цветов. На него так падки и шестиногие, что опыляют поросль, и двуногие, что ублажают подруг.
С раннего детства ребёнок делит людей на „красивых“ и „страшных“. Детей тянет к смазливым мордашкам, а безобразных, отвратительных людей они откровенно боятся. Ещё лет двадцать тому назад американский психолог Джудит Ланглуа доказала, что идеал красоты не является социальным феноменом. Он не воспитывается в людях, а наследуется ими! Взрослея, мы учимся обнаруживать ум и страсть в людях, обделённых красотой, а сами её образцы отличаем поневоле, бессознательно.
Ланглуа проводила опыты с детьми трёх и шести месяцев от роду. На мониторе она показывала им два лица. Взрослые участники опыта чётко разделяли эти лица: красивое и некрасивое. Как же повели себя малыши, которых никто ещё ничему не учил? Дети могли демонстрировать лишь повадки, присущие им от рождения. Легко было заметить, что малыши смотрели на красивое лицо намного дольше. „На их выбор не влияло мнение СМИ, - подвела итог опыта Ланглуа, - и всё же их выбор совпал с оценками, принятыми в мире взрослых. Дети сами распознали красивое и некрасивое“.
Так что же мы бессознательно выделяем, оценивая внешность человека?
Прекрасны:
здоровая кожа;
красивые зубы, ведь они - индикатор здоровья (впрочем, фальшивые ценности „Фтородента“ или „Орбита без сахара“ помогают пустить пыль в глаза);
красивые волосы (тоже индикатор здоровья);
рост чуть выше среднего;
симметричные лицо и фигура (их симметрия - признак того, что человек не перенёс ни тяжёлой болезни, ни серьёзного увечья).
Если у человека по всем этим пунктам „плюсики“, ему легче живётся. „Когда она, рыдая, увидит с ужасом, что посреди подруг она всего лишь бедная дурнушка!“ (Н. Заболоцкий) - эти страдания красавицам неведомы. Зато на каждом шагу их поджидают приятные пустяки.
Психологи не раз ставили опыты, убеждающие, что перед красотой расшаркиваются, безобразие пинают (!!!). Вот один из таких примеров. Психолог оставляет в телефонной кабине монету и ждёт. Случайный прохожий заглядывает туда, видит монету и вдруг слышит за спиной стук. Оборачивается. Перед ним красотка, словно сошедшая с глянцевых страниц журнала. „Простите, я здесь забыла монету…“ Почти все звонившие тут же расставались с денежкой. „Красота - это страшная сила!“ Потом условия опыта меняют. Та же монета лежит возле аппарата. Прохожий приятно удивлён. Он уже берёт её в руки. Стук в дверь. Растрёпанные волосы, одутловатое лицо, обрюзгшая фигура. „Тут я, что ли, деньги забыла?“ Даже воспитанные бюргеры, в чьей стране проводился этот опыт, старались „зажать“ находку. Статистика такова: 87 процентов случайных прохожих тут же расставались с деньгами ради красивой женщины, да ещё, пожалуй, и рады были бы приплатить ей, лишь бы она задержалась с ними. А вот некрасивой женщине вернули деньги лишь 64 процента мужчин, да и те делали это „со скрежетом зубовным“.
В другом опыте ломалась машина. Возле неё по очереди стояли красавица и дурнушка. Первой обычно помогали; мимо другой старались быстрее проехать. Кому охота было торчать полчаса или час в компании непонятно с кем?
У каждого из нас есть свое личное пространство. У привлекательных людей оно больше, чем у остальных. Во время следующего эксперимента психологи просили подопытную персону приблизиться к незнакомому человеку, пока тот не возмутится. Если незнакомец был красивым человеком, он резко одёргивал попытку навязать ему свою компанию. Как только расстояние между людьми сокращалось до 60 сантиметров, красавец резко отстранялся. А вот человек некрасивый был едва ли не рад, когда кто-то к нему приближался. Шестьдесят, пятьдесят, сорок сантиметров… Человек спохватывался, когда расстояние уменьшалось до 25 сантиметров. Что ж, ему с его внешностью не привыкать терпеть!
Отмечено, что красивые мужчины зарабатывают в среднем на пять процентов больше, чем их коллеги; красивые женщины - на 4 процента больше. Если человеку есть чем „прельстить воображенье“, его охотнее принимают на работу и чаще повышают в должности. Его старательно вписывают в коллектив, ведь он украсит любой офис. Фирме не помешало бы иметь своё лицо, ну а мозги… их положено иметь лишь главе фирмы. Так плюсики складываются в солидный куш.
Красоте все возрасты покорны. Взрослые лучше относятся к красивым детям и помогают им. Их крупные глаза, круглые щёки и маленькие носы не только восхищают, но и ещё, по словам исследователей, „включают в нас бессознательный механизм, заставляющий помогать этому, как нам кажется, беспомощному ребёнку“. Зато с некрасивыми детьми не цацкаются. По американской статистике, чаще всего жертвами сексуальных преступлений бывают не очень красивые дети.
Милашкам же сызмальства всё сходит с рук. В школе им легче списать контрольную. Их ангельские личики умиляют учителей, и тем труднее вспылить, накричать, выгнать нарушителя правил из класса. Взрослым красавчикам тоже бывает легче совершить преступление, чем людям мрачной наружности. Улыбка, лоск, блеск усыпляют внимание жертвы. Недаром на роль злодеев в криминальных фильмах часто приглашают писаных красавцев. Это - правда жизни, а не условия съёмки. Обаяние Роберта Редфорда, элегантность Алена Делона или хрупкое очарование Шарон Стоун - и ещё одна жертва трепещет в ловушке, раскинутой хищником. Так бывает в кино. Так бывает в жизни.
Красоту нельзя не заметить. Она бросается в глаза. Ведь каждый из нас располагает рядом сенсоров, реагирующих на красоту. Особенно этим отличаются мужчины. Во время прогулок и поездок, на работе и учёбе они непрерывно „сканируют“ всех окружающих людей, бессознательно сравнивая их с вложенным внутри каждого идеалом красоты. Встречают не столько „по одёжке“, сколько „по физиогномике“. Всё происходит моментально: 150 миллисекунд, и ваша гармония поверена чьей-то алгеброй - поверена и осуждена. Никто нас этому не учит. Это заложено внутри нас самих.
Странный наблюдается феномен. Чем ближе лицо женщины (или её фигура) к среднестатистическим данным, тем привлекательнее оно кажется мужчинам. Очевидно, как показывают исследования, все лица, что мы видим, накапливаются у нас в памяти и хранятся в одном из уголков мозга. Нам, жителям городов, суждено дни напролёт наблюдать тысячи и даже десятки тысяч человеческих лиц. Из-за нехватки места один образ накладывается на другой, как слайд наслаивается на слайд.
В конце концов, из множества лиц получается некий средний образ - милый, приятный, но какой-то безликий. Он не врежется вам в память; он давно там присутствует. Все крайности отброшены. Зато выявляется забавная арифметика красоты. Когда подопытной персоне показывают два красивых лица и просят оценить их, то выясняется, что каждое по отдельности лицо нравится меньше, чем их комбинация. Лицо, составленное из отдельных черт четырёх женщин, ещё приятнее для глаза, чем каждое из четырёх лиц. Среднее статистическое всех женских лиц, увиденных во время теста, кажется ещё неотразимее. Оно неумолимо нас влечёт.
Впрочем, мы любуемся им, но недооцениваем. По шестибалльной шкале такое лицо неизменно получает 4-5 баллов. Шарм „королевы красоты“ нужно сдобрить какой-нибудь изюминкой - чаще всего некой неправильной деталью. Так, гладкие, но безликие стихи запоминаются случайным перебоем ритма или редкостным словом - своим маленьким barocco. То же самое с женщинами. У знаменитых топ-моделей Наоми Кэмпбелл и Крис Тарлингтон губы отличаются от идеальных и этим манят. У Кейт Мосс нижняя челюсть заметно меньше, чем полагалось бы, и оттого „западает“ в душу.
В любом красивом лице, замеченном нами, есть частичка нас самих. Ведь наш идеал красоты не может не включать некоторые черты одного лица, которое мы ежедневно видим по сто раз на дню. Это лицо, преследующее нас в стёклах домов и витринах, зеркалах и на фотоснимках, - наше собственное лицо. Мы невольно нравимся себе и, даже не догадываясь об этом, стараемся стричь под одну - „свою фирменную“ - гребёнку всех встречных. Подсознательно мы - верх привлекательности, ведь мы всегда стараемся привлечь к себе внимание.
Если человек соответствует этому образцу, он нравится нам. Если совсем не похож на нас, настораживает и отталкивает. Так, люди другой расы резко отличаются от нас и потому заведомо некрасивы. Зато, очевидно, по этой причине муж и жена в хорошей, крепкой семье бывают неуловимо похожи друг на друга. Каждый из нас ищет, в сущности, не другую половинку, а свою копию (!!!).
„Знание-сила“
Александр Волков
Рисовать я умею плохо. Но! Стоит черкнуть на бумаге песочные часы, и я примерно получу очертания идеальной женщины. Пышная грудь, узкая талия, широкие бедра. Вот „евростандарт“ на красавицу, и ежели женское тело не вписывается в норму, его можно евроремонтировать силиконом, тайскими таблетками и диетой.
Одни и те же мерки женской красоты давно утвердились всюду. Ещё античные философы пытались понять, что такое красота.
Для них она выражалась в симметрии и гармонии. В эпоху Возрождения художник Альбрехт Дюрер даже придумал координатную систему, позволявшую якобы понять, вписывается этот человек в каноны красоты или нет. Герои его картин и впрямь идеальны с эстетической точки зрения.
Современники Дюрера тоже выискивали „формулу красоты“. Так, считалось, что уши и нос красивого человека обязаны быть равновелики, а рот должен быть в полтора раза шире расстояния между глазами. Сегодня поборники научных истин оценивают внешность человека с точностью до сотых долей. Алгебра не поверяет гармонию, она её судит. Волшебная формула „90 - 60 - 90“ (грудь - талия - бёдра) неумолимо отсеивает дурнушек. На чём же основан этот критерий?
Узкая талия у женщины - признак того, что её тело выделяет вдоволь женских гормонов (эстрогенов), благодаря которым и возможна беременность. Эстрогены вызывают и другие изменения, что так привлекают мужчин. Груди растут, губы чувственно припухают, отчётливее обрисовывается овал скул, глаза становятся больше, а вот подбородок и челюсти остаются нежными, детскими. Для учёных облик такой лолиты говорит: „У меня всё хорошо. Я здорова. Я готова рожать детей и стану им хорошей матерью“. Стройная фигура - тому залог.
Тело взрослеющих мальчиков обретает иные очертания. Торс становится V-образным, скулы - крепкими, отчётливо выделяется подбородок. Если бы Марат Сафин или Павел Буре перенеслись в каменный век, на них смотрели бы с восхищением. Ведь всё их тело говорило бы: „Я полон мужских гормонов! Я - крепкий, могучий, энергичный. Я могу убить на охоте крупного зверя и накормлю добычей семью“.
Так что красота для природы - дело второе. Она - не самоцель, а ловушка. Главное - выжить и принести потомство! Красивые лица не лучше некрасивых; они легче нам нравятся. Нас влечёт к ним. Узор тела сродни узору цветов. На него так падки и шестиногие, что опыляют поросль, и двуногие, что ублажают подруг.
С раннего детства ребёнок делит людей на „красивых“ и „страшных“. Детей тянет к смазливым мордашкам, а безобразных, отвратительных людей они откровенно боятся. Ещё лет двадцать тому назад американский психолог Джудит Ланглуа доказала, что идеал красоты не является социальным феноменом. Он не воспитывается в людях, а наследуется ими! Взрослея, мы учимся обнаруживать ум и страсть в людях, обделённых красотой, а сами её образцы отличаем поневоле, бессознательно.
Ланглуа проводила опыты с детьми трёх и шести месяцев от роду. На мониторе она показывала им два лица. Взрослые участники опыта чётко разделяли эти лица: красивое и некрасивое. Как же повели себя малыши, которых никто ещё ничему не учил? Дети могли демонстрировать лишь повадки, присущие им от рождения. Легко было заметить, что малыши смотрели на красивое лицо намного дольше. „На их выбор не влияло мнение СМИ, - подвела итог опыта Ланглуа, - и всё же их выбор совпал с оценками, принятыми в мире взрослых. Дети сами распознали красивое и некрасивое“.
Так что же мы бессознательно выделяем, оценивая внешность человека?
Прекрасны:
здоровая кожа;
красивые зубы, ведь они - индикатор здоровья (впрочем, фальшивые ценности „Фтородента“ или „Орбита без сахара“ помогают пустить пыль в глаза);
красивые волосы (тоже индикатор здоровья);
рост чуть выше среднего;
симметричные лицо и фигура (их симметрия - признак того, что человек не перенёс ни тяжёлой болезни, ни серьёзного увечья).
Если у человека по всем этим пунктам „плюсики“, ему легче живётся. „Когда она, рыдая, увидит с ужасом, что посреди подруг она всего лишь бедная дурнушка!“ (Н. Заболоцкий) - эти страдания красавицам неведомы. Зато на каждом шагу их поджидают приятные пустяки.
Психологи не раз ставили опыты, убеждающие, что перед красотой расшаркиваются, безобразие пинают (!!!). Вот один из таких примеров. Психолог оставляет в телефонной кабине монету и ждёт. Случайный прохожий заглядывает туда, видит монету и вдруг слышит за спиной стук. Оборачивается. Перед ним красотка, словно сошедшая с глянцевых страниц журнала. „Простите, я здесь забыла монету…“ Почти все звонившие тут же расставались с денежкой. „Красота - это страшная сила!“ Потом условия опыта меняют. Та же монета лежит возле аппарата. Прохожий приятно удивлён. Он уже берёт её в руки. Стук в дверь. Растрёпанные волосы, одутловатое лицо, обрюзгшая фигура. „Тут я, что ли, деньги забыла?“ Даже воспитанные бюргеры, в чьей стране проводился этот опыт, старались „зажать“ находку. Статистика такова: 87 процентов случайных прохожих тут же расставались с деньгами ради красивой женщины, да ещё, пожалуй, и рады были бы приплатить ей, лишь бы она задержалась с ними. А вот некрасивой женщине вернули деньги лишь 64 процента мужчин, да и те делали это „со скрежетом зубовным“.
В другом опыте ломалась машина. Возле неё по очереди стояли красавица и дурнушка. Первой обычно помогали; мимо другой старались быстрее проехать. Кому охота было торчать полчаса или час в компании непонятно с кем?
У каждого из нас есть свое личное пространство. У привлекательных людей оно больше, чем у остальных. Во время следующего эксперимента психологи просили подопытную персону приблизиться к незнакомому человеку, пока тот не возмутится. Если незнакомец был красивым человеком, он резко одёргивал попытку навязать ему свою компанию. Как только расстояние между людьми сокращалось до 60 сантиметров, красавец резко отстранялся. А вот человек некрасивый был едва ли не рад, когда кто-то к нему приближался. Шестьдесят, пятьдесят, сорок сантиметров… Человек спохватывался, когда расстояние уменьшалось до 25 сантиметров. Что ж, ему с его внешностью не привыкать терпеть!
Отмечено, что красивые мужчины зарабатывают в среднем на пять процентов больше, чем их коллеги; красивые женщины - на 4 процента больше. Если человеку есть чем „прельстить воображенье“, его охотнее принимают на работу и чаще повышают в должности. Его старательно вписывают в коллектив, ведь он украсит любой офис. Фирме не помешало бы иметь своё лицо, ну а мозги… их положено иметь лишь главе фирмы. Так плюсики складываются в солидный куш.
Красоте все возрасты покорны. Взрослые лучше относятся к красивым детям и помогают им. Их крупные глаза, круглые щёки и маленькие носы не только восхищают, но и ещё, по словам исследователей, „включают в нас бессознательный механизм, заставляющий помогать этому, как нам кажется, беспомощному ребёнку“. Зато с некрасивыми детьми не цацкаются. По американской статистике, чаще всего жертвами сексуальных преступлений бывают не очень красивые дети.
Милашкам же сызмальства всё сходит с рук. В школе им легче списать контрольную. Их ангельские личики умиляют учителей, и тем труднее вспылить, накричать, выгнать нарушителя правил из класса. Взрослым красавчикам тоже бывает легче совершить преступление, чем людям мрачной наружности. Улыбка, лоск, блеск усыпляют внимание жертвы. Недаром на роль злодеев в криминальных фильмах часто приглашают писаных красавцев. Это - правда жизни, а не условия съёмки. Обаяние Роберта Редфорда, элегантность Алена Делона или хрупкое очарование Шарон Стоун - и ещё одна жертва трепещет в ловушке, раскинутой хищником. Так бывает в кино. Так бывает в жизни.
Красоту нельзя не заметить. Она бросается в глаза. Ведь каждый из нас располагает рядом сенсоров, реагирующих на красоту. Особенно этим отличаются мужчины. Во время прогулок и поездок, на работе и учёбе они непрерывно „сканируют“ всех окружающих людей, бессознательно сравнивая их с вложенным внутри каждого идеалом красоты. Встречают не столько „по одёжке“, сколько „по физиогномике“. Всё происходит моментально: 150 миллисекунд, и ваша гармония поверена чьей-то алгеброй - поверена и осуждена. Никто нас этому не учит. Это заложено внутри нас самих.
Странный наблюдается феномен. Чем ближе лицо женщины (или её фигура) к среднестатистическим данным, тем привлекательнее оно кажется мужчинам. Очевидно, как показывают исследования, все лица, что мы видим, накапливаются у нас в памяти и хранятся в одном из уголков мозга. Нам, жителям городов, суждено дни напролёт наблюдать тысячи и даже десятки тысяч человеческих лиц. Из-за нехватки места один образ накладывается на другой, как слайд наслаивается на слайд.
В конце концов, из множества лиц получается некий средний образ - милый, приятный, но какой-то безликий. Он не врежется вам в память; он давно там присутствует. Все крайности отброшены. Зато выявляется забавная арифметика красоты. Когда подопытной персоне показывают два красивых лица и просят оценить их, то выясняется, что каждое по отдельности лицо нравится меньше, чем их комбинация. Лицо, составленное из отдельных черт четырёх женщин, ещё приятнее для глаза, чем каждое из четырёх лиц. Среднее статистическое всех женских лиц, увиденных во время теста, кажется ещё неотразимее. Оно неумолимо нас влечёт.
Впрочем, мы любуемся им, но недооцениваем. По шестибалльной шкале такое лицо неизменно получает 4-5 баллов. Шарм „королевы красоты“ нужно сдобрить какой-нибудь изюминкой - чаще всего некой неправильной деталью. Так, гладкие, но безликие стихи запоминаются случайным перебоем ритма или редкостным словом - своим маленьким barocco. То же самое с женщинами. У знаменитых топ-моделей Наоми Кэмпбелл и Крис Тарлингтон губы отличаются от идеальных и этим манят. У Кейт Мосс нижняя челюсть заметно меньше, чем полагалось бы, и оттого „западает“ в душу.
В любом красивом лице, замеченном нами, есть частичка нас самих. Ведь наш идеал красоты не может не включать некоторые черты одного лица, которое мы ежедневно видим по сто раз на дню. Это лицо, преследующее нас в стёклах домов и витринах, зеркалах и на фотоснимках, - наше собственное лицо. Мы невольно нравимся себе и, даже не догадываясь об этом, стараемся стричь под одну - „свою фирменную“ - гребёнку всех встречных. Подсознательно мы - верх привлекательности, ведь мы всегда стараемся привлечь к себе внимание.
Если человек соответствует этому образцу, он нравится нам. Если совсем не похож на нас, настораживает и отталкивает. Так, люди другой расы резко отличаются от нас и потому заведомо некрасивы. Зато, очевидно, по этой причине муж и жена в хорошей, крепкой семье бывают неуловимо похожи друг на друга. Каждый из нас ищет, в сущности, не другую половинку, а свою копию (!!!).
„Знание-сила“