Хотела сделать репостом, но не получается.
leit, спасибо!
* * *
Девятого августа сорок второго года,
Окурок втыкая поглубже в стенку окопа,
Сказал рядовой пулеметной роты Негода:
- Вот кончим фашистов, тогда поглядим Европу.
Потом, мужики, на Алтай - ну, милости просим,
Там ульи такие! Таким угощу вас медом!
При этом Василий Негода был очень серьезен,
Поскольку до фронта заслуженным был пчеловодом.
Ему отвечал рядовой Амиран Гелашвили,
В приклад "дегтяря" упираясь небритой щекою:
- Батоно Васо, мы еще ркацители не пили,
Которое делают дома у нас, за Курою!
А женщины наши! А горы! А небо какое!
А как мы, батоно, там каждому гостю рады!
- Грузин Гелашвили махнул огорченно рукою
И только поближе к себе подтянул гранаты.
Ответил ему пожилой молдаванин Мунтяну,
Пыхтя "козьей ножкой" потолще трубы паровоза:
- Ребятки, я вас в Калараш зазывать не устану,
Коньяк там такой, что у ангелов капали слезы.
- А в Браславе... - начал рассказ белорус Кравченя,
Но тут на окопы полезли пехота и танки,
И как-то вдруг стало не до разговоров и мнений,
А только знай выживи в этой кровавой гулянке.
Закончился бой, батареи лупить перестали,
И лето сквозь дым проглянуло без всяких сомнений.
А в поле, где тлели машины с чужими крестами,
Лежали рядком Гелашвили, Мунтяну, Кравченя.
Девятого мая, весной сорок пятого года,
На пулями битых, щербленых ступенях рейхстага:
- Чего невеселый? - спросили комвзвода Негоду.
А тот не ответил. Молчал, улыбался и плакал.
Он высадил в небо обойму из пистолета,
И где-то на стенке, у самой последней ступени
Куском кирпича размашисто вывел: "Победа!
"Мы здесь. Мы дошли. Гелашвили, Мунтяну, Кравченя".
9.05.2023
* * *
Девятого августа сорок второго года,
Окурок втыкая поглубже в стенку окопа,
Сказал рядовой пулеметной роты Негода:
- Вот кончим фашистов, тогда поглядим Европу.
Потом, мужики, на Алтай - ну, милости просим,
Там ульи такие! Таким угощу вас медом!
При этом Василий Негода был очень серьезен,
Поскольку до фронта заслуженным был пчеловодом.
Ему отвечал рядовой Амиран Гелашвили,
В приклад "дегтяря" упираясь небритой щекою:
- Батоно Васо, мы еще ркацители не пили,
Которое делают дома у нас, за Курою!
А женщины наши! А горы! А небо какое!
А как мы, батоно, там каждому гостю рады!
- Грузин Гелашвили махнул огорченно рукою
И только поближе к себе подтянул гранаты.
Ответил ему пожилой молдаванин Мунтяну,
Пыхтя "козьей ножкой" потолще трубы паровоза:
- Ребятки, я вас в Калараш зазывать не устану,
Коньяк там такой, что у ангелов капали слезы.
- А в Браславе... - начал рассказ белорус Кравченя,
Но тут на окопы полезли пехота и танки,
И как-то вдруг стало не до разговоров и мнений,
А только знай выживи в этой кровавой гулянке.
Закончился бой, батареи лупить перестали,
И лето сквозь дым проглянуло без всяких сомнений.
А в поле, где тлели машины с чужими крестами,
Лежали рядком Гелашвили, Мунтяну, Кравченя.
Девятого мая, весной сорок пятого года,
На пулями битых, щербленых ступенях рейхстага:
- Чего невеселый? - спросили комвзвода Негоду.
А тот не ответил. Молчал, улыбался и плакал.
Он высадил в небо обойму из пистолета,
И где-то на стенке, у самой последней ступени
Куском кирпича размашисто вывел: "Победа!
"Мы здесь. Мы дошли. Гелашвили, Мунтяну, Кравченя".
9.05.2023