Варенье Вишневского
Есть семьи потомственных металлургов, железнодорожников и шахтеров. Есть семьи ученых, когда отец-профессор и сын-профессор посмеиваются над внуком-доктором наук, а на их вовремя приватизированной профессорской даче, напоминающей усадьбу плантаторов южных штатов Америки, стены увешаны грамотами и авторскими свидетельствами.
Семья Вишневских тоже имела традицию и участок, передаваемых из поколения в поколение, но их ремесло было не совсем обычным. Они не давали стране уголь и не изобретали атомных и термоядерных бомб. Вишневские варили варенье. Но это варенье стало легендой маленького городка, где они жили. Сваренное в огромных медных тазах по особому рецепту, оно было таким вкусным, что корзину с маленькими стеклянными баночками регулярно отправляли к царскому столу, а потом и новым правителям страны. Даже в разгар гражданской войны, когда городок несколько раз переходил от белых к красным и каждый раз подвергался разграблению, участок Вишневских оставался невредимым. Один раз какой-то генерал решил пустить сад с плодовыми деревьями на дрова, за что был бит собственными солдатами. Короче, Вишневское варенье спасало семью от всех несчастий.
Федор Вишневский, нынешний хозяин дома, был человеком современным, что пугало остальных членов семьи. Его намеки на расширение бизнеса нервировали жену, детей, мать и отца.
"Никогда мы не варили больше, чем есть полок в подвале" - говорил отец - "И никогда не покупали ягоды ни у кого, кроме соседей". Лишь дед был безмятежен и при упоминании о новых технологиях, конвейере и выходе на международный рынок начинал посмеиваться своим противным старческим смехом, смесью оханья с подобием чахоточного кашля с присвистом.
Дед был второй легендой семьи Вишневских. Никто не знал, сколько ему лет и откуда он родом. В одних документах дата рождения совпадала с началом революции, в выдранной странице из церковной книги стояла дата 1901, но и в нее верилось с трудом. Однажды, жена Федора разбирала завалы на чердаке и нашла в насквозь прогнившем сундуке жестяную коробочку с фотографиями, наградами и томиком Лермонтова издания 1840 года. На развороте были строки, написанные от руки. "Дорогому другу Вишневскому А.Ф с благодарностью и любовью. М. Лермонтов". Совпадение инициалов деда и "дорогого друга" Лермонтова вызвало у нее нервный смешок, но когда она пригляделась к одной фотографии с подписью "Цусима 1905", то зажала рот принялась истерично креститься. Оставалось надеяться, что Вишневские до революции все были "А.Ф." и похожи друг на друга, как близнецы.
Федор Вишневский с самого утра не находил себе места. Из запертого каменного подвала их дома пропало несколько банок варенья. Поначалу он решил, что это супруга решила поделиться с кем-нибудь, но та удивленно пожала плечами и Федор занервничал. Еле передвигающийся дед, практически виснущий на своем посохе, заменившим вечно подламывающиеся трости, вычеркивался из списка подозреваемых по причине своей немощности. Отец точно не мог так поступить, он перестал разговаривать с Федором ровно три дня назад, когда тот сварил первую в истории семьи партию варенья из купленных в магазине ягод. Мать была с ним солидарна и к подвалу не подходила. Федор обшарил подвал и обнаружил цепочку крошечных следов, идущих от стеллажа с банками, но обрывающихся возле кирпичной стены. "Крысы воруют варенье банками. Бред какой." подумал Федор, но на всякий случай поставил пару мышеловок и рассыпал яд.
За ужином он поделился своими наблюдениями с остальными. "Отродясь крыс не было" - заявил отец и вновь начал отчитывать сына за жажду наживы. "Это тебе урок, что надо за качеством следить, а не за деньгами гнаться. Прошлую партию вообще не доварил". После этих слов Федор чуть не задохнулся от возмущения. "Дед, скажи ему!" - даже выживший из ума старик признавал варенье Федора, как эталон их семейного рецепта и не упускал случая зачерпнуть ложечкой именно его варенье, не расплескивающееся даже из за его трясущихся рук.
- Г-гноомы! - пропищал фальцетом дед и засмеялся, как обычно охая и кашляя.
Федор с жалостью и отвращением посмотрел на старика, покрытого почечными бляшками, держащего в узловатых пальцах серебряную ложечку и забывшего вытереть слюну, гадкой белой паутинкой растягивающейся в уголке между губ. "Спятил окончательно" с огорчением подумал он. Тему качества варенья перевели на нейтральное обсуждение полива малины, а про пропавшие банки совсем забыли.
Утром Федор был мрачнее тучи. Пропала еще одна банка, а ловушки остались невредимы. Еще одно исследование стел и пола на предмет нор результатов не принесло, кроме того, что Федор нечаянно наступил на мышеловку, а так как был в одних тапках, то об этом тут же услышали сразу все обитатели дома.
- Т-ты им поставь на пол, ч-ч-ч-ч... тоб не мучались! - просипел дед, качающийся в кресле-качалке на крыльце - Вы... вы... вы... высоковато им!
Федор отмахнулся от дедовского бреда и достал телефон.
Все банки были выгружены наверх, а в подвале несколько часов бригада в комбинезонах заливала весь пол и стены всевозможными ядами. Еще три дня ушло на проветривание, хотя воздух в подвале еще неделю был тяжелый и даже от пяти минут пребывания в нем першило в горле и начинала болеть голова. Наконец, когда мама Федора дала "добро", банки с вареньем были вновь переправлены на свое место.
Еще через два дня Федор сидел на холодном каменном полу и при свете тусклой лампочки с отчаянием смотрел на пустующее место в ряду с малиновым вареньем. Наконец, он оторвал чистый краешек от газеты, в которую мать оборачивала маленькие банки, достал карандаш и написал "Хоть банки верните". Затем поставил одну банку на пол и прижал ею записку.
Этой ночью он не мог заснуть. Стыд за глупый поступок с запиской, смешки деда, пропадающие банки, все это крутилось в его голове, погружая в подобие сна, где ему виделся дед, вручающий Чехову банку с вишневым вареньем. Внезапно из подвала раздался какой-то звон, шорохи, но тут же все стихло. Федор проснулся, прислушался, но больше ничего не происходило. "Скоро, как дед свихнусь" подумал он и закрыл глаза.
Но утром он первым делом побежал в подвал. На полу, аккуратным рядом стояли пустые стеклянные банки. Изо всех сил цепляясь за ускользающее душевное здоровье, Федор поднял с пола маленькую записочку. "Две банки смородинового". На полу что-то блеснуло. Федор наклонился и поднял кусочек какого-то металла. "Хороший клиент расплачивается твердой валютой!" подумал Федор, положив кусочек золота в карман!
Семья Вишневских тоже имела традицию и участок, передаваемых из поколения в поколение, но их ремесло было не совсем обычным. Они не давали стране уголь и не изобретали атомных и термоядерных бомб. Вишневские варили варенье. Но это варенье стало легендой маленького городка, где они жили. Сваренное в огромных медных тазах по особому рецепту, оно было таким вкусным, что корзину с маленькими стеклянными баночками регулярно отправляли к царскому столу, а потом и новым правителям страны. Даже в разгар гражданской войны, когда городок несколько раз переходил от белых к красным и каждый раз подвергался разграблению, участок Вишневских оставался невредимым. Один раз какой-то генерал решил пустить сад с плодовыми деревьями на дрова, за что был бит собственными солдатами. Короче, Вишневское варенье спасало семью от всех несчастий.
Федор Вишневский, нынешний хозяин дома, был человеком современным, что пугало остальных членов семьи. Его намеки на расширение бизнеса нервировали жену, детей, мать и отца.
"Никогда мы не варили больше, чем есть полок в подвале" - говорил отец - "И никогда не покупали ягоды ни у кого, кроме соседей". Лишь дед был безмятежен и при упоминании о новых технологиях, конвейере и выходе на международный рынок начинал посмеиваться своим противным старческим смехом, смесью оханья с подобием чахоточного кашля с присвистом.
Дед был второй легендой семьи Вишневских. Никто не знал, сколько ему лет и откуда он родом. В одних документах дата рождения совпадала с началом революции, в выдранной странице из церковной книги стояла дата 1901, но и в нее верилось с трудом. Однажды, жена Федора разбирала завалы на чердаке и нашла в насквозь прогнившем сундуке жестяную коробочку с фотографиями, наградами и томиком Лермонтова издания 1840 года. На развороте были строки, написанные от руки. "Дорогому другу Вишневскому А.Ф с благодарностью и любовью. М. Лермонтов". Совпадение инициалов деда и "дорогого друга" Лермонтова вызвало у нее нервный смешок, но когда она пригляделась к одной фотографии с подписью "Цусима 1905", то зажала рот принялась истерично креститься. Оставалось надеяться, что Вишневские до революции все были "А.Ф." и похожи друг на друга, как близнецы.
Федор Вишневский с самого утра не находил себе места. Из запертого каменного подвала их дома пропало несколько банок варенья. Поначалу он решил, что это супруга решила поделиться с кем-нибудь, но та удивленно пожала плечами и Федор занервничал. Еле передвигающийся дед, практически виснущий на своем посохе, заменившим вечно подламывающиеся трости, вычеркивался из списка подозреваемых по причине своей немощности. Отец точно не мог так поступить, он перестал разговаривать с Федором ровно три дня назад, когда тот сварил первую в истории семьи партию варенья из купленных в магазине ягод. Мать была с ним солидарна и к подвалу не подходила. Федор обшарил подвал и обнаружил цепочку крошечных следов, идущих от стеллажа с банками, но обрывающихся возле кирпичной стены. "Крысы воруют варенье банками. Бред какой." подумал Федор, но на всякий случай поставил пару мышеловок и рассыпал яд.
За ужином он поделился своими наблюдениями с остальными. "Отродясь крыс не было" - заявил отец и вновь начал отчитывать сына за жажду наживы. "Это тебе урок, что надо за качеством следить, а не за деньгами гнаться. Прошлую партию вообще не доварил". После этих слов Федор чуть не задохнулся от возмущения. "Дед, скажи ему!" - даже выживший из ума старик признавал варенье Федора, как эталон их семейного рецепта и не упускал случая зачерпнуть ложечкой именно его варенье, не расплескивающееся даже из за его трясущихся рук.
- Г-гноомы! - пропищал фальцетом дед и засмеялся, как обычно охая и кашляя.
Федор с жалостью и отвращением посмотрел на старика, покрытого почечными бляшками, держащего в узловатых пальцах серебряную ложечку и забывшего вытереть слюну, гадкой белой паутинкой растягивающейся в уголке между губ. "Спятил окончательно" с огорчением подумал он. Тему качества варенья перевели на нейтральное обсуждение полива малины, а про пропавшие банки совсем забыли.
Утром Федор был мрачнее тучи. Пропала еще одна банка, а ловушки остались невредимы. Еще одно исследование стел и пола на предмет нор результатов не принесло, кроме того, что Федор нечаянно наступил на мышеловку, а так как был в одних тапках, то об этом тут же услышали сразу все обитатели дома.
- Т-ты им поставь на пол, ч-ч-ч-ч... тоб не мучались! - просипел дед, качающийся в кресле-качалке на крыльце - Вы... вы... вы... высоковато им!
Федор отмахнулся от дедовского бреда и достал телефон.
Все банки были выгружены наверх, а в подвале несколько часов бригада в комбинезонах заливала весь пол и стены всевозможными ядами. Еще три дня ушло на проветривание, хотя воздух в подвале еще неделю был тяжелый и даже от пяти минут пребывания в нем першило в горле и начинала болеть голова. Наконец, когда мама Федора дала "добро", банки с вареньем были вновь переправлены на свое место.
Еще через два дня Федор сидел на холодном каменном полу и при свете тусклой лампочки с отчаянием смотрел на пустующее место в ряду с малиновым вареньем. Наконец, он оторвал чистый краешек от газеты, в которую мать оборачивала маленькие банки, достал карандаш и написал "Хоть банки верните". Затем поставил одну банку на пол и прижал ею записку.
Этой ночью он не мог заснуть. Стыд за глупый поступок с запиской, смешки деда, пропадающие банки, все это крутилось в его голове, погружая в подобие сна, где ему виделся дед, вручающий Чехову банку с вишневым вареньем. Внезапно из подвала раздался какой-то звон, шорохи, но тут же все стихло. Федор проснулся, прислушался, но больше ничего не происходило. "Скоро, как дед свихнусь" подумал он и закрыл глаза.
Но утром он первым делом побежал в подвал. На полу, аккуратным рядом стояли пустые стеклянные банки. Изо всех сил цепляясь за ускользающее душевное здоровье, Федор поднял с пола маленькую записочку. "Две банки смородинового". На полу что-то блеснуло. Федор наклонился и поднял кусочек какого-то металла. "Хороший клиент расплачивается твердой валютой!" подумал Федор, положив кусочек золота в карман!