Евангелия: аллегорическое прочтение
Предлагаю вам мысленный эксперимент. Что, если текст Четвероевангелия прочесть не буквально, то есть не как жизнеописание Иисуса из Назарета, Сына Божия, а как аллегорию со скрытым смыслом, лишь замаскированную под конкретное жизнеописание?
Давайте попробуем. (Далее, я специально буду писать все слова, которые нам привычно читать написанными с заглавной буквы, с прописной - дабы подчернуть, что речь не идет о персонификации. Также, я буду рассматривать все четыре Евангелия как единое целое, воспринимая их различия и нестыковки - как преднамеренные).
Итак, сын божий рождается человеком от земной, смертной женщины. Причем, в Евангелиях этот момент подается очень по-разному. У Матфея прежде всего дается родословная по отцу (!). И тут же говорится, что отец - не отец его буквально, и что его сын родился от святого духа. В других Евангелиях родословной нет, но нет и ничего про зачатие от святого духа (на минуточку!). То есть, первое Евангелие от этом говорит, остальные скромно умалчивают. Может быть, и то и это? Зато последнее Евангелие от Иоанна на первой же странице заявляет, что "был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего (!) в мир. И что те, кто приняли его, родились не от крови, ни от плоти, ни от мужа, но от бога.
Далее, снова возникает схожая нестыковка. Первое Евангелие рассказывает нам про поклонение неких волхвов (то есть, мудрецов), которые приносят дары (дары мудрости? Знания?). Заметьте, они никак не могут вручить свои дары новорожденному, а только лишь его родителям - но, для него. Затем про эмиграцию в Египет от злодея Ирода, стремящегося погубить младенца. Иные же Евангелия о таком существенном, казалось бы, как для его жизни, так и для иудейской истории, молчат. Так было или не было? Может, опять аллегория? Может быть, пока человек младенец, жестокость может "убить" его? Мы знаем, что дети, выросшие в жестокости, сами обычно бывают жестоки. Ибо в первые лет семь душа только формируется, чему подтверждение дети-маугли, которые вырастают животными, а не людьми.
Далее, подчеркнуто умалчивается о его жизни до начала ее "активной фазы", которая наступает в подчеркнуто зрелом возрасте, примерно соответствующем "кризису среднего возраста", за исключением упоминания, что ему нравилось быть при храме, заявляя, что оный принадлежит его отцу. То есть, он растет полностью в традиции.
Далее, он отправляется к некоему посланнику-пророку, который проводит над ним обряд, удивительно схожий с обрядом усыновления (по смыслу), а его небесный отец объявляет его своим сыном при свидетелях. При это особо подчеркивается спуск к нему голубя. Голубями, как вы знаете, в то время пересылалась почта, сиречь информация.
Далее, он оказывается в пустыне, то есть в безлюдном месте, где долго постится (точнее, голодает). А затем его искушает некий безымянный "искуситель" - искушает хлебом, властью и тщеславием. Он отказывается.
Далее, он призывает первого из учеников и называет его "камнем", утверждая, что далее на этом камне собирается строить. Это реальный ученик, или аллегория - он собирается строить далее свое мировоззрение, как и окружающих, на твердом основании, а не на зыбких предположениях?
Далее, он начинает проповедовать, причем его проповедь сводится к четырем моментам: гуманность, социальная помощь ближнему, обнуление религии и уравнивание статусов / отрицание авторитетов (никого не называйте себе отцом, да не будет между вами власти, князей и владык, вы сами боги и сыны бога, и мне самому братья).
Далее, он объявляет о том, что храм (который он ранее любил и считал принадлежащим своему отцу) будет разрушен, и сравнивает с храмом уже свое собственное тело.
Далее, он восстанавливает против себя и верующих, и религиозную власть, и светскую. И вынужден бежать. В бегах, он спрашивает своих братьев, есть ли оружие в доме, где они укрываются. Это не аллегория прямого вооруженного восстания, в котором он проигрывает и понимает, что ошибся в методах?
Далее, он во время той самой знаменитой вечери раздает остальным хлеб и вино, утверждая, что это его тело, которое ломается (будет сломано) за них и что это его кровь нового завета, за них и за многих проливаемая, предлагая таким образом разделить с ним его судьбу (путь, призвание). Заметьте, именно тогда это происходит, то есть в бегах, потому вечеря и тайная. Слово "новый завет" означает "новый договор" или "новое обещание". Только в этот момент, заметьте, проиграв, он говорит об ином завете.
Далее, он, понимая, что за ним скоро придут, в Гефсиманском саду совершает знаменитое моление к отцу о чаше - виден явный страх смерти и одновременно утверждение "тебе виднее, как ты решишь". Здесь мы видим явное нежелание умирать, непонимание этой необходимости для человека, и одновременно доверие к отцу (духу, от которого он был рожден).
Далее, его хватают, судят и казнят. Он умирает. В этот момент завеса в храме рвется - а что такое эта завеса? Завеса та закрывала "святая святых", то есть - в результате храм оказался десакрализован. Тот самый храм, служители которого обвинили его в богохульстве. Они считали, что он десакрализует бога, а десакрализованы оказались сами со своей религией.
Далее, он воскресает. Однако, рассказы о воскресении как будто нарочно наполнены странностями и противоречиями, плюс настойчиво подчеркивается, что его братья-ученики его не узнают. Он с ними говорит, но остается неузнанным, и никто не верит в его воскресениеб После чего он возносится на небо. Так воскрес он буквально тогда или нет?
К его гробу приходят женщины, их количество и имена в разных Евангелиях как будто намеренно перепутано, так что единственный смысл остается "женщины". "Загадочность этой улики вводит меня в замешательство" (с), но возможно речь о том, что мужчина накосячил, а женщинам остается только его оплакивать? Они слабы, что подчеркивается их вопросом "кто отвалит нам камень от двери гроба?". При этом, имея, возможность позвать на помощь мужчин, они почему-то идут одни. Почему? Остальные мужики тоже накосячили и теперь скрываются. С женщин же, по тем временам, в политике спроса нет.
Такое впечатление (при аллегорическом восприятии текста), что описана "методичка" по взрослению. Советы, описание возможных ошибок и опасностей...
Не настаиваю на верности подобного прочтения, однако как игра ума, мне кажется, интересно.
Давайте попробуем. (Далее, я специально буду писать все слова, которые нам привычно читать написанными с заглавной буквы, с прописной - дабы подчернуть, что речь не идет о персонификации. Также, я буду рассматривать все четыре Евангелия как единое целое, воспринимая их различия и нестыковки - как преднамеренные).
Итак, сын божий рождается человеком от земной, смертной женщины. Причем, в Евангелиях этот момент подается очень по-разному. У Матфея прежде всего дается родословная по отцу (!). И тут же говорится, что отец - не отец его буквально, и что его сын родился от святого духа. В других Евангелиях родословной нет, но нет и ничего про зачатие от святого духа (на минуточку!). То есть, первое Евангелие от этом говорит, остальные скромно умалчивают. Может быть, и то и это? Зато последнее Евангелие от Иоанна на первой же странице заявляет, что "был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего (!) в мир. И что те, кто приняли его, родились не от крови, ни от плоти, ни от мужа, но от бога.
Далее, снова возникает схожая нестыковка. Первое Евангелие рассказывает нам про поклонение неких волхвов (то есть, мудрецов), которые приносят дары (дары мудрости? Знания?). Заметьте, они никак не могут вручить свои дары новорожденному, а только лишь его родителям - но, для него. Затем про эмиграцию в Египет от злодея Ирода, стремящегося погубить младенца. Иные же Евангелия о таком существенном, казалось бы, как для его жизни, так и для иудейской истории, молчат. Так было или не было? Может, опять аллегория? Может быть, пока человек младенец, жестокость может "убить" его? Мы знаем, что дети, выросшие в жестокости, сами обычно бывают жестоки. Ибо в первые лет семь душа только формируется, чему подтверждение дети-маугли, которые вырастают животными, а не людьми.
Далее, подчеркнуто умалчивается о его жизни до начала ее "активной фазы", которая наступает в подчеркнуто зрелом возрасте, примерно соответствующем "кризису среднего возраста", за исключением упоминания, что ему нравилось быть при храме, заявляя, что оный принадлежит его отцу. То есть, он растет полностью в традиции.
Далее, он отправляется к некоему посланнику-пророку, который проводит над ним обряд, удивительно схожий с обрядом усыновления (по смыслу), а его небесный отец объявляет его своим сыном при свидетелях. При это особо подчеркивается спуск к нему голубя. Голубями, как вы знаете, в то время пересылалась почта, сиречь информация.
Далее, он оказывается в пустыне, то есть в безлюдном месте, где долго постится (точнее, голодает). А затем его искушает некий безымянный "искуситель" - искушает хлебом, властью и тщеславием. Он отказывается.
Далее, он призывает первого из учеников и называет его "камнем", утверждая, что далее на этом камне собирается строить. Это реальный ученик, или аллегория - он собирается строить далее свое мировоззрение, как и окружающих, на твердом основании, а не на зыбких предположениях?
Далее, он начинает проповедовать, причем его проповедь сводится к четырем моментам: гуманность, социальная помощь ближнему, обнуление религии и уравнивание статусов / отрицание авторитетов (никого не называйте себе отцом, да не будет между вами власти, князей и владык, вы сами боги и сыны бога, и мне самому братья).
Далее, он объявляет о том, что храм (который он ранее любил и считал принадлежащим своему отцу) будет разрушен, и сравнивает с храмом уже свое собственное тело.
Далее, он восстанавливает против себя и верующих, и религиозную власть, и светскую. И вынужден бежать. В бегах, он спрашивает своих братьев, есть ли оружие в доме, где они укрываются. Это не аллегория прямого вооруженного восстания, в котором он проигрывает и понимает, что ошибся в методах?
Далее, он во время той самой знаменитой вечери раздает остальным хлеб и вино, утверждая, что это его тело, которое ломается (будет сломано) за них и что это его кровь нового завета, за них и за многих проливаемая, предлагая таким образом разделить с ним его судьбу (путь, призвание). Заметьте, именно тогда это происходит, то есть в бегах, потому вечеря и тайная. Слово "новый завет" означает "новый договор" или "новое обещание". Только в этот момент, заметьте, проиграв, он говорит об ином завете.
Далее, он, понимая, что за ним скоро придут, в Гефсиманском саду совершает знаменитое моление к отцу о чаше - виден явный страх смерти и одновременно утверждение "тебе виднее, как ты решишь". Здесь мы видим явное нежелание умирать, непонимание этой необходимости для человека, и одновременно доверие к отцу (духу, от которого он был рожден).
Далее, его хватают, судят и казнят. Он умирает. В этот момент завеса в храме рвется - а что такое эта завеса? Завеса та закрывала "святая святых", то есть - в результате храм оказался десакрализован. Тот самый храм, служители которого обвинили его в богохульстве. Они считали, что он десакрализует бога, а десакрализованы оказались сами со своей религией.
Далее, он воскресает. Однако, рассказы о воскресении как будто нарочно наполнены странностями и противоречиями, плюс настойчиво подчеркивается, что его братья-ученики его не узнают. Он с ними говорит, но остается неузнанным, и никто не верит в его воскресениеб После чего он возносится на небо. Так воскрес он буквально тогда или нет?
К его гробу приходят женщины, их количество и имена в разных Евангелиях как будто намеренно перепутано, так что единственный смысл остается "женщины". "Загадочность этой улики вводит меня в замешательство" (с), но возможно речь о том, что мужчина накосячил, а женщинам остается только его оплакивать? Они слабы, что подчеркивается их вопросом "кто отвалит нам камень от двери гроба?". При этом, имея, возможность позвать на помощь мужчин, они почему-то идут одни. Почему? Остальные мужики тоже накосячили и теперь скрываются. С женщин же, по тем временам, в политике спроса нет.
Такое впечатление (при аллегорическом восприятии текста), что описана "методичка" по взрослению. Советы, описание возможных ошибок и опасностей...
Не настаиваю на верности подобного прочтения, однако как игра ума, мне кажется, интересно.