Возвращаюсь из чудесной командировки в Брюссель, в превосходном настроении (оно уже больше месяца неизменно превосходное: источник радости внутри открылся).
Хорошо поработала, выйдя из старой наскучившей ограниченной роли и расширив полномочия на пользу клиенту, а он мне много интересного для моей новой работы рассказал...
Интуиция ошеломляюще подтвердилась по поводу летнего отпуска, очередная вдохновляющая встреча с К., которая от раза к разу радует открытиями на пути...
Времени ровно на то, чтобы купить в Häagen-Dazs чай и кусок пирога в дорогу и спокойно успеть на поезд. На входе показываю билет, "Вам в самый конец вагона." Прохожу, без спешки раздеваюсь, поезд трогается, углубляюсь в чтение гипертекстуальных комиксов
Les trois chemins из лучшего в Брюсселе книжного
Filigranes, который очень удачно расположен в соседнем с офисом клиента здании...
Контролёры. "Ваши билеты, пожалуйста." Ищу билет, нет билета. Только что был, и нету. "Ну ничего, я позже подойду". Обыскала всё, нету. Ладно, нету и нету, за окном облака волшебные, под рукой чай ароматный, через проход молодая пара с агукающим младенцем, комиксы недочтанные... Через полчаса возвращается. Не нашла, говорю. Вот билет туда, а обратно нет. Был и нет. - Ну ничего, говорит, выпишу вам новый, а старый если найдёте, то вам деньги за него вернут. - Вы кредитку принимаете? - Принимаем. 80 евро. - Пожалуйста.
Мимоходом заглядываю в щель между столиком и стеной вагона. - А, если ваш билет туда упал, то пропал - мы эти столики раз в несколько лет разбираем, чтобы мусор выгрести.
- А это мысль! Так вы говорите, примете у меня билет, если я его найду, и деньги вернёте? - Верну. Хорошо, договорились.
Контролёр уходит, а я начинаю просовывать пальцы под перегородку столика... и выуживаю оттуда первый билет. Не мой. Старый, похоже. Отправляется в мусорку, прикреплённую к этому же столику. Продолжаю исследования. Детский рисунок, немного расплывшийся. Туда же. Ещё немного усилий - кармашек с двумя билетами. Соседи по купе уже начинают угорать : "Это археологическая древность, можно в музей сдавать!" "Свой не найдёте, сможете эти вернуть". "А были бы щипчики для бровей, было бы ещё проще". Достаю ещё несколько билетов, пробитые - в мусор. Бесплатный Талис-журнал - в мусор. Перерыв - пальцы устали.
В купе заходит парень немного цыганского вида и обращается к молодой маме: "Папир! Папир, плиз!" И показывает, что ему надо ухо почистить. После коротких переговоров ("А в туалете бумаги нет?" - настойчивое "Ноу, ноу, папир, плиз!") мама даёт ему носовой платок. Девушка напротив сползает под кресло от немого хохота...
...
Билет свой я так и не нашла. Но нашла нечто, что окупает этот опыт с лихвой: ещё большую, чем раньше, уверенность, что настроение мне испортить могу только я сама, и больше никто.
Мысль, что есть обстоятельства, в которых надо переживать, расстраиваться или волноваться, отправляется на помойку как окончательно изжившая себя. Это ложная причинно-следственная связь ("Раз я больна, то мне полагается чувствовать себя несчастной"). Нифига.
Радость струится изнутри. И поэтому ничего, что снаружи, эту радость и спокойствие нарушить не способно по определению. Любая мысль, которая пытается конкурировать с мыслью о радости, с мыслью-ощущением радости, подвергается сравнению ("А ты уверена, что хочешь предпочесть мысли-радости вот эту мысль?") и обычно не свою пользу, разве только она усиливает ликование, что бывает тоже нередко.
Я - РАДОСТЬ.