Алексей Ивакин: Одесские рассказы 30,31
Рекомендую. Предыдущее тут.
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (30)
Закрылся барчик рядом с домом.
Серега и Дима - владельцы бара - грустно матерились, вешая замок на стеклянные двери. Серега и Дима - корейцы.
Я к ним ходил писать. Иногда они закрывались и играли в танчики. Играли взводом, вместе с ними играли жены. Четыре ноутбука меланхолично сообщают: - Пробитие!
Пятый, мой, ноут ничего не собщает. По его клавиатуре танцуют пальцы, пытаются выписывать что-то там о прошлой войне.
Я пишу о прошлой войне, братья-корейцы воюют в виртуальной. Они матерятся, когда опаздывают выстрелить, я матерюсь, когда не попадаю по клавишам.
Я не знаю. Мне в очередной раз сообщили с Большой Земли, что «послезавтра, держитесь».
Мы и держимся.
Я сижу и пишу. Серега и Дима вместе с женами в одном клане рубятся в танчики. Иногда заходят люди и берут пива. Тогда Серега или Дима наливают им пива и предлагают закуску. На закуску народ не щедр - все местные, закуски дома хватает. Сюда заходят только на секундочку - отдохнуть от жены.
До войны сюда толпами ходили русские и белорусы. Потому что море - вот, а солнце тут. Теперь в Одессе стали сжигать людей. Русские и белорусы перестали сюда ездить. А немцы с французами и до войны сюда не ездили.
Серега прорывается по флангу, пробивает «Тигра» в бок, сбивает ему гусеницу, выскакивает в тыл, еще удар...
Шлепок ладоней, девчонки радуются. Солнце жарит и кондиционер натужно охлаждает помещение. Грохочет трамвай. Кажется, что вот-вот и он заденет угол бара.
Очередной посетитель покидает наш бар, оставив на столе грязную тарелку.
«В БОЙ!» - кричат ноуты.
Я пишу, стараясь запомнить. Это солнце, жарящее через жалюзи. Этот трамвай, проезжающий в полуметре от меня. Золотое пиво, дрожащее от трамвая. Запах кухни. И шум моря.
И стоны забинтованных.
Раненые лежали дома у двух братьев. Братья жили в баре. А дома у них лежали раненые.
Дом пах...
Гноем. Мокротой. Сукровицей. Лекарствами какими-то. Карболкой: как писали очевидцы другой войны. Полыхал в глазах огонь Дома Профсоюзов. В углах дома ниточки бинтов плясали.
Кто-то выздоравливал и пешком хромал домой, на свой старх и риск.
Кто-то электричками - собаками! - пробирался куда-нибудь под Харьков, а оттуда уже пешком шли на Донбасс. И лопалась кожа под коленями.
Кто-то спасался в Москву, в Питер, в Брянск, в Вятку.
Это был июль четырнадцатого.
Они уезжали. Мы их ждали, оставаясь.
Потом дом опустел. Закрылся бар. Начали падать листья.
Наши захерачили артой по Лутугино.
Я выметал бинты и ампулы из дома.
Небо было такое синее...
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (31)
Надо было что-то делать. Но никто из нас, оставшихся в Одессе, никто из нас не знал - что конкретно делать-то?
Да, раненых подобрали. Да, тех кто в розыске, отправили на Родину, в Россию. А нам-то чем заняться?
Лично мне заняться было нечем. Я - гражданин России. На территории Украины нахожусь нелегально уже полгода. Попробовать выехать? Считай, что ты в СИЗО. Сидеть дома и ждать? Кого?
Вся движуха в Донбассе. А над Одессой пахнет дымом
Мне б лисицу свою целовать, но ПСы воют и воют.
Я выхожу из дома. Я хочу скататься на Киевский рынок, что подле площади Деревянко. Я не знаю, что и как там будет. Поэтому еду без паспорта. Мне нельзя с паспортом быть. Я гражданин РФ. На самом деле, я гражданин СССР. Я не отказывался от советского гражданства, меня его лишили. Но кому тут в трамвае это объяснишь?
Мы едем на рынок, закупаться едой.
Я и дочка. Да, у меня есть дочка, пусть и названная. Но дочка же. Однажды мне придется надеть бронежилет и упасть на нее. Она очень обижена будет после этого. Бабы, чего уж...
А пока мы едем на рынок.
На рынке вкусно. Вот подчеревок. Вот осьминожки. А вот яблоки моченые. А вот картошечка свежая... Ах, кабы вы знали, что такое рынок в Одессе. Привоз это так, для туристов. Как и бычки. А вот рынки... Зайти без денег голодным и выйти сытым... И попробовать все. Боже мой, боже мой... Шоб я так жил, как тут требуют пробовать. Ой, а это у вас соленые арбузы?
Дребезжит телефон - на вибрации - в кармане.
Мы выскакиваем на ближайшей остановке. Вызываем такси. Дожевываем что-то невероятно вкусное. Кажется, какую-то рыбу. Такси приезжает быстро. Едем на станции Фонтана. Да, вот здесь мы били, правосеков... А вот и Аркадия!
Черт! Какая же толпа!
Мы фотаем лица.
Чем отличается одессит от туриста? Одессит никуда не торопится. А смысл?
Мы тоже не торопимся.
Ленивое оцепление милиционеров. Менты предупредительны и вежливы. Они не проверяют документы. Они извиняются. Дебилы.
Мы входим в толпу. Вокруг экзальтация и бешенство. Бандерлоги скачут, мы фотографируем.
Лица.
Мы проходим всю толпу насквозь. От нас пахнет копченой рыбой и немножечко сухим белым. От толпы пахнет потом.
Толпа напялила на себя камуфляжи. Они, типа, такие опасные.
Я ругаюсь вполголоса:
Но толпа не собирается брать штурмом консульство России. Толпа собралась попозировать. Поэтому они так охотно подставляют свои морды под мой фотоаппарат. Революционеры, блять, фейсбучные.
Мы забираемся на парапет какой-то высотки. Очень удобная позиция. И щелкаем, щелкаем, щелкаем. Наша задача - фотографировать лица. А чуть позже - сложить фоточки на «яндекс-диск». А дальше хоть трава не расти. Трава не выросла. Об этом мы с дочкой узнаем позже.
А еще позже узнаем о том, что этот весь гей-парад пытался подорвать мужик один.
Мужик горел на Майдане ментом. Второй раз был ранен второго мая. В тело или в душу - без разницы. Как сумел - собрал зарядку, сунул ее в рюкзачок. И пошел взрывать толпу майдаунов у консульства Российской Федерации, что на Гагаринском плато города Одессы. Или мiста...
Взяли его сотрудники СБУ, когда он вышел из машины и пошел в толпу.
Взяли, потому что много рассказывал всем свои друзьям и приятелям о том, к чем он готовится.
А готовился он принести рюкзак со взрывчаткой в толпу и оставить его там. Потом отъехать и позвонить на взрыватель.
Его уже вели сотрудники.
А потом он стал воображать себе. Сощурился такой. И шел, как под танк. Он не понял, что он не в окопе.
Он пошел на амбразуру, но не дошел.
Я не знаю, как его звали, живой ли он и как его зовут.
Он вышел из машины и попер буром.
Его повалили.
Позвонить на взрыватель он, конечно же, не успел.
Повторюсь, я не знаю, что с ним.
Я знаю - где ему поставить памятник.
Доча, помнишь, там в Аркадии на развороте трамваев стояла то ли «пятерка», то ли «копейка»? Вот как только на разворот въезжаешь, по правой стороне?Помнишь, там тачка стояла с распахнутым багажником?
Мы еще мимо прошли и плечами пожали, помнишь?
Теперь знаю.
Наш это был, доча, наш.
Пришел умереть.
Не получилось.
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (30)
Закрылся барчик рядом с домом.
Серега и Дима - владельцы бара - грустно матерились, вешая замок на стеклянные двери. Серега и Дима - корейцы.
Я к ним ходил писать. Иногда они закрывались и играли в танчики. Играли взводом, вместе с ними играли жены. Четыре ноутбука меланхолично сообщают: - Пробитие!
Пятый, мой, ноут ничего не собщает. По его клавиатуре танцуют пальцы, пытаются выписывать что-то там о прошлой войне.
Я пишу о прошлой войне, братья-корейцы воюют в виртуальной. Они матерятся, когда опаздывают выстрелить, я матерюсь, когда не попадаю по клавишам.
Леха, и шо там Россия? Мы уже готовы встречать! - кто-то из братьев-корейцев кричит мне в азарте боя. - Мы уже приготовили новую пиццу! А, черт! «Попал, ранен!».
Я знаю?
Я не знаю. Мне в очередной раз сообщили с Большой Земли, что «послезавтра, держитесь».
Мы и держимся.
Я сижу и пишу. Серега и Дима вместе с женами в одном клане рубятся в танчики. Иногда заходят люди и берут пива. Тогда Серега или Дима наливают им пива и предлагают закуску. На закуску народ не щедр - все местные, закуски дома хватает. Сюда заходят только на секундочку - отдохнуть от жены.
До войны сюда толпами ходили русские и белорусы. Потому что море - вот, а солнце тут. Теперь в Одессе стали сжигать людей. Русские и белорусы перестали сюда ездить. А немцы с французами и до войны сюда не ездили.
Серега прорывается по флангу, пробивает «Тигра» в бок, сбивает ему гусеницу, выскакивает в тыл, еще удар...
Есть!
Шлепок ладоней, девчонки радуются. Солнце жарит и кондиционер натужно охлаждает помещение. Грохочет трамвай. Кажется, что вот-вот и он заденет угол бара.
Очередной посетитель покидает наш бар, оставив на столе грязную тарелку.
«В БОЙ!» - кричат ноуты.
Я пишу, стараясь запомнить. Это солнце, жарящее через жалюзи. Этот трамвай, проезжающий в полуметре от меня. Золотое пиво, дрожащее от трамвая. Запах кухни. И шум моря.
И стоны забинтованных.
Раненые лежали дома у двух братьев. Братья жили в баре. А дома у них лежали раненые.
Дом пах...
Гноем. Мокротой. Сукровицей. Лекарствами какими-то. Карболкой: как писали очевидцы другой войны. Полыхал в глазах огонь Дома Профсоюзов. В углах дома ниточки бинтов плясали.
Кто-то выздоравливал и пешком хромал домой, на свой старх и риск.
Кто-то электричками - собаками! - пробирался куда-нибудь под Харьков, а оттуда уже пешком шли на Донбасс. И лопалась кожа под коленями.
Кто-то спасался в Москву, в Питер, в Брянск, в Вятку.
Это был июль четырнадцатого.
Они уезжали. Мы их ждали, оставаясь.
Потом дом опустел. Закрылся бар. Начали падать листья.
Наши захерачили артой по Лутугино.
Я выметал бинты и ампулы из дома.
Небо было такое синее...
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (31)
Надо было что-то делать. Но никто из нас, оставшихся в Одессе, никто из нас не знал - что конкретно делать-то?
Да, раненых подобрали. Да, тех кто в розыске, отправили на Родину, в Россию. А нам-то чем заняться?
Лично мне заняться было нечем. Я - гражданин России. На территории Украины нахожусь нелегально уже полгода. Попробовать выехать? Считай, что ты в СИЗО. Сидеть дома и ждать? Кого?
Вся движуха в Донбассе. А над Одессой пахнет дымом
Мне б лисицу свою целовать, но ПСы воют и воют.
Я выхожу из дома. Я хочу скататься на Киевский рынок, что подле площади Деревянко. Я не знаю, что и как там будет. Поэтому еду без паспорта. Мне нельзя с паспортом быть. Я гражданин РФ. На самом деле, я гражданин СССР. Я не отказывался от советского гражданства, меня его лишили. Но кому тут в трамвае это объяснишь?
Мы едем на рынок, закупаться едой.
Я и дочка. Да, у меня есть дочка, пусть и названная. Но дочка же. Однажды мне придется надеть бронежилет и упасть на нее. Она очень обижена будет после этого. Бабы, чего уж...
А пока мы едем на рынок.
На рынке вкусно. Вот подчеревок. Вот осьминожки. А вот яблоки моченые. А вот картошечка свежая... Ах, кабы вы знали, что такое рынок в Одессе. Привоз это так, для туристов. Как и бычки. А вот рынки... Зайти без денег голодным и выйти сытым... И попробовать все. Боже мой, боже мой... Шоб я так жил, как тут требуют пробовать. Ой, а это у вас соленые арбузы?
Дребезжит телефон - на вибрации - в кармане.
Внимательно?
Леха, ты в курсе, что упыри ваше консульство атакуют?
???
Приезжай на Гагаринское плато, поверь там много вкусного.
Мы выскакиваем на ближайшей остановке. Вызываем такси. Дожевываем что-то невероятно вкусное. Кажется, какую-то рыбу. Такси приезжает быстро. Едем на станции Фонтана. Да, вот здесь мы били, правосеков... А вот и Аркадия!
Черт! Какая же толпа!
Приехал?
Да!
Лица, лица фотай!
Мы фотаем лица.
Чем отличается одессит от туриста? Одессит никуда не торопится. А смысл?
Мы тоже не торопимся.
Ленивое оцепление милиционеров. Менты предупредительны и вежливы. Они не проверяют документы. Они извиняются. Дебилы.
Мы входим в толпу. Вокруг экзальтация и бешенство. Бандерлоги скачут, мы фотографируем.
Лица.
Мы проходим всю толпу насквозь. От нас пахнет копченой рыбой и немножечко сухим белым. От толпы пахнет потом.
Толпа напялила на себя камуфляжи. Они, типа, такие опасные.
Я ругаюсь вполголоса:
Дебилы, ну берите же штурмом!
Но толпа не собирается брать штурмом консульство России. Толпа собралась попозировать. Поэтому они так охотно подставляют свои морды под мой фотоаппарат. Революционеры, блять, фейсбучные.
Мы забираемся на парапет какой-то высотки. Очень удобная позиция. И щелкаем, щелкаем, щелкаем. Наша задача - фотографировать лица. А чуть позже - сложить фоточки на «яндекс-диск». А дальше хоть трава не расти. Трава не выросла. Об этом мы с дочкой узнаем позже.
А еще позже узнаем о том, что этот весь гей-парад пытался подорвать мужик один.
Мужик горел на Майдане ментом. Второй раз был ранен второго мая. В тело или в душу - без разницы. Как сумел - собрал зарядку, сунул ее в рюкзачок. И пошел взрывать толпу майдаунов у консульства Российской Федерации, что на Гагаринском плато города Одессы. Или мiста...
Взяли его сотрудники СБУ, когда он вышел из машины и пошел в толпу.
Взяли, потому что много рассказывал всем свои друзьям и приятелям о том, к чем он готовится.
А готовился он принести рюкзак со взрывчаткой в толпу и оставить его там. Потом отъехать и позвонить на взрыватель.
Его уже вели сотрудники.
А потом он стал воображать себе. Сощурился такой. И шел, как под танк. Он не понял, что он не в окопе.
Он пошел на амбразуру, но не дошел.
Я не знаю, как его звали, живой ли он и как его зовут.
Он вышел из машины и попер буром.
Его повалили.
Позвонить на взрыватель он, конечно же, не успел.
Повторюсь, я не знаю, что с ним.
Я знаю - где ему поставить памятник.
Доча, помнишь, там в Аркадии на развороте трамваев стояла то ли «пятерка», то ли «копейка»? Вот как только на разворот въезжаешь, по правой стороне?Помнишь, там тачка стояла с распахнутым багажником?
Мы еще мимо прошли и плечами пожали, помнишь?
Это наши? - ты спросила.
Я знаю? - ответил я,
Теперь знаю.
Наш это был, доча, наш.
Пришел умереть.
Не получилось.