Культурное наследие
В Самаре крайне остро стоит вопрос сохранения старого, дореволюционного города. А еще на неделе в атмосфере, как спокойно отметили экологи, было большое превышение формальдегида и аммиака. Это здорово, потому что я думал, что моя астма проснулась из-за кота. И вот что все это навеяло...
Иван проснулся от вконец доставшего хриплого зуммера. На облезлом табло помаргивала надпись "солнечная активность". "И тебе не спится, Ярило" - пробормотал Иван и принялся крутить ручку свинцовых ставней. Механизм гадко визжал изношенными шестеренками, изгоняя остатки сна и навлекая отвратительное настроение.
В маленькой комнатушке, гордо именуемой "Адаптированные Апартаменты", помимо Ивана, давно уже считавшего себя неким механизмом в этом помещении, располагалась откидная кушетка, унитаз, душевой поддон с шторкой, раковина с зеркалом, вытяжной "мокрый" шкаф для наружной одежды, шкаф для "остальной", окно, крошечный холодильник, микроволновая печка, стол с компьютером и даже была табуретка, сваренная Иваном из обрезков труб и останков летного кресла. Весь потолок занимали трубы индивидуального воздушного фильтра, главного приобретения Ивана. В отличие от центрального по зданию, в этом Иван мог самостоятельно и вовремя менять сменные блоки, не полагаясь на порядочность городских служб. Ну и, разумеется, табло ГО и ЧС. Железный ящик с четырьмя стеклянными окошками, частично заляпанными серой краской. Три желтых окошка предупреждения и четвертое, с красным треснутым стеклом, информирующее о бесполезности дальнейшего существования.
Иван проверил страничку с прогнозом. Поток солнечного ветра от вспышки лишь краем касался магнитосферы, так что после обеда можно было открыть ставни и с работы возвращаться не по платному подземному коридору, а по улице. Ближайший выброс на химкомбинате планировался только на четверг, осадков не прогнозируется. Можно прогуляться налегке. Иван набрал раковину, обмакнул тестер и, довольно хмыкнув зеленому огоньку, умылся.
В коридоре он моментально смешался с серой массой таких же, как он, людей в глухих защитных комбинезонах. Кто-то щеголял яркими цветами, подчеркивая свою успешность и статус, кто расписывал узорами. Иван предпочитал не высовываться. В темных фонящих закоулках тоннелей, наспех переделанных из канализационных коллекторов, таким украшением можно было спровоцировать тех, у кого давно были просрочены фильтры. Через пару километров пешим ходом он дошел до станции метро, оплатил половину расстояния и запрыгнул на открытую платформу притормозившего поезда. Остаток пути по рельсам пешком, отшатываясь от поездов, позволял сэкономить приличную сумму.
В подвале бывшего цирка были организованы фермы. Иван в очередной раз подумал о своей удивительной судьбе. Вот он был под следствием, на всех допросах утверждавших "для себя", а теперь специалист по гидропонике. Он прошел вдоль труб с растениями, проверил оборудование. Начался рабочий день.
Вечером поднялся ветер и смог, вечно забивающий фильтры раньше времени, постепенно рассеялся. Иван вышел на улицу. В наплечной сумке лежал халявный набор фильтров для маски, а потому он решил обойти тот город детства, который был навсегда потерян. Обшитые мятыми и ржавыми стальными листами жилые многоэтажки постепенно сменились старенькими постройками частного сектора. Часть деревьев погибла и почернела от кислотных дождей, но другие сильно разрослись под действием слабого ионизирующего излучения. Дома стояли бурые, с распухшими досками, но сохранившие свои очертания. Утопленные в асфальт окна каменных первых этажей и скорчившиеся деревянные надстройки сменялись каменным фасадами, за которыми не осталось ничего, кроме груды сгнившего деревянного мусора. Иван вдруг поддался приступу сентиментальности, отчего пластик маски моментально запотел. Он присел на чудом уцелевшее деревянное крыльцо и достал тестер. превышение формальдегида в три раза, аммиака в два. "Почти февраль 2014-го" подумал Иван. Фон допустим. Остальное оказалось почти в норме благодаря сильному ветру. Иван оглянулся. Если его увидят за тем, что он задумал, в тоннели ему больше не ступить. Он расстегнул застежки, откинул капюшон и снял маску.
Солнце почти ушло за горизонт, напоследок окрасив облака красновато оранжевым цветом. Ветер стих и радиоактивная пыль больше не закручивалась в вихри, а осела на бурно растущих цветах, лезущих из газонов на доисторические ямы в проезжей части. Иван осторожно потянул носом воздух и замер. На старинной улице, пустующей много лет, пахло так же, как и в былые времена. "Историческое наследие, блин" поморщился Иван от запаха помоев и нечистот, десятилетия въедавшегося в древесину зданий и даже асфальт. Он протер пластик забрала и одел маску.
На обратном пути Иван рассматривал то, во что превратился город. Все, что было убрано стеклом, превратилось в выветренные бетонные скелеты, заполонившие центр города. Остальные дома превратились в покрытые ржавчиной изолированные от озверевшей природы глыбы, почти бесформенные, но зато давшие приют паразитирующим на собственных руинах людям.
Иван оплатил пять тысяч кредитов за дезактивацию на входе в тоннели. В этот раз он оплатил всю поездку и в задумчивости просидел всю дорогу на середине платформы. Долгий переход до своего дома, еще пять сотен за вход в подъезд. У консьержки взял пакет с чистой водой, дошел до своей каморки. Повесил костюм в "мокрый шкаф", залез в душ. После нескольких минут без защитной маски слезились глаза, но волновало Ивана не это. Он приоткрыл дверь в общий коридор и принюхался. В бетонном коридоре с путаницей кабелей на потолке и мокрыми разводами под бесконечными трубами пахло той самой старой Самарой. "Это мы сохраним навсегда!" усмехнулся Иван.
На новостной странице появился отчет, что снос старого города окончательно отменен. Слишком грязно и опасно. Комитет спасения старого города ликовал. Иван достал бутылку "жигулевского", отдающего ацетоном, сделал глоток и вдруг тихонько запел.
Из-за острова на стрежень
На простор речной волны...
Иван проснулся от вконец доставшего хриплого зуммера. На облезлом табло помаргивала надпись "солнечная активность". "И тебе не спится, Ярило" - пробормотал Иван и принялся крутить ручку свинцовых ставней. Механизм гадко визжал изношенными шестеренками, изгоняя остатки сна и навлекая отвратительное настроение.
В маленькой комнатушке, гордо именуемой "Адаптированные Апартаменты", помимо Ивана, давно уже считавшего себя неким механизмом в этом помещении, располагалась откидная кушетка, унитаз, душевой поддон с шторкой, раковина с зеркалом, вытяжной "мокрый" шкаф для наружной одежды, шкаф для "остальной", окно, крошечный холодильник, микроволновая печка, стол с компьютером и даже была табуретка, сваренная Иваном из обрезков труб и останков летного кресла. Весь потолок занимали трубы индивидуального воздушного фильтра, главного приобретения Ивана. В отличие от центрального по зданию, в этом Иван мог самостоятельно и вовремя менять сменные блоки, не полагаясь на порядочность городских служб. Ну и, разумеется, табло ГО и ЧС. Железный ящик с четырьмя стеклянными окошками, частично заляпанными серой краской. Три желтых окошка предупреждения и четвертое, с красным треснутым стеклом, информирующее о бесполезности дальнейшего существования.
Иван проверил страничку с прогнозом. Поток солнечного ветра от вспышки лишь краем касался магнитосферы, так что после обеда можно было открыть ставни и с работы возвращаться не по платному подземному коридору, а по улице. Ближайший выброс на химкомбинате планировался только на четверг, осадков не прогнозируется. Можно прогуляться налегке. Иван набрал раковину, обмакнул тестер и, довольно хмыкнув зеленому огоньку, умылся.
В коридоре он моментально смешался с серой массой таких же, как он, людей в глухих защитных комбинезонах. Кто-то щеголял яркими цветами, подчеркивая свою успешность и статус, кто расписывал узорами. Иван предпочитал не высовываться. В темных фонящих закоулках тоннелей, наспех переделанных из канализационных коллекторов, таким украшением можно было спровоцировать тех, у кого давно были просрочены фильтры. Через пару километров пешим ходом он дошел до станции метро, оплатил половину расстояния и запрыгнул на открытую платформу притормозившего поезда. Остаток пути по рельсам пешком, отшатываясь от поездов, позволял сэкономить приличную сумму.
В подвале бывшего цирка были организованы фермы. Иван в очередной раз подумал о своей удивительной судьбе. Вот он был под следствием, на всех допросах утверждавших "для себя", а теперь специалист по гидропонике. Он прошел вдоль труб с растениями, проверил оборудование. Начался рабочий день.
Вечером поднялся ветер и смог, вечно забивающий фильтры раньше времени, постепенно рассеялся. Иван вышел на улицу. В наплечной сумке лежал халявный набор фильтров для маски, а потому он решил обойти тот город детства, который был навсегда потерян. Обшитые мятыми и ржавыми стальными листами жилые многоэтажки постепенно сменились старенькими постройками частного сектора. Часть деревьев погибла и почернела от кислотных дождей, но другие сильно разрослись под действием слабого ионизирующего излучения. Дома стояли бурые, с распухшими досками, но сохранившие свои очертания. Утопленные в асфальт окна каменных первых этажей и скорчившиеся деревянные надстройки сменялись каменным фасадами, за которыми не осталось ничего, кроме груды сгнившего деревянного мусора. Иван вдруг поддался приступу сентиментальности, отчего пластик маски моментально запотел. Он присел на чудом уцелевшее деревянное крыльцо и достал тестер. превышение формальдегида в три раза, аммиака в два. "Почти февраль 2014-го" подумал Иван. Фон допустим. Остальное оказалось почти в норме благодаря сильному ветру. Иван оглянулся. Если его увидят за тем, что он задумал, в тоннели ему больше не ступить. Он расстегнул застежки, откинул капюшон и снял маску.
Солнце почти ушло за горизонт, напоследок окрасив облака красновато оранжевым цветом. Ветер стих и радиоактивная пыль больше не закручивалась в вихри, а осела на бурно растущих цветах, лезущих из газонов на доисторические ямы в проезжей части. Иван осторожно потянул носом воздух и замер. На старинной улице, пустующей много лет, пахло так же, как и в былые времена. "Историческое наследие, блин" поморщился Иван от запаха помоев и нечистот, десятилетия въедавшегося в древесину зданий и даже асфальт. Он протер пластик забрала и одел маску.
На обратном пути Иван рассматривал то, во что превратился город. Все, что было убрано стеклом, превратилось в выветренные бетонные скелеты, заполонившие центр города. Остальные дома превратились в покрытые ржавчиной изолированные от озверевшей природы глыбы, почти бесформенные, но зато давшие приют паразитирующим на собственных руинах людям.
Иван оплатил пять тысяч кредитов за дезактивацию на входе в тоннели. В этот раз он оплатил всю поездку и в задумчивости просидел всю дорогу на середине платформы. Долгий переход до своего дома, еще пять сотен за вход в подъезд. У консьержки взял пакет с чистой водой, дошел до своей каморки. Повесил костюм в "мокрый шкаф", залез в душ. После нескольких минут без защитной маски слезились глаза, но волновало Ивана не это. Он приоткрыл дверь в общий коридор и принюхался. В бетонном коридоре с путаницей кабелей на потолке и мокрыми разводами под бесконечными трубами пахло той самой старой Самарой. "Это мы сохраним навсегда!" усмехнулся Иван.
На новостной странице появился отчет, что снос старого города окончательно отменен. Слишком грязно и опасно. Комитет спасения старого города ликовал. Иван достал бутылку "жигулевского", отдающего ацетоном, сделал глоток и вдруг тихонько запел.
Из-за острова на стрежень
На простор речной волны...