Ода офисной кружке
Офисные чашки, это особый артефакт. Черно-коричневый пятнистый налет от дешевого чая из пакетиков въедается в китайскую керамику навсегда, как табачный дым боцманской трубки. Старожил, что не вылетят из конторы после испытательного срока и удержавшихся от панибратства с директором даже после двух корпоративов видно сразу. Их чашки черны, они стоят в стороне и неприкасаемы, хоть и желанны. Из них пытаются пить все и иногда чашка с надписью "BOSS" становится причиной страшных конфликтов.
Поликлиника. В регистратуре дружный хруст вафельным тортом и недовольный взгляд на пациентов, отвлекающих от трапезы. Несколько хлопков руками, смахнуть крошки со стола, облизать губы и взгляд исподлобья - "Да?"
В окошко кассы виден электрический чайник и его спутники, гора чашек, не знавших моющего средства и губки с своего сотворения. На квитанциях еле заметные жирные следы обеда.
Мне иногда кажется, что только на этих чашках держатся фирмы. Будто это такой талисман. Если она будет чиста, значит нет будущего у фирмы. Слои чайного красителя, словно геологические наслоения, хранят историю и традиции.
Звяканье чайника, облегченный скрип офисного кресла. Плохо отжатый пакетик летит в корзину для бумаг, оставляя на полу бледные коричневые капли. На кипятке тонкая радужная пленка, расходящаяся трещинами, словно ледовый наст.
В парикмахерской стоит тяжелый дух домашнего наваристого борща из банки. Я даже представляю, как на стенках микроволновки подсыхают жирные брызги, наслаиваясь на многолетний желтоватый липкий слой от щей, лопнувших сосисок и горячих бутербродов с сыром. Парикмахерша старается не дышать на меня, но все равно чувствуются ее попытки перебить последствия трапезы парой сигарет и крепким чаем без сахара.
На листе формата А4 остается коричневый мокрый круг. Засаленная клавиатура отдыхает, пока ее хозяин крутит колесико мыши, просматривая за майонезным обедом странички в интернете с котами и историями похудения.
Если в офисе есть кухня, чашка отправляется туда, провоцируя других сотрудников. Но часто она прячется в стол, в покрытый рассыпанным сахаром ящик к пачке чая и маленькой ложке с следами салатного майонеза.
Офисная чашка, словно армейский котелок. Она помнит заварки, растворимый кофе, бульоны и супы из кубиков, водку и коньяк с корпоратива. Все в ее керамике.
Поликлиника. В регистратуре дружный хруст вафельным тортом и недовольный взгляд на пациентов, отвлекающих от трапезы. Несколько хлопков руками, смахнуть крошки со стола, облизать губы и взгляд исподлобья - "Да?"
В окошко кассы виден электрический чайник и его спутники, гора чашек, не знавших моющего средства и губки с своего сотворения. На квитанциях еле заметные жирные следы обеда.
Мне иногда кажется, что только на этих чашках держатся фирмы. Будто это такой талисман. Если она будет чиста, значит нет будущего у фирмы. Слои чайного красителя, словно геологические наслоения, хранят историю и традиции.
Звяканье чайника, облегченный скрип офисного кресла. Плохо отжатый пакетик летит в корзину для бумаг, оставляя на полу бледные коричневые капли. На кипятке тонкая радужная пленка, расходящаяся трещинами, словно ледовый наст.
В парикмахерской стоит тяжелый дух домашнего наваристого борща из банки. Я даже представляю, как на стенках микроволновки подсыхают жирные брызги, наслаиваясь на многолетний желтоватый липкий слой от щей, лопнувших сосисок и горячих бутербродов с сыром. Парикмахерша старается не дышать на меня, но все равно чувствуются ее попытки перебить последствия трапезы парой сигарет и крепким чаем без сахара.
На листе формата А4 остается коричневый мокрый круг. Засаленная клавиатура отдыхает, пока ее хозяин крутит колесико мыши, просматривая за майонезным обедом странички в интернете с котами и историями похудения.
Если в офисе есть кухня, чашка отправляется туда, провоцируя других сотрудников. Но часто она прячется в стол, в покрытый рассыпанным сахаром ящик к пачке чая и маленькой ложке с следами салатного майонеза.
Офисная чашка, словно армейский котелок. Она помнит заварки, растворимый кофе, бульоны и супы из кубиков, водку и коньяк с корпоратива. Все в ее керамике.