Милые мои мальчики
Вспоминала наш последний звонок, десятый «А» Бердской средней школы №2. Как после торжественной церемонии прощания ходили в расписанных фартучках по городу, горланили до хрипоты песни, пытались танцевать кочари посреди улицы Ленина. Нагрянули домой к девочке Агнессе, 31 голодный подросток, мама девочки Агнессы пребывала в течение нашего недолгого визита в шоковом состоянии, но виду героически не подавала, просто выгребла содержимое погреба на стол, притом пока ходила за хлебом, сметался сыр, пока строгала колбасу, заканчивался хлеб.
Тот фартук храню как зеницу ока, не стираю, не глажу, боюсь испортить надписи. Он на мне и сейчас застёгивается. Вот, снимала на телефон, снимки не очень, ну да ладно. Обратите внимание на adidas и nike, такие надписи возможны были только в советское время и больше никогда. Больше никогда, да.
А потом у нас был выпускной бал. Еды после бала осталось много, поэтому на следующий день мы поехали в горы, на пикник. Договорились с каким-то попутным автобусом, он отвёз нас, выгрузил, погудел на прощание.
Колобродили в горах, жарили шашлыки, собирали землянику, красили ладони хной. Орали, стараясь перекричать эхо, бежали наперегонки вниз по склону, и дальше, дальше, в глухой и непролазный лес... Никого и ничего не боялись - вся жизнь впереди, а мы её хозяева.
Потом, поздно вечером, уезжали на попутках домой. Первым делом провожали девочек. С последней девочкой закончились попутки, и мальчики остались в холодных в ночи горах. Шли какое-то расстояние, когда совсем стемнело - забились в пастуший шалаш. Мёрзли до рассвета. Вывернули утром содержимое карманов, наскребли четыре рубля одиннадцать копеек. Через пять километров, сразу за поворотом на Арменасар, стоял маленький продуктовый магазин. Они бежали к этому магазину все пять километров, как на зов предков бежали, как за единственной путеводной звездой. В магазине весело трещала дровяная печка, продавщица гадала себе на кофейной гуще, а на прилавке, аккурат между буханками вчерашнего хлеба, стояли ботинки нечеловеческого 47 размера. Большие, основательные ботинки.
А в нашем классе учился мальчик Грант. Крупный такой мальчик, с сокрушительными ступнями 48 размера. Обувь ему доставали с большим трудом, носил он её несколько сезонов, аккуратно носил, ибо знал, что вторую пару не факт, что родители раздобудут. В футбол, например, чтобы не попортить обувь, в любой сезон босиком играл.
Ботинки стоили четыре рубля десять копеек. Мальчики молча переглянулись, махнули рукой на голод и купили эти ботинки. Велели Гранту тут же их надеть. 47 размер не 48, ботинки жали, но растроганный Грант пообещал разносить их, в конце концов разве это вызов для настоящего мужчины? Обкорнаю покороче ногти на ногах, делов-то, под одобрительный гул друзей пыхтел Грант, натягивая новые ботинки.
На сдачу купили коробок спичек и пошли дальше, в ожидании попуток строили планы на горячий завтрак. Попуток не случалось. Идти до Берда было всего ничего, двадцать километров. Через три километра Грант снял ботинки и сказал, что дружба конечно же дружбой, но и личные ноги ему тоже дороги, переобулся в старые истоптанные туфли, привязал ботинки за шнурки, перекинул через плечо, и оставшиеся восемь километров до села Навур мужественно шёл на волдырях.
В селе Навур проживал дальний родственник мальчика Гарика, седьмая вода на киселе дядя Амбо, голод привёл к его дому, они топтались какое-то время возле калитки, потом робко заглянули во двор. Дядя Амбо сидел на бревне, дымил цигаркой и точил косу. Завидев гостей, отложил косу, пошарил за спиной, выудил большую сковороду. Нажарил им яичницы с сыром, заварил крепкого чая с чабрецом, строго предупредил, чтобы перемыли за собой посуду. Спасибо, дядя Амбо, поблагодарили мальчики после сытного завтрака, а Грант снял с плеча ботинки и поставил на стол. Это вам, сказал, я их специально разнашивал, как знал, что к вам заглянем.
Дядя Амбо улыбнулся в усы, надел ботинки и провалился по колени.
-Гляжу на вырост взяли?
-А то!
Он потом долго бежал за ними, а они от него улепётывали изо всех сил. Кидался в них ботинками, одним, потом другим, поднимал и снова кидался, забирайте, кричал, на кой они мне сдались! Так и бежал пунктиром от одного ботинка к другому. Выдохся на подступах к почерневшей от дыма свечей часовни, присел на старый хачкар, глядел им вслед, дымил цигаркой, рядом стояли пыльные ботинки сокрушительного 47 размера.
А мальчики помахали ему и пошли дальше,
о чём-то громко спорили, строили планы на будущее, кто куда поступит, и если не в этом году, то в следующем обязательно,
скоро грянет землетрясение, а потом сразу война, только кто об этом знал, каждый радовался новому дню, верил, что всё будет хорошо,
это был июнь 87 года, последний наш безоблачный июнь, за поворотом уже виднелись развалины старой крепости, небо казалось нестерпимо синим, пахло дикой мятой и чабрецом, и совсем немного - опалённым солнцем майораном.
Тот фартук храню как зеницу ока, не стираю, не глажу, боюсь испортить надписи. Он на мне и сейчас застёгивается. Вот, снимала на телефон, снимки не очень, ну да ладно. Обратите внимание на adidas и nike, такие надписи возможны были только в советское время и больше никогда. Больше никогда, да.
А потом у нас был выпускной бал. Еды после бала осталось много, поэтому на следующий день мы поехали в горы, на пикник. Договорились с каким-то попутным автобусом, он отвёз нас, выгрузил, погудел на прощание.
Колобродили в горах, жарили шашлыки, собирали землянику, красили ладони хной. Орали, стараясь перекричать эхо, бежали наперегонки вниз по склону, и дальше, дальше, в глухой и непролазный лес... Никого и ничего не боялись - вся жизнь впереди, а мы её хозяева.
Потом, поздно вечером, уезжали на попутках домой. Первым делом провожали девочек. С последней девочкой закончились попутки, и мальчики остались в холодных в ночи горах. Шли какое-то расстояние, когда совсем стемнело - забились в пастуший шалаш. Мёрзли до рассвета. Вывернули утром содержимое карманов, наскребли четыре рубля одиннадцать копеек. Через пять километров, сразу за поворотом на Арменасар, стоял маленький продуктовый магазин. Они бежали к этому магазину все пять километров, как на зов предков бежали, как за единственной путеводной звездой. В магазине весело трещала дровяная печка, продавщица гадала себе на кофейной гуще, а на прилавке, аккурат между буханками вчерашнего хлеба, стояли ботинки нечеловеческого 47 размера. Большие, основательные ботинки.
А в нашем классе учился мальчик Грант. Крупный такой мальчик, с сокрушительными ступнями 48 размера. Обувь ему доставали с большим трудом, носил он её несколько сезонов, аккуратно носил, ибо знал, что вторую пару не факт, что родители раздобудут. В футбол, например, чтобы не попортить обувь, в любой сезон босиком играл.
Ботинки стоили четыре рубля десять копеек. Мальчики молча переглянулись, махнули рукой на голод и купили эти ботинки. Велели Гранту тут же их надеть. 47 размер не 48, ботинки жали, но растроганный Грант пообещал разносить их, в конце концов разве это вызов для настоящего мужчины? Обкорнаю покороче ногти на ногах, делов-то, под одобрительный гул друзей пыхтел Грант, натягивая новые ботинки.
На сдачу купили коробок спичек и пошли дальше, в ожидании попуток строили планы на горячий завтрак. Попуток не случалось. Идти до Берда было всего ничего, двадцать километров. Через три километра Грант снял ботинки и сказал, что дружба конечно же дружбой, но и личные ноги ему тоже дороги, переобулся в старые истоптанные туфли, привязал ботинки за шнурки, перекинул через плечо, и оставшиеся восемь километров до села Навур мужественно шёл на волдырях.
В селе Навур проживал дальний родственник мальчика Гарика, седьмая вода на киселе дядя Амбо, голод привёл к его дому, они топтались какое-то время возле калитки, потом робко заглянули во двор. Дядя Амбо сидел на бревне, дымил цигаркой и точил косу. Завидев гостей, отложил косу, пошарил за спиной, выудил большую сковороду. Нажарил им яичницы с сыром, заварил крепкого чая с чабрецом, строго предупредил, чтобы перемыли за собой посуду. Спасибо, дядя Амбо, поблагодарили мальчики после сытного завтрака, а Грант снял с плеча ботинки и поставил на стол. Это вам, сказал, я их специально разнашивал, как знал, что к вам заглянем.
Дядя Амбо улыбнулся в усы, надел ботинки и провалился по колени.
-Гляжу на вырост взяли?
-А то!
Он потом долго бежал за ними, а они от него улепётывали изо всех сил. Кидался в них ботинками, одним, потом другим, поднимал и снова кидался, забирайте, кричал, на кой они мне сдались! Так и бежал пунктиром от одного ботинка к другому. Выдохся на подступах к почерневшей от дыма свечей часовни, присел на старый хачкар, глядел им вслед, дымил цигаркой, рядом стояли пыльные ботинки сокрушительного 47 размера.
А мальчики помахали ему и пошли дальше,
о чём-то громко спорили, строили планы на будущее, кто куда поступит, и если не в этом году, то в следующем обязательно,
скоро грянет землетрясение, а потом сразу война, только кто об этом знал, каждый радовался новому дню, верил, что всё будет хорошо,
это был июнь 87 года, последний наш безоблачный июнь, за поворотом уже виднелись развалины старой крепости, небо казалось нестерпимо синим, пахло дикой мятой и чабрецом, и совсем немного - опалённым солнцем майораном.