В день рождения Роберта Рождественского
В этот день 82 года назад родился один из самых любимых мной советских поэтов - Роберт Иванович Рождественский.
Его "рубленный" и при этом проникновенно-лиричный слог меня покорил еще в детстве.
И я до сих пор люблю его стихи. Его огромное сердце, в котором отзывалось все. Человек большой души и честности.
Случай
Убили парня
за здорово живёшь.
За просто так.
Спокойно.
Как в игре...
И было это
не за тыщу
вёрст
от города.
А рядом.
Во дворе.
Ещё пылали окна...
Между тем
он так кричал,
прижав ладонь к груди,
как будто накричаться
захотел
за долгое молчанье
впереди...
Крик жил отдельно!
Вырастал стеной.
Карабкался,
обрушивался с крыш.
Растерзанный,
отчаянный,
больной.
нечеловечески огромный
крик!
Он тёк по трубам,
полз по этажам,
подвалы заполнял
и чердаки,
Он ошалело
тыкался
в звонки!
Ломился в двери
и в замках
визжал!..
Он умолял!
Он клянчил: "Защити!.."
Навстречу ослабевшему,
ему,
плыл шепоток:
"Не надо...",
"Не ходи...",
"Простудишься...",
"Не надо...",
"Ни к чему..."
Да, случай.
Как-то.
В городе одном.
Но помните
другие города!
..."Вот если бы не вечером,
а днём...",
"Вот если бы на фронте, -
я б тогда..."
И всё.
И только молний пересверк.
И всё
И не остановился
век...
Какое
это
чудо -
Человек!
Какая это мерзость -
человек!
Не убий
Не убий!-
в полумраке
грошовые свечи горят...
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,-
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде...
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что -
У богов.
Огонь.
Тишина
В траве - тишина,
в камыше - тишина,
в лесу - тишина.
Так тихо,
что стыдно глаза распахнуть
и на землю ступить.
Так тихо,
что страшно.
Так тихо,
что ноет спина.
Так тихо,
что слово любое сказать -
всё равно что убить.
Визжащий,
орущий,
разболтанный мир
заболел тишиной.
Лежит он -
спелёнут крест-накрест
её покрывалом тугим.
Так тихо,
как будто все птицы
покинули землю,
одна за одной.
Как будто все люди
оставили землю
один за другим.
Как будто земля превратилась
в беззвучный
музей тишины.
Так тихо,
что музыку надо, как чьё-то лицо,
вспоминать,
Так тихо,
что даже тишайшие мысли
далёко
слышны.
Так тихо,
что хочется заново
жизнь
начинать.
Так тихо...
Постскриптум
Когда в крематории
моё мёртвое тело начнёт гореть,
вздрогну я напоследок в гробу нелюдимом.
А потом успокоюсь.
И молча буду смотреть,
как моя неуверенность
становится уверенным дымом.
Дым над трубой крематория.
Дым над трубой.
Дым от сгоревшей памяти.
Дым от сгоревшей лени.
Дым от всего, что когда-то
называлось моей судьбой
и выражалось буковками
лирических отступлений...
Усталые кости мои,
треща, превратятся в прах.
И нервы, напрягшись, лопнут.
И кровь испарится.
Сгорят мои мелкие прежние страхи
и огромный нынешний страх.
И стихи,
которые долго снились,
а потом перестали сниться.
Дым из высокой трубы
будет плыть и плыть.
Вроде бы мой,
а по сути - вовсе ничей...
Считайте, что я
так и не бросил курить,
вопреки запретам жены.
И советам врачей...
Сгорит потаённая радость.
Уйдёт ежедневная боль.
Останутся те, кто заплакал.
Останутся те, кто рядом...
Дым над трубой крематория.
Дым над трубой...
...Представляю, какая труба над адом!
***
Твердят:
"Вначале
было
слово..."
А я провозглашаю снова:
Все начинается
с любви!..
Все начинается с любви:
и озаренье,
и работа,
глаза цветов,
глаза ребенка --
все начинается с любви.
Все начинается с любви,
С любви!
Я это точно знаю.
Все,
даже ненависть --
родная
и вечная
сестра любви.
Все начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг --
все начинается с любви...
Весна шепнет тебе:
"Живи..."
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься.
И начнешься.
Все начинается с любви!