(no subject)
Карадаг дышит и роняет меня ниже и ниже - туда, где перевернутое небо обволакивает пятки, а спокойные мертвые рыбы пусто смотрят на меня, как на еду, не представляя, что может быть все совсем наоборот. Карадаг расправляет плечи слишком осторожно для такого огромного создания, словно осознавая размеры иного маленького мира, в котором стою я на одной ноге, поглаживая латунного кота с пчелиными крыльями. Карадаг сидит в море, как в ванне, мочалит облаками структуру тела и подмигивает знакомым чайкам глазами бородатого поэта, а я иду в другую сторону с полынной веточкой, кладу ее на крышу его мертвого дома и ни о чем не прошу. У меня все есть. Я так богата, что даже неловко хвастаться. А холмы другой стороны обветривают и высушивают меня, учат наизусть и запоминают кусочки моей жидкости, ползущей из глаз нестыдными каплями. А я смотрю уже не глазами, я вижу изнанкой, потому что истончилась и превратилась во что-то мягкое и сухое, как будто кермек отдал мне кусочек своей синей души...