Одесские рассказы (33)
Очередной рассказ от моего друга и единомышленника, российского поисковика, писателя и добровольца "Призрака" Алексея Ивакина, с которым мы коротали время во время оккупации Одессы бандеровцами в 2014...
Предыдущие:
Одесские рассказы (32)
Одесские рассказа (30 и 31)...
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (33)
День такой, что приходится вспоминать.
Я выхожу в пижаме на улицу. Мимо идут люди, у них день воскресения.
Небо рваное. Между дождями - солнце. Между сизыми тучами - невозможность уехать туда, где рвут. Пока невозможность. Сегодня день рождения мамы. Поэтому в тапочках я иду в магазин, за языками. Сейчас буду варить их. В растворе вкусной соли. Потом порежу их на маленькие-маленькие кусочки. На килограмм языков пяток вареных яиц и две банки морской капусты из Владивостока. Залить сметаной.
Последний раз - последний, не крайний! - такой салат я делал восемнадцатого июня четырнадцатого года. В тот день я не мог позвонить маме. Из Одессы тогда невозможно было позвонить маме. И сейчас невозможно. "Россия нанесла ядерный удар по Донецку", "Россия ввела войска в Черниговскую область", "Российские войска оккупировали Луганск" - июнь четырнадцатого. Я готовлю салат и боюсь за маму. Не за Одессу, а за маму. Я боюсь за нее, у нее уже был первый инфаркт из-за меня. Я не имею права умереть раньше нее.
Мама родилась восемнадцатого июня сорок первого года. Я варю язык восемнадцатого июня четырнадцатого года.
Это же мамин день рождения.
На килограмм языков: пять вареных куриных яиц, две банки морской владивостокской капусты, банка любой - но свежей! - сметаны. Язык надо варить долго. Примерно полчаса в любой воде, потом еще час в воде со вкусной солью.
- Мне повезло, меня убивали те, кто с "Самообороны", по нашему крылу они работали. А по тому крылу убивала школота из "Правого сектора". Ну это крыло, которое дальше от вокзала.
Он рассказывает про второе мая. Он не был куликовцем, он шел мимо Дома Профсоюзов.
Мы жарим мясо, кушаем салат из телячьего языка с морской русской капустой, разливаем вино - "Оксамитне", он поправляет повязку на голове.
Он только что вышел из госпиталя. Ой, нет, не из госпиталя. Из Еврейской больницы, ну одесситы знают. Он не долечился, сбежал, чтобы не арестовали.
- Потом, когда меня вытащили на площадь, начали бить палками. Ну это не страшно, главное сложиться удобно. А менты стоят и смотрят. У них нет лиц. Там зеркала забрал. Или забрала зеркал? Ну глаз не видно. И собака прямо напротив меня сидит. Она не сидит, она припадает на лапы и скулит, скулит. Она смотрит на меня, дергается на поводке, меня бьют по спине палками. Я смотрю в ее глаза, она смотрит в мои - мы скулим оба. Я от того, что бьют меня, она от того, что бьют меня. Я пропускаю удар за ударом. Она пропускает скулеж за скулежем.
В ее глазах мои слезы.
По пляжу бегают визжащие дети. Море лижет песчаный берег. Солнце жарит. Полуволк Боцман не сводит с глаз с мяса. Кот Саня презирает, на всякий случай, все. Человек с разбитой головой грызет мясо и рассказывает дальше:
- А что дальше рассказывать?
А дальше рассказывать нечего.
Через полгода меня арестуют и депортируют.
Боцман и Саня уйдут в страну вечной охоты через год.
Человека с перебинтованной головой убьет снаряд в Донецке.
Вы прочитали? Вы еще живы. Но это ненадолго.
Живи, мама.
И с днем рождения тебя, мама. Хотя бы ты - живи.
Предыдущие:
Одесские рассказы (32)
Одесские рассказа (30 и 31)...
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (33)
День такой, что приходится вспоминать.
Я выхожу в пижаме на улицу. Мимо идут люди, у них день воскресения.
Небо рваное. Между дождями - солнце. Между сизыми тучами - невозможность уехать туда, где рвут. Пока невозможность. Сегодня день рождения мамы. Поэтому в тапочках я иду в магазин, за языками. Сейчас буду варить их. В растворе вкусной соли. Потом порежу их на маленькие-маленькие кусочки. На килограмм языков пяток вареных яиц и две банки морской капусты из Владивостока. Залить сметаной.
Последний раз - последний, не крайний! - такой салат я делал восемнадцатого июня четырнадцатого года. В тот день я не мог позвонить маме. Из Одессы тогда невозможно было позвонить маме. И сейчас невозможно. "Россия нанесла ядерный удар по Донецку", "Россия ввела войска в Черниговскую область", "Российские войска оккупировали Луганск" - июнь четырнадцатого. Я готовлю салат и боюсь за маму. Не за Одессу, а за маму. Я боюсь за нее, у нее уже был первый инфаркт из-за меня. Я не имею права умереть раньше нее.
Мама родилась восемнадцатого июня сорок первого года. Я варю язык восемнадцатого июня четырнадцатого года.
Это же мамин день рождения.
На килограмм языков: пять вареных куриных яиц, две банки морской владивостокской капусты, банка любой - но свежей! - сметаны. Язык надо варить долго. Примерно полчаса в любой воде, потом еще час в воде со вкусной солью.
- Мне повезло, меня убивали те, кто с "Самообороны", по нашему крылу они работали. А по тому крылу убивала школота из "Правого сектора". Ну это крыло, которое дальше от вокзала.
Он рассказывает про второе мая. Он не был куликовцем, он шел мимо Дома Профсоюзов.
Мы жарим мясо, кушаем салат из телячьего языка с морской русской капустой, разливаем вино - "Оксамитне", он поправляет повязку на голове.
Он только что вышел из госпиталя. Ой, нет, не из госпиталя. Из Еврейской больницы, ну одесситы знают. Он не долечился, сбежал, чтобы не арестовали.
- Потом, когда меня вытащили на площадь, начали бить палками. Ну это не страшно, главное сложиться удобно. А менты стоят и смотрят. У них нет лиц. Там зеркала забрал. Или забрала зеркал? Ну глаз не видно. И собака прямо напротив меня сидит. Она не сидит, она припадает на лапы и скулит, скулит. Она смотрит на меня, дергается на поводке, меня бьют по спине палками. Я смотрю в ее глаза, она смотрит в мои - мы скулим оба. Я от того, что бьют меня, она от того, что бьют меня. Я пропускаю удар за ударом. Она пропускает скулеж за скулежем.
В ее глазах мои слезы.
По пляжу бегают визжащие дети. Море лижет песчаный берег. Солнце жарит. Полуволк Боцман не сводит с глаз с мяса. Кот Саня презирает, на всякий случай, все. Человек с разбитой головой грызет мясо и рассказывает дальше:
- А что дальше рассказывать?
А дальше рассказывать нечего.
Через полгода меня арестуют и депортируют.
Боцман и Саня уйдут в страну вечной охоты через год.
Человека с перебинтованной головой убьет снаряд в Донецке.
Вы прочитали? Вы еще живы. Но это ненадолго.
Живи, мама.
И с днем рождения тебя, мама. Хотя бы ты - живи.