***
Бабушка папы Антарам. С сыновьями Жорой и Сергеем, с внуком Лёвой и внучкой Зоей. Так уж получилось, что младших сыновей она родила после того, как выдала замуж свою старшую дочь - мою бабушку Тату. Поэтому папа с дядей Лёвой старше своего дяди Жоры. Мы никогда не называли их дедушками - дедушка не может быть ровесником папы. Мы всегда называли их дядями - дядя Жора, дядя Сергей.
Совсем скоро Антарам не станет, она уйдёт в 46, и детей будет воспитывать другая женщина. На фотографии дядя Жора обнимает брата и мать за плечи. Он вырастет в математического гения, уйдёт из семьи в отшельники, а потом, не справившись с непрестанной работой своего могучего мозга, в одночасье сойдёт с ума. Дядя Жора живёт в Берде, в доме своего детства, там каменные стены, в трещинах этих стен живут ящерицы, там в погребе стоят глиняные карасы, пахнет кукурузным зерном и маринованным портулаком, а большая деревянная тахта покрыта пледом грубой вязки - синяя полоса, красная полоса, жёлтая полоса и снова синяя полоса. Дядя Жора запивает завтрак тутовкой и целый день проводит в лесах - на природе ему лучше, чем среди людей. Природа милостива ко всем, она не ставит разницы между блаженными и неблаженными...
Дядя Серёжа выучится на инженера, женится на украинке тёте Лиде, которая родит ему двух девочек и мальчика. Одно из самых больных воспоминаний моего детства - гроб Таты во дворе нашего дома. Тянули до последнего, ждали, когда из другого города приедут дядя Серёжа с тётей Лидой, и они успели, тётя Лида бежала сквозь толпу с огромным букетом красных гладиолусов - это был первые гладиолусы, которые я увидела, я их полюбила навсегда - большие, бестолковые цветы с бархатными лепестками, они так долго падали, когда тётя Лида отшвырнула их в сторону, а потом зачем-то сдёрнула с шеи косынку, наклонилась, взяла лицо Таты в руки и нежно целовала - в лоб, в глаза, в щёки, плакала и говорила труднопроизносимые армянские слова - как умела, как знала, по наитию, по шёпоту сердца.
Такое никогда не забывается, никогда.
На фотографии у прапрабабушки Антарам такой взгляд, словно она всё это знает наперёд.
А это её отец, Амазасп. Всю жизнь проработал пастухом. Был чудовищной силы человеком, мог бревно поднять, огромные валуны без особых усилий передвигать - к весне загораживали с двух сторон русло реки, чтобы она в половодье не затопила поля и не погубила посевы.
Из шестерых своих детей Амазасп пережил троих. Одного сына потерял на войне, второй вернулся безногим. Дочь Шушаник умерла в 25, дочь Антарам - в 46.
Немногословный, тихий - никогда не жаловался на судьбу, детей оплакивал молча. Жил не оглядываясь, ни о чём не сожалел. Ушёл, словно прикрыл за собой дверь.
Три дня я рассматриваю эти фотографии. Три дня в голове вертятся одни и те же слова. Я не знаю, откуда они взялись, видимо, я зацепила их краем уха, и теперь не могу забыть.
Мне хочется закончить сегодняшний пост этими словами. Я совсем не уверена, что вы меня поймёте, но сделаю так, как считаю нужным, потому что мне кажется, что именно эти слова должны поставить точку в моих воспоминаниях о людях, которые всегда со мной.
Остальное я расскажу уже в книге.
Спасибо за то, что вы были рядом, поддерживали меня и сопереживали.
Горбатые киты питаются только летом.