Скафандр
Не можем не сказать о так называемом купальнике-бикини.
Абсолютно не представляется возможным,
что порядочная девушка способна надеть такую вещь.
- Журнал Modern Girl, 1957 год
В 1946 году Луис Рирд столкнулся с проблемой: парижские модели отказались выходить на подиум в изобретенном им купальнике-бикини. Дело кончилось тем, что Луису пришлось нанять для презентации профессиональную стриптизершу.
Вроде бы, это должно говорить о высокой нравственности европейского общества того времени, в сравнении с современным? Однако, тогдашнее белое общество затруднительно назвать высоконравственным. Среднестатистический немец без особых нравственных терзаний грабил, насиловал и убивал население соседних стран. Среднестатистический американец с удовольствием делал то же самое на территории оккупированной Германии.
Среднестатистическая американка середины ХХ века могла отказать негритянскому ребенку в просьбе напиться воды (реальный случай из жизни Мохаммеда Али). При этом надеть бикини - не могла!
Конечно, моральные нормы меняются со временем. Но я хочу обратить ваше внимание на то, как именно они меняются.
Можно сравнить глубоко набожных европейцев-пуритан XIX века, с легкостью осуществлявших жесточайший геноцид других народов, и европейцев современных, ходящих на пляж порою вообще без одежды и считающих добрачный секс и разводы нормой. Когда европейцы были нравственнее, тогда или сейчас? Не торопитесь отвечать на этот вопрос - ибо в нем таится подвох.
Или представьте себе средневековых монахов, оказавшихся на современном городском пляже: где женщины и мужчины загорают вместе почти без одежды, где молодежь прилюдно обнимается-целуется. Эти монахи пришли бы, очевидно, в ужас от нашей безнравственности.
А мы пришли бы в ужас уже от их безнравственности, уверяю вас: оказавшись свидетелем того, как эти богобоязненные люди пытают и сжигают заживо ближних своих, за безобидные по нынешним временам высказывания.
Кто из двоих безнравственен: Луис Рирд или Иосиф Волоцкий? Как быть с тем, что они сами показались бы друг другу безнравственными типами? И что вообще есть нравственность, в таком случае?
Современный исламский фанатик еще не вылез из средневековья (ах, как хорошо, что для христиан этот этап уже позади) - и потому его оскорбляет вид идущей по улице девушки без паранджи - ведь это же безнравственно. Однако он, весь из себя такой высоконравственный, с удовольствием отрежет вам голову за отказ перейти в его истинную веру. Парадокс?
Смотрите, женская скромность в одежде и поведении на улице - это вопрос нравственности? Да. А массовые убийства невиновных, средневековая жестокость - вопрос нравственности? Тоже да. Как же в одном человеке может сочетаться исключительно строгая нравственность и одновременно крайняя безнравственность? Не имеем ли мы дело с двумя разными понятиями, лишь по ошибке объединяемыми в рамках одного термина?
Но еще интереснее взаимная связь этих двух понятий. Вы ведь ощущаете, что между строгостью фанатика в отношении ношения паранджи, и его готовностью резать людей - есть некая связь? Что человек, который не готов отрезать людям головы, как правило и в отношении женских нарядов не строг? В чем же тогда эта связь заключается?
Представьте, что в вашем холодильнике лежит кусок сливочного масла и стоит горшочек с цветочной рассадой. Пока они в холодильнике, масло чувствует себя отлично и сохраняется без проблем. А вот рассада ощущает себя неважно и не растет - холодно ей, знаете ли, и темно.
А теперь вытащим-ка содержимое нашего холодильника на солнышко. Что произойдет? Рассада пойдет в рост, и в нашем горшочке распустятся цветы. Красота! А масло растает, ему на солнышке нехорошо. А затем через какое-то время вообще прогоркнет и начнет вонять. Так что вы, зажав нос, брезгливо выбросите его в мусорное ведро.
С нравственностью дело обстоит очень похоже. Во времена суровые, голодные и кровавые нравы весьма строги. Но и люди крайне жестоки. А стоит наступить временам сытым и беззаботным, как нравы начинают плавиться и течь, как кусок сливочного масла в жаркий день. А чуть позже они начинают вонять - для человека современной европейской культуры паранджа на женщине - это унизительно, купание на пляже в закрытом костюме - смешно, а от вещей типа женского обрезания или избиения детей в воспитательных целях его тошнит. Зато, напротив, расцветает та ипостась нравственности, что не могла развиться в "холодильнике" суровых времен: люди становятся добрее и человечнее.
Таким образом, хорошо видно, что под одним и тем же термином "нравственность" скрываются два совершенно различных явления. Использование в этом случае единого термина "нравственность" - инструмент манипулирования сознанием, этакий терминатор мышления. Представьте себе, что в языке какого-то народа доброта и жестокость описываются одним и тем же словом, и в результате эти люди всерьез путают одно с другим - уже и в реальной жизни. Вот нечто подобное мы и имеем. Невозможно ясно мыслить и осознанно действовать, при таком бардаке с терминологией.
А значит, эти два явления пора разделить. Нужны другие термины. Но если с той ипостасью нравственности, которая суть доброта и человечность, все понятно, то со второй надо разобраться. Что это за явление и откуда оно берется? Хорошо оно или плохо? Если уж оно порой воняет, то наверное оно плохо?
Суть второго явления - это своего рода скафандр. Общество надевает скафандр, в виде кодекса особой морали, чтобы выжить. От чего защищает такой скафандр? Отнюдь не от внешней среды, как могло бы показаться. В первую очередь, скафандр-кодекс защищает общество от себя самого. Грубо говоря, это способ для дикарей ограничить собственную дикость.
Зачем, например, женщине паранджа? Для защиты от взглядов опасных дикарей, в обществе которых она живет. Вы посмотрите, как ведут себя арабские мигранты на улицах Кельна. Помимо их обезьяньей дикости, надо еще помнить, что женщина в их мировоззрении - почти вещь. Она должна принадлежать мужчине. Но поскольку это такая вещь, которая соблазняет других ею завладеть, то мужчина прячет свою вещь - дочь или жену - под покрывалом. То есть паранджа не показатель высоконравственности общества, совсем наоборот, это показатель его крайней дикости. Каковую дикость, собственно, арабские беженцы и демонстрируют сегодня всему миру.
Или возьмем институт брака. О, я замахнулся на святое, не так ли? На самом деле брак - тоже всего лишь элемент защитного скафандра. Женщине с детьми не выжить одной, ей нужен тот, кто добудет еду и защитит ее саму и детей от посягательств других мужчин. А обществу не выжить без детей. Стало быть, вот вам священный институт брака, нравственный столп общества. А теперь вспомните, как саддукеи спросили Христа: чьей женой в Царствии небесном будет женщина?
- В Царствии небесном не женятся и не выходят замуж, - был им ответ.
Почему так? Да потому, что если женщине не требуется мужчина-добытчик (экономика достаточно технологична, чтобы избавить людей от необходимости постоянно трудиться), а окружающие люди ей и ее детям не угрожают, а напротив, помогают как родной, то и пожизненная формальная фиксация отношений с мужчиной ей не требуется. По той же причине, по которой у нас сегодня нет института вроде брака, между друзьями. Вы просто дружите - и не фиксируете формально вашу дружбу в ЗАГСе, на всю жизнь. А раньше, между прочим, такой институт был - были т.н. побратимы, и даже был соответствующий обряд "смешения крови".
На примере брака хорошо видно, что скафандр бывает для своего времени полезен. Современному русскому обществу паранджа уже не требуется, а вот институт брака еще важен. Но истинно говорю вам, френды мои: то, что у нас сегодня считается, причем вполне обоснованно, нравственными устоями общества, от того наши правнуки будут отворачиваться, зажимая нос. Как мы сегодня - от побивания женщин камнями, ломания ребер детям в процессе их воспитания, или вот от паранджи.
Здесь же коренится, во многом, пресловутый конфликт отцов и детей. Детям старый скафандр тесен. А отцы скорбят о безнравственности молодого поколения - меж тем, в реальности дело обстоит совсем наоборот. Ибо если общество прогрессирует, а последние лет триста оно прогрессировало, по счастью, то отцы всегда безнравственнее детей. Дети человечнее и добрее, однако отцы считают критерием нравственности те "важные" нормы, которые в них самих вбили в детстве.
Прямой конфликт нравственного скафандра с человечностью мы встречаем в евангельском рассказе о блуднице, которую шли побивать камнями. Впрочем, и в наши дни есть любители порассуждать о том, что патриархальность нравов повышает-де выживаемость общества. Так что же, получается, Христос преднамеренно снижал выживаемость иудейского общества, мешая им исполнить Закон в отношении блудницы?
Истина в том, что скафандр нужен для защиты общества от самое себя. По мере нравственного роста, скафандр приходится постепенно, деталь за деталью, снимать. Иначе он будет тянуть общество назад, в архаику, в дикость. Ко времени Христа общество, избивающее женщин камнями, от этого уже не выигрывало в жизнестойкости и межплеменной конкуренции, а проигрывало.
Скафандру свойственен этот парадокс: та норма, которая ранее защищала общество от аморальности, по мере его нравственного роста сама становится аморальной. Та же паранджа - для современного европейца она означает снижение культурного уровня, а для дикаря наоборот, повышение культурного уровня, ибо она спасает их общество. Как протезы для инвалида замещают (плохонько, но все же) его ноги, так и паранджа замещает (плохонько, но все же) нехватку культуры.
Другим прекрасным примером, но уже из дня сегодняшнего, является известная медийная персона, протоиерей Всеволод Чаплин - публично призывающий на свое отечество новую большую войну, дабы через бедствия люди стали-де нравственнее и начали наконец ходить в храмы. Как в старые недобрые времена, да. Оставив в стороне вопрос бессердечности отца Всеволода, готового в угоду своим религиозным идеалам сделать миллионы детей сиротами, не говоря уже про прочие страшные бедствия военного времени, замечу - если бы он понимал разницу между сердцем и скафандром, между совестью и ношением паранджи, он бы таких вещей не говорил.
Войной и бедствиями людей не сделаешь лучше. Особенно, если речь о будущих поколениях. Люди, с детства выросшие в жестоком мире, сами будут жестоки.
Тем более неразумно призывать к бедствиям ради заползания общества обратно в скафандр. Скафандр сам по себе - чистое зло. Нужда в скафандре - лишь вынужденная производная от дикости и жестокости общества. Да, иногда скафандр бывает меньшим злом. Но устраивать большое зло, ради возвращения небольшого зла - абсурд в квадрате.
Не стоит мечтать о войне ради того, чтобы девушки в жаркий летний день перестали оголять пупок, а их родители начали каждое воскресенье посещать храм Божий. Кстати, они не начнут, уверяю вас, случись хоть атомная война. Логика "если людишек жизнь прижмет, так они в отчаянии в храм приползут" - не только людоедская и глубоко антихристианская, но и просто ошибочная. Не приползут, не надейтесь. Тут совсем другие механизмы работают, но об этом - как-нибудь в другой раз.
А тому, что с нас понемногу спадает скафандр, надо радоваться. Пусть тает то, что не выносит тепла и солнечного света. Пусть для нас, наконец-то, завоняет то, чему для сохранности непременно нужна война, нищета и голод.
Да, сегодня европейская цивилизация переживает кризис, в связи с чем возникла невозможная еще вчера тяга к архаике, переходящая в зависть к сохранившим полудикий, патриархальный уклад племенам. Но поиск будущего в прошлом - не выход. В прошлом были лишь кровь, голод и холод, нам нечего там искать. Будущее надо искать впереди.