Le Paris de la modernité в Petit Palais
Прошлогодняя выставка Le Paris de la modernité в Petit Palais. Нам с Анютой очень нравится этот период, заранее запланировали, чтобы не пропустить такую выставку. Формально покрывают период 1905-1925, но начинают издалека, афиша слева 1880 года. Это афиша для кабаре «Lapin-Agile», дословно «Ловкий кролик». При этом читается примерно как «L’a peint Gill» = «его нарисовал Жилль», и действительно, афишу сделал Андре Жилль. Кабаре на Монмартре, поэтому бутылка (там виноградники) и мельница на фоне.
Справа - скорее то, чем заканчивают выставку: Фернан Леже, «Чаплин в стиле кубизма», 1924.
А это - открытие выставки для меня, не знал раньше про Марию Васильеву. Картина «Сципион Африканский», 1916. Почитал про саму Васильеву (родилась в Смоленске, училась с Питере, в Париже с 1907 года, но во время войны умудряется приехать в Россию, отметиться на «Последней футуристической выставке картин „0,10“» (которая известна в первую очередь «Чёрным квадратом»), и даже вернуться до революции во Францию. Явно тусовочный персонаж, у неё на Монмартре была «столовая», в которой встречались все со всеми. Достаточно издевательская кличка «Jack of all trades» в смысле «слуга всех ремёсел, мастер ни одного из них». На картине домработник Васильевой - явное смешение мужского и женского, формализм кубизма, да ещё и негр на первом плане картины - откровенно скандальное полотно.
Её же зарисовка «Банкет [в честь возвращения с фронта] Брака», 1917. Стиль, конечно, типично митьковский - все персонажи опознаны, все жесты отсылают к каким-то private jokes. В дверях, например, стоит Модильяни, не приглашённый на праздник, потому что там была его экс, новый любовник которой возмущённо размахивает пистолетом справа.
Слева - вроде как первая кубистская каменная скульптура, Йожеф Чаки, «Голова», 1914 год. Справа - уже виденная, но от этого не менее любимая скульптура Жака Липшица, «Моряк с гитарой», 1914-1915.
А это - совсем неожиданный для меня Шагал (вот уж художник, про которого я неоднократно и думал, и писал «неожиданный»), «Мастерская», 1911.
На стене мастерской видна его же картина «Моя невеста в чёрных перчатках», 1909 года - это портрет тогда ещё не жены Шагала, Беллы Розенфельд - Шагал уехал во Францию, она осталась в России. В 1914 году он приедет навестить родных, да так и застрянет, в 1915 году они поженятся, во Францию вернуться удастся только в 1923 году.
Справа - Наталья Гончарова, «Натюрморт с лилиями», 1911.
Иоахим-Рафаэль Боронали, «И солнце уснуло над Адриатикой», 1910. Это розыгрыш, картина «нарисовал» осёл, к хвосту которого привязали кисть. Типичная шутка того времени, до сих пор из моды не вышла :-)
Gino Severini (хорошо иметь поиск по ЖЖ: мне казалось, что я уже где-то видел этого художника - и действительно!), «Танец пан-пан в „Монико“», 1909-1911/1959-1960. Такие странные даты, потому что это копия старой картины. Табличка в музее говорит, что картина пропала в 1926 году, карточка на сайте Помпиду (это из их коллекции картина), что пропала во время войны, а дата 1926 фигурирует на авторской подписи на обороте картины «пропала с 1926 года». На других сайтах пишут, что оригинал уничтожен во время Первой мировой войны. Непонятно. Но картина прекрасная!
Слева - Мондриан, «Пейзаж с деревьями», 1912. Тонкая грань между фигуративным искусством и тем, что мы привыкли представлять при имени Мондриана.
Справа - здесь прекрасна и сама афиша, и название рекламируемого мероприятия: 1-я международная выставка воздушного транспорта, Ernest Montaut, 1909 год. В оригинале используется слово locomotion - Википедия говорит, что по-русски есть такое слово, но кто реально его слышал? Корень остался только в «локомотиве», у которого никакой воздухоплавательной коннотации нет. В то время как по-французски это осталось вполне употребимым словом.
Начало XX века в Париже - это, конечно, русский балет и Дягилев. Слева - Тамара Карсавина в «Жар-птице» Стравинского, справа сам Стравинский. Пишут, что Анна Павлова отказалась танцевать главную роль в этом авангардном балете, её сменила Карсавина, которая при помощи молодого Стравинского смогла станцевать эту партию.
Слева - Валентина Гюго, зарисовки Нижинского в «Весне священной», 1913. Я не умею читать ноты, и это как раз тот случай, когда понимаешь, насколько это полезно. Ну и вообще, вот именно так надо передавать на картине танец. Справа - карикатура на «Весну священную». По-французски она называется «Le Sacre du printemps», карикатура подписана «Le Masacre du printemps», слово «massacre» буквально обозначает резню / бойню, но часто употребляется в переносном смысле, когда что-то откровенно портят, разрушают и т.п. Наверху директор театра на Елисейский полях танцует с Нижинским, слева - лошадь El Tango танцует со своим жокеем, справа - художник Федерико Мадрасо-и-Очоа с переодетой обезьяной. Одним словом, разврат и упадок, Европа уже тогда загнивала.
Это тоже Jacqueline Marval, «Синий танец», 1913. Удивительно, что в описании картины (это интерьер театра на Елисейских полях) ни слова не говорится о «Танце» Матисса 1910 года.
«Русская диадема» от Картье, 1908. Форма, пишут, явно повторяет русский кокошник. Вы знаете, пишут, что это слово происходит от русского слова «kokosch» - петушиный гребешок. Полез проверять - скорее похоже на то, что старое слово «кокошь» обозначало курицу или петуха.
Неожиданная грань того времени - афиша выставки «раненых» произведений искусства, то есть предметов, пострадавших от войны. Причём либо физически, либо, наверное даже можно сказать, морально - из «разрушенных врагом» регионов. Справа ещё раз Jacqueline Marval, «Патриотические игрушки», 1915. Куклы-солдаты и куклы-оккупированные или освобождённые регионы Эльзаса и Лотарингии. Напоминание о том, что дети тоже «участвовали» в войне: в школе им объясняли правильную точку зрения, вплоть до уроков математики с соответствующими задачами. В детских магазинах тематические игрушки, костюмы солдат и медсестёр. Ну и конечно же сироты войны.
«Солдат и медсестра», 1916. Прекрасная ар-нувошная арка. Интересно, что здесь имеется в виду не раненый солдат, а солдат, больной туберкулёзом.
Калиграммы Гийома Аполлинера, издание 1918, вроде как с иллюстрациями Пикассо - наверное, на каких-то других страницах?
Маревна (Мария Воробьёва), «Смерть и женщина», 1917. Маревна - это прозвище, данное ей Максимом Горьким (удивительно, конечно, в очередной раз видеть его имя в контексте актуального тогда мирового искусства - как нам школьная программа вбила-то в голову особенность русского пути!), от «море» и «царевна». Стиль конечно же от раннего Пикассо.
Jean Leprince, «Бульвар и застава Сен-Дени», 11 ноября 1918 года. Это день победы, зарисовка с натуры. Мне больше всего нравится сорванная табличка «Бомбоубежище, 30 человек» - ею размахивают как плакатом, миру-мир, бомбоубежище нам больше не понадобится.
Хана Орлова, «Давид Осипович Bидгоф», 1923. Наверное, впервые вижу на французских табличках не «русский художник», а «украинский художник». Это всегда интересный вопрос, кем считать родившегося на территории Российской империи, но на той её части, которая сейчас - Украина (ну или любой другой кусочек старой империи). Традиционно во Франции всё это называлось «русским», и с началом войны 2022 года я видел несколько высказываний о том, что типа неправильно всё называть только русским, у французского обывателя складывается искажённое впечатление. Когда говорят «русские солдаты взяли Берлин в 1945 году» - это верно, если называть СССР «Советской Россией», но средний француз после этого не поймёт, где в этой истории современная Украина. Равно как говорить «Гоголь - русский писатель» верно с точки зрения общей культуры Российской империи, но и говорить «Гоголь - украинский писатель» тоже верно, учитывая его произведения. Очевидно флеймовая тема, очевидно нет и быть не может единственно верного рецепта. Но интересно наблюдать, как постепенно размывается старая конвенция.
Справа - автомобильный капюшон-подшлемник (а не то, что вы подумали). Пишут, что для 1925 года и само понятие моды для автомобиля было авангардным, и уж тем более такие вот варианты.
Ман Рэй, «Подарок», 1921/1970. Тоже, надо полагать, поздняя копия старого произведения. Не факт, что он в 1970 году смог найти оригинальный утюг (тем более 11 утюгов - эта работа была сделана в нескольких экземплярах), но в 1921 году это была вполне распространённая модель. К которой он просто приклеил гвозди - дадаизм на встрече с ready-made’ом.
И автопортрет Жана Кокто, «Пишите разборчиво / так, чтобы это можно было читать» - французское lisible допускает оба прочтения. Кокто всё-таки офигенный!
Справа - скорее то, чем заканчивают выставку: Фернан Леже, «Чаплин в стиле кубизма», 1924.
А это - открытие выставки для меня, не знал раньше про Марию Васильеву. Картина «Сципион Африканский», 1916. Почитал про саму Васильеву (родилась в Смоленске, училась с Питере, в Париже с 1907 года, но во время войны умудряется приехать в Россию, отметиться на «Последней футуристической выставке картин „0,10“» (которая известна в первую очередь «Чёрным квадратом»), и даже вернуться до революции во Францию. Явно тусовочный персонаж, у неё на Монмартре была «столовая», в которой встречались все со всеми. Достаточно издевательская кличка «Jack of all trades» в смысле «слуга всех ремёсел, мастер ни одного из них». На картине домработник Васильевой - явное смешение мужского и женского, формализм кубизма, да ещё и негр на первом плане картины - откровенно скандальное полотно.
Её же зарисовка «Банкет [в честь возвращения с фронта] Брака», 1917. Стиль, конечно, типично митьковский - все персонажи опознаны, все жесты отсылают к каким-то private jokes. В дверях, например, стоит Модильяни, не приглашённый на праздник, потому что там была его экс, новый любовник которой возмущённо размахивает пистолетом справа.
Слева - вроде как первая кубистская каменная скульптура, Йожеф Чаки, «Голова», 1914 год. Справа - уже виденная, но от этого не менее любимая скульптура Жака Липшица, «Моряк с гитарой», 1914-1915.
А это - совсем неожиданный для меня Шагал (вот уж художник, про которого я неоднократно и думал, и писал «неожиданный»), «Мастерская», 1911.
На стене мастерской видна его же картина «Моя невеста в чёрных перчатках», 1909 года - это портрет тогда ещё не жены Шагала, Беллы Розенфельд - Шагал уехал во Францию, она осталась в России. В 1914 году он приедет навестить родных, да так и застрянет, в 1915 году они поженятся, во Францию вернуться удастся только в 1923 году.
Справа - Наталья Гончарова, «Натюрморт с лилиями», 1911.
Иоахим-Рафаэль Боронали, «И солнце уснуло над Адриатикой», 1910. Это розыгрыш, картина «нарисовал» осёл, к хвосту которого привязали кисть. Типичная шутка того времени, до сих пор из моды не вышла :-)
Gino Severini (хорошо иметь поиск по ЖЖ: мне казалось, что я уже где-то видел этого художника - и действительно!), «Танец пан-пан в „Монико“», 1909-1911/1959-1960. Такие странные даты, потому что это копия старой картины. Табличка в музее говорит, что картина пропала в 1926 году, карточка на сайте Помпиду (это из их коллекции картина), что пропала во время войны, а дата 1926 фигурирует на авторской подписи на обороте картины «пропала с 1926 года». На других сайтах пишут, что оригинал уничтожен во время Первой мировой войны. Непонятно. Но картина прекрасная!
Слева - Мондриан, «Пейзаж с деревьями», 1912. Тонкая грань между фигуративным искусством и тем, что мы привыкли представлять при имени Мондриана.
Справа - здесь прекрасна и сама афиша, и название рекламируемого мероприятия: 1-я международная выставка воздушного транспорта, Ernest Montaut, 1909 год. В оригинале используется слово locomotion - Википедия говорит, что по-русски есть такое слово, но кто реально его слышал? Корень остался только в «локомотиве», у которого никакой воздухоплавательной коннотации нет. В то время как по-французски это осталось вполне употребимым словом.
Начало XX века в Париже - это, конечно, русский балет и Дягилев. Слева - Тамара Карсавина в «Жар-птице» Стравинского, справа сам Стравинский. Пишут, что Анна Павлова отказалась танцевать главную роль в этом авангардном балете, её сменила Карсавина, которая при помощи молодого Стравинского смогла станцевать эту партию.
Слева - Валентина Гюго, зарисовки Нижинского в «Весне священной», 1913. Я не умею читать ноты, и это как раз тот случай, когда понимаешь, насколько это полезно. Ну и вообще, вот именно так надо передавать на картине танец. Справа - карикатура на «Весну священную». По-французски она называется «Le Sacre du printemps», карикатура подписана «Le Masacre du printemps», слово «massacre» буквально обозначает резню / бойню, но часто употребляется в переносном смысле, когда что-то откровенно портят, разрушают и т.п. Наверху директор театра на Елисейский полях танцует с Нижинским, слева - лошадь El Tango танцует со своим жокеем, справа - художник Федерико Мадрасо-и-Очоа с переодетой обезьяной. Одним словом, разврат и упадок, Европа уже тогда загнивала.
Это тоже Jacqueline Marval, «Синий танец», 1913. Удивительно, что в описании картины (это интерьер театра на Елисейских полях) ни слова не говорится о «Танце» Матисса 1910 года.
«Русская диадема» от Картье, 1908. Форма, пишут, явно повторяет русский кокошник. Вы знаете, пишут, что это слово происходит от русского слова «kokosch» - петушиный гребешок. Полез проверять - скорее похоже на то, что старое слово «кокошь» обозначало курицу или петуха.
Неожиданная грань того времени - афиша выставки «раненых» произведений искусства, то есть предметов, пострадавших от войны. Причём либо физически, либо, наверное даже можно сказать, морально - из «разрушенных врагом» регионов. Справа ещё раз Jacqueline Marval, «Патриотические игрушки», 1915. Куклы-солдаты и куклы-оккупированные или освобождённые регионы Эльзаса и Лотарингии. Напоминание о том, что дети тоже «участвовали» в войне: в школе им объясняли правильную точку зрения, вплоть до уроков математики с соответствующими задачами. В детских магазинах тематические игрушки, костюмы солдат и медсестёр. Ну и конечно же сироты войны.
«Солдат и медсестра», 1916. Прекрасная ар-нувошная арка. Интересно, что здесь имеется в виду не раненый солдат, а солдат, больной туберкулёзом.
Калиграммы Гийома Аполлинера, издание 1918, вроде как с иллюстрациями Пикассо - наверное, на каких-то других страницах?
Маревна (Мария Воробьёва), «Смерть и женщина», 1917. Маревна - это прозвище, данное ей Максимом Горьким (удивительно, конечно, в очередной раз видеть его имя в контексте актуального тогда мирового искусства - как нам школьная программа вбила-то в голову особенность русского пути!), от «море» и «царевна». Стиль конечно же от раннего Пикассо.
Jean Leprince, «Бульвар и застава Сен-Дени», 11 ноября 1918 года. Это день победы, зарисовка с натуры. Мне больше всего нравится сорванная табличка «Бомбоубежище, 30 человек» - ею размахивают как плакатом, миру-мир, бомбоубежище нам больше не понадобится.
Хана Орлова, «Давид Осипович Bидгоф», 1923. Наверное, впервые вижу на французских табличках не «русский художник», а «украинский художник». Это всегда интересный вопрос, кем считать родившегося на территории Российской империи, но на той её части, которая сейчас - Украина (ну или любой другой кусочек старой империи). Традиционно во Франции всё это называлось «русским», и с началом войны 2022 года я видел несколько высказываний о том, что типа неправильно всё называть только русским, у французского обывателя складывается искажённое впечатление. Когда говорят «русские солдаты взяли Берлин в 1945 году» - это верно, если называть СССР «Советской Россией», но средний француз после этого не поймёт, где в этой истории современная Украина. Равно как говорить «Гоголь - русский писатель» верно с точки зрения общей культуры Российской империи, но и говорить «Гоголь - украинский писатель» тоже верно, учитывая его произведения. Очевидно флеймовая тема, очевидно нет и быть не может единственно верного рецепта. Но интересно наблюдать, как постепенно размывается старая конвенция.
Справа - автомобильный капюшон-подшлемник (а не то, что вы подумали). Пишут, что для 1925 года и само понятие моды для автомобиля было авангардным, и уж тем более такие вот варианты.
Ман Рэй, «Подарок», 1921/1970. Тоже, надо полагать, поздняя копия старого произведения. Не факт, что он в 1970 году смог найти оригинальный утюг (тем более 11 утюгов - эта работа была сделана в нескольких экземплярах), но в 1921 году это была вполне распространённая модель. К которой он просто приклеил гвозди - дадаизм на встрече с ready-made’ом.
И автопортрет Жана Кокто, «Пишите разборчиво / так, чтобы это можно было читать» - французское lisible допускает оба прочтения. Кокто всё-таки офигенный!