(no subject)
Я же любопытная, как муха. И к москвичам неравнодушна. Договорились встретиться с проезжающей через наши болота Мариам на углу Литейного и Невского. Устроить развиртуализацию.
- Пойдем гулять, - пригрозила я в предварительной беседе, не очень уверенно впрочем, потому что вчера оттоптала к черту ноги в Русском.
К моему тайному облегчению, Мариам большого энтузиазма не выразила.
- Я на высоких каблуках, - сказала она с сомнением. - Но могу некоторое время побродить.
- А как мы друг друга узнаем?
- У меня красные туфли, - объяснила Мариам.
"Москва!" - подумала я завистливо, но гордо ответила:
- А у меня красный берет.
В общем, мы друг друга идеально дополняли на Невском. Тем более что Мариам была по-московски легкомысленно распахнута и развевала по ветру кудрями, а я, все зная про наш вероломный климат, неслась в застегнутом наглухо пальто, замотавшись по уши шарфом и утеплив мыслительный аппарат своим верным красным беретом. Только зря я так приготовилась, словно собиралась спасать арктическую экспедицию. На пути меня совратила вывеска "Подписные издания". Там же располагается с недавних пор крошечное кафе, куда я иногда шлю своих доверчивых экскурсантов, сама ни разу не побывав. Рабинович напел, что там хорошо.
- Мы ненадолго, заглянем только, заглянем, - пробормотала я и потянула на себя входную дверь.
Короче. Идеальное место. Сейчас я буду его хвалить, так как все знают мою слабость к хорошим кофейням и желание, чтобы их было больше. Вдоль витрины четыре столика. Рядом стойка с кассой и проигрывателем, где крутят виниловые пластинки - очень тихо, что существенно. Все остальное пространство занимают книжные полки с _хорошими_ книгами. За ними лестница на узкую галерею с настольными лампами, там можно читать, есть, пить и снисходительно глядеть на тех, кто читает, ест и пьет внизу. У входа встречают милейшие продавцы, мальчики и девочки, доброжелательные и воспитанные, словно выпускники Благородного пансиона. И кофейное деревце.
Пока Мариам в уголке препиралась с капризничающим телефоном, я озиралась по сторонам и приметила на торце одной из полок плакатик: "Давайте говорить по-петербургски". Помимо поребрика, булки, парадной и бадлона с него нахально лезли в нос греча и кура. Я внутренне запыхтела и поинтересовалась у ближайшего юноши:
- Кто это у вас рисовал такой плакатик?
- Это постер, - разъяснил приветливо юноша. - Его можно купить. А рисовала художница...
- Ноги оторвать художнице, - буркнула я.
- Почему? - изумился продавец.
- Потому что кура и греча - слова, завезенные наводнившими Петербург после революции крестьянами.
Только я хотела развить тему, вспомнив незабвенные сосули, грелу и тапы, как мальчик, вместо того чтобы сказать: "Ну и идите тогда пить кофе в Пушкинский Дом", оживился и спросил:
- А вы... краевед?
- М-м... Ну, краевед.
- Я тоже! - воскликнул он.
Когда обнаружилось, что он студент краеведческого факультета (или чего-то в этом роде), водит с друзьями экскурсии, визитки у него еще нет, он умеет смущаться и краснеть, я сообразила, кого он мне напоминает. Митьку.
- А как вас зовут? - спросила я.
- Дмитрий, - удивленно ответил он.
Еще там вкусно, щедро и цены гуманные. (Название собственно кафешки почему-то удалось разузнать только вернувшись домой: "Знакомьтесь, Джо".)
Кстати, когда мы обсуждали вид из окна - Мариинская больница на той стороне Литейного с ее роскошным белоколонным портиком, зелень, деликатно прикрывающая надпись на фронтоне "для бедных", - и произошедшее в этом богоугодном заведении убийство революционными матросами несчастных депутатов Учредительного собрания Кокошкина и Шингарева, Мариам вдруг ойкнула:
- Смотрите, какая шапка на мужике огромная!
- Где шапка? - всполошилась я и полезла за очками.
- Вон дорогу переходит! Да это же казак! У вас тут казаки в папахах запросто по улицам ходят!
Казак как ни в чем не бывало удалился в сторону Фонтанного дома. А я отогнала бредовое ощущение, что сейчас с той же стороны появится взвод революционных матросов.
Update. Уж рекламировать так рекламировать: http://www.the-village.ru/village/food/restaurants/132169-znakomtes-dzho
- Пойдем гулять, - пригрозила я в предварительной беседе, не очень уверенно впрочем, потому что вчера оттоптала к черту ноги в Русском.
К моему тайному облегчению, Мариам большого энтузиазма не выразила.
- Я на высоких каблуках, - сказала она с сомнением. - Но могу некоторое время побродить.
- А как мы друг друга узнаем?
- У меня красные туфли, - объяснила Мариам.
"Москва!" - подумала я завистливо, но гордо ответила:
- А у меня красный берет.
В общем, мы друг друга идеально дополняли на Невском. Тем более что Мариам была по-московски легкомысленно распахнута и развевала по ветру кудрями, а я, все зная про наш вероломный климат, неслась в застегнутом наглухо пальто, замотавшись по уши шарфом и утеплив мыслительный аппарат своим верным красным беретом. Только зря я так приготовилась, словно собиралась спасать арктическую экспедицию. На пути меня совратила вывеска "Подписные издания". Там же располагается с недавних пор крошечное кафе, куда я иногда шлю своих доверчивых экскурсантов, сама ни разу не побывав. Рабинович напел, что там хорошо.
- Мы ненадолго, заглянем только, заглянем, - пробормотала я и потянула на себя входную дверь.
Короче. Идеальное место. Сейчас я буду его хвалить, так как все знают мою слабость к хорошим кофейням и желание, чтобы их было больше. Вдоль витрины четыре столика. Рядом стойка с кассой и проигрывателем, где крутят виниловые пластинки - очень тихо, что существенно. Все остальное пространство занимают книжные полки с _хорошими_ книгами. За ними лестница на узкую галерею с настольными лампами, там можно читать, есть, пить и снисходительно глядеть на тех, кто читает, ест и пьет внизу. У входа встречают милейшие продавцы, мальчики и девочки, доброжелательные и воспитанные, словно выпускники Благородного пансиона. И кофейное деревце.
Пока Мариам в уголке препиралась с капризничающим телефоном, я озиралась по сторонам и приметила на торце одной из полок плакатик: "Давайте говорить по-петербургски". Помимо поребрика, булки, парадной и бадлона с него нахально лезли в нос греча и кура. Я внутренне запыхтела и поинтересовалась у ближайшего юноши:
- Кто это у вас рисовал такой плакатик?
- Это постер, - разъяснил приветливо юноша. - Его можно купить. А рисовала художница...
- Ноги оторвать художнице, - буркнула я.
- Почему? - изумился продавец.
- Потому что кура и греча - слова, завезенные наводнившими Петербург после революции крестьянами.
Только я хотела развить тему, вспомнив незабвенные сосули, грелу и тапы, как мальчик, вместо того чтобы сказать: "Ну и идите тогда пить кофе в Пушкинский Дом", оживился и спросил:
- А вы... краевед?
- М-м... Ну, краевед.
- Я тоже! - воскликнул он.
Когда обнаружилось, что он студент краеведческого факультета (или чего-то в этом роде), водит с друзьями экскурсии, визитки у него еще нет, он умеет смущаться и краснеть, я сообразила, кого он мне напоминает. Митьку.
- А как вас зовут? - спросила я.
- Дмитрий, - удивленно ответил он.
Еще там вкусно, щедро и цены гуманные. (Название собственно кафешки почему-то удалось разузнать только вернувшись домой: "Знакомьтесь, Джо".)
Кстати, когда мы обсуждали вид из окна - Мариинская больница на той стороне Литейного с ее роскошным белоколонным портиком, зелень, деликатно прикрывающая надпись на фронтоне "для бедных", - и произошедшее в этом богоугодном заведении убийство революционными матросами несчастных депутатов Учредительного собрания Кокошкина и Шингарева, Мариам вдруг ойкнула:
- Смотрите, какая шапка на мужике огромная!
- Где шапка? - всполошилась я и полезла за очками.
- Вон дорогу переходит! Да это же казак! У вас тут казаки в папахах запросто по улицам ходят!
Казак как ни в чем не бывало удалился в сторону Фонтанного дома. А я отогнала бредовое ощущение, что сейчас с той же стороны появится взвод революционных матросов.
Update. Уж рекламировать так рекламировать: http://www.the-village.ru/village/food/restaurants/132169-znakomtes-dzho