(no subject)
Несколько лет назад в подъезде появилось малолетнее животное. Благородного полосатого окраса, щеголяющее аристократичной белой манишкой и носочками. В подлестничном пространстве быстро стало сгущаться амбре, свойственное замкам дворян периода раннего средневековья. У всех сложилось впечатление, что в наши дни оно способно не только убить вокруг все живое, но и разрушить над городом озоновый слой. Животное тоже было не в восторге от плебейского подъезда. Оно страдальчески подвывало и трогало белой лапкой проходящих за икры - в те моменты, когда проходящие не эскортировали собак. Весьма редкие моменты, поскольку собаки живут на всех площадках и во всех квартирах, кроме нашей и родового гнезда алкашей с первого этажа.
Я крепилась несколько дней. За это время успели прийти в негодность нервные системы собачников, собак и первоэтажной алкоголички, оскорбленной в лучших чувствах - кошка забраковала предложенную ей сырую печенку. Субпродукт, который дарительница щедро разбросала по лестнице, так и остался лежать кровавыми ошметками, напугав до полусмерти подслеповатую почтальоншу. Нервная система уборщицы диагностике вообще не подлежала. Поскольку печенка оказалась отвергнута, женский состав соседей с энтузиазмом принялся выяснять, чем же питается киска. Возле батареи выстроился ряд разнообразных мисочек, баночек и плошечек. Но животное продолжало подвывать и умоляюще простирать конечности. Умоляюще вытягивали конечности также мужья жалостливых соседок, требуя ликвидировать срач. И я не выдержала.
- О господи, - сказал обреченно муж. - А как же крысы? Она же их съест. Твоих любимых крысок.
- Не успеет, - возмутилась я. - Мы ее вообще временно берем. Чтобы подыскать хозяина. А еще в интернете пишут, что крысы и кошки прекрасно уживаются. И еще это... имя помогает психологически... э-э... осознавать себя как личность, а это очень важный фактор развития (удивительно все-таки, сколько мусора хранится в головах редакторской братии).
И назвала кошку Мышкой, а крыс - Кошками. Через час после торжественного наречения Мышка украла со стола запеченную свинину, сожрала ее со леденящим душу урчанием, я торопливо переименовала Кошек в Стегозавров и унесла их домик в свою комнату.
Вечером обнаружилось, что кем бы приемыш ни являлся, Балериной его точно не назовешь. Свинина, смешанная с соседским фуршетом, произвела в кошачьем желудке фурор. И я понесла мышкокошку к ветеринару, благо он оказался почти как собянинская церковь - в шаговой доступности. Несла на руках, завернув проблемную часть в пеленку. По пути работяги чинили шоссе. Мышка перепугалась громыхающей техники, ловко завихляв туловищем, извернулась из моих объятий и залезла на тополь. Около получаса я прыгала под деревом, перемежая умильные призывы проклятиями. Наконец какой-то великодушный пролетарий пришел на помощь и добыл беглянку за задние лапы. Та немедленно благодарно обосралась. Обтерев ошеломленного спасителя пеленкой (на меня уже не хватило), мы продолжили свой скорбный путь. Наконец заявились в ветлечебницу. Тогда еще никто не слышал про ОВД «Дальний», но животные что-то такое чувствуют. Потому что когда кошке попытались вставить в попу градусник, она вступила в такую полемику с насильниками, что от ужаса описался тихий песик в приемной. Оставив героическую докторшу бинтовать раны («какая нервная кошечка!»), стыдливо обошли за три версты дорожных рабочих и воротились в квартиру, несколько утомленные приключениями.
После этого две недели было тихо. Кошечка исправно мурчала, ластилась, честно, как хороший золотоискатель, рыла в лотке песок, только как-то очень уж утробно рычала над вареной мойвой. И вот однажды вечером Танька держала ее на руках, а я рассеянно гладила по полосатой спине. О чем-то мы там беседовали высоком. Животное блаженно мурчало. Когда оно извернулось от тактильного восторга, я опустила глаза... и, не осознав еще, собственно, увиденного, меланхолично сказала:
- А это вовсе и не кошечка... Это совсем даже котик...
Тут произошло непредсказуемое. Дочь, завизжав, бросила разоблаченного кота на пол, словно у него отросли щупальцы. Хотя щупальце было только одно, и не такое уж большое. Но выглядело, конечно, крайне неожиданно.
Как только кот понял, что явка провалена, он тут же перестал мурчать и охамел. Так у нас появился Шизик.
Я крепилась несколько дней. За это время успели прийти в негодность нервные системы собачников, собак и первоэтажной алкоголички, оскорбленной в лучших чувствах - кошка забраковала предложенную ей сырую печенку. Субпродукт, который дарительница щедро разбросала по лестнице, так и остался лежать кровавыми ошметками, напугав до полусмерти подслеповатую почтальоншу. Нервная система уборщицы диагностике вообще не подлежала. Поскольку печенка оказалась отвергнута, женский состав соседей с энтузиазмом принялся выяснять, чем же питается киска. Возле батареи выстроился ряд разнообразных мисочек, баночек и плошечек. Но животное продолжало подвывать и умоляюще простирать конечности. Умоляюще вытягивали конечности также мужья жалостливых соседок, требуя ликвидировать срач. И я не выдержала.
- О господи, - сказал обреченно муж. - А как же крысы? Она же их съест. Твоих любимых крысок.
- Не успеет, - возмутилась я. - Мы ее вообще временно берем. Чтобы подыскать хозяина. А еще в интернете пишут, что крысы и кошки прекрасно уживаются. И еще это... имя помогает психологически... э-э... осознавать себя как личность, а это очень важный фактор развития (удивительно все-таки, сколько мусора хранится в головах редакторской братии).
И назвала кошку Мышкой, а крыс - Кошками. Через час после торжественного наречения Мышка украла со стола запеченную свинину, сожрала ее со леденящим душу урчанием, я торопливо переименовала Кошек в Стегозавров и унесла их домик в свою комнату.
Вечером обнаружилось, что кем бы приемыш ни являлся, Балериной его точно не назовешь. Свинина, смешанная с соседским фуршетом, произвела в кошачьем желудке фурор. И я понесла мышкокошку к ветеринару, благо он оказался почти как собянинская церковь - в шаговой доступности. Несла на руках, завернув проблемную часть в пеленку. По пути работяги чинили шоссе. Мышка перепугалась громыхающей техники, ловко завихляв туловищем, извернулась из моих объятий и залезла на тополь. Около получаса я прыгала под деревом, перемежая умильные призывы проклятиями. Наконец какой-то великодушный пролетарий пришел на помощь и добыл беглянку за задние лапы. Та немедленно благодарно обосралась. Обтерев ошеломленного спасителя пеленкой (на меня уже не хватило), мы продолжили свой скорбный путь. Наконец заявились в ветлечебницу. Тогда еще никто не слышал про ОВД «Дальний», но животные что-то такое чувствуют. Потому что когда кошке попытались вставить в попу градусник, она вступила в такую полемику с насильниками, что от ужаса описался тихий песик в приемной. Оставив героическую докторшу бинтовать раны («какая нервная кошечка!»), стыдливо обошли за три версты дорожных рабочих и воротились в квартиру, несколько утомленные приключениями.
После этого две недели было тихо. Кошечка исправно мурчала, ластилась, честно, как хороший золотоискатель, рыла в лотке песок, только как-то очень уж утробно рычала над вареной мойвой. И вот однажды вечером Танька держала ее на руках, а я рассеянно гладила по полосатой спине. О чем-то мы там беседовали высоком. Животное блаженно мурчало. Когда оно извернулось от тактильного восторга, я опустила глаза... и, не осознав еще, собственно, увиденного, меланхолично сказала:
- А это вовсе и не кошечка... Это совсем даже котик...
Тут произошло непредсказуемое. Дочь, завизжав, бросила разоблаченного кота на пол, словно у него отросли щупальцы. Хотя щупальце было только одно, и не такое уж большое. Но выглядело, конечно, крайне неожиданно.
Как только кот понял, что явка провалена, он тут же перестал мурчать и охамел. Так у нас появился Шизик.