От заката до рассвета
Рассказ был написан для форумного конкурса. Задача - выжить в вампирском логове при помощи строго заданного набора предметов.
__________ __________ __________ __________
Если б только она не ошиблась дверью! Улепётывала бы сейчас в лес, и никакая тварь её там не догнала бы. Если б только она была шустрее! Нырнула бы в боковушку незамеченной и сидела бы там до утра, прикрывшись рухлядью. А теперь тощенькая лесная эльфа была заперта в чулане без окон, и в дверь ломились хозяева дома - вампиры. Единственной удачей был засов на двери, почему-то оказавшийся внутри. Но выбить обычную дверь - вопрос времени, а у эльфы не было ничего, чтобы оказать хоть видимость сопротивления. Что стало с теми, кто пытался его оказать на деле, думать не стоило.
Её спасло - хотя говорить о спасении сейчас было смешно - спасло то, что в час заката эльфа робко сидела в уголке. Она зашла на этот постоялый двор, надеясь узнать дорогу и понять, куда же вообще её занесло в этот раз, а заодно попросить - ну, или позаимствовать без спросу - какую-нибудь вчерашнюю корочку (или не вчерашнюю, если повезёт). Тихонькую оборванку хозяева не прогнали, но и вниманием не побаловали. До темноты. А теперь…
С перепугу эльфа ничего не видела, да и трудно было видеть там, где света один случайный огарок. Ни подпола, ни лаза на чердак не находилось; она принялась лихорадочно тыкаться в стены, пока не вернулась к двери, всё ещё отделяющей её от вампиров, и опять побежала по кругу, словно надеясь найти пропущенный в первый раз выход. Паника подгоняла её, и эльфа снова и снова оказывалась у двери. Схватившись очередной раз за вздрагивающие доски, она пробормотала вслух:
- Ну… в самом худшем случае меня сейчас сожрут, и быстро.
От этого вывода ей словно бы стало легче; она оттолкнулась от двери, глубоко вздохнула, обхватив себя руками, оглядела ещё раз темноту и продолжила громче:
- Но если я нахожу себя неизвестно где и в обносках, это значит, что мне опять придётся спасать мир с нуля. А раз так, то до конца событий я доживу.
Эльфа кивнула самой себе и принялась заново обшаривать кладовку - тщательно и неторопливо, как если бы знала, что дверь продержится столько, сколько нужно. Несмотря на убеждение, руки её подрагивали, и она успокаивала себя словами.
- Молаг Бал их мать, совсем головы потеряли, - комментировала она брань и удары в дверь. - Хотели бы высадить, принесли бы что-то тяжёлое, а так только друг другу мешают.
Выхода по-прежнему не находилось, но в чулане были мешки и бочки. Прятаться в них не имело смысла, но поискать что-нибудь спасительное… В дверь не только били, но и нехорошо царапали; преследователи бранились между собой, но никто даже не пытался окликнуть будущую жертву. Голосов становилось больше.
- Твари. Хотели бы пожрать, дождались бы, пока лягут спать. Съели бы сонными без шума, так нет же. Потешиться решили. Покуражиться.
Какая-то рухлядь, пыльные тряпки, мешки с гнилью… Копаясь в мусоре, эльфа и в самом деле отрешилась от грозившей опасности и перестала замечать шум за дверью; увы, здесь не было ни чудесного меча, ни амулета, ничего такого, что походило бы на средство спасения: вялый кочан капусты («Лучше бы чеснока связку» - буркнула она), маленькое седло («Пони пробежал»), пара коньков («Самое время кататься»), связка палочек, в которых эльфа не сразу узнала вощёные соломинки для дорогих напитков… Остальное превращалось в труху, стоило только прикоснуться.
- Я могла бы попробовать поджечь дом, но, во-первых, пламени огарка вряд ли хватит, а во-вторых, я тут могу сгореть раньше вампиров. Или нет, раньше я задохнусь.
Наконец на полке обнаружилась обнадёжившая её коробка - целая, аккуратно обёрнутая куском ткани. Эльфа торопливо поднесла её к свету и принялась разматывать - сначала коробку, потом то, что лежало в неё. Находка чудесно сверкала в свете огарка, но это был не амулет и не другая волшебная вещица - всего лишь кубок. Стеклянный кубок тончайшей эльфийской работы. Эльфа замерла, заглядевшись на находку и забыв, где находится.
- Хочу такой, - сказала она помолчав. - Я бы его взяла. Только для меня это жирно будет. Мне из него не пить, продам первому, кто возьмёт, куплю булку с маслом.
Внезапно она осознала, что за дверью настало затишье. Эльфа ойкнула и пробормотала:
- Кажется, мне пора что-то делать.
Словно бы в ответ дверь содрогнулась снова; судя по звуку, били в неё уже не плечом, а чем-то твёрдым, но не слишком тяжёлым, возможно, табуретом.
- Надо что-то делать, - повторила эльфа, но взгляд её снова вернулся к находке. Она осторожно опустила кубок на землю, не сводя с него глаз, потянулась к конькам и начала отвинчивать их от ботинок; болты подались не сразу, раскровавив пальцы. Эльфа положила коньки на пол и несколько раз перевела взгляд между ними и кубком, затем натянула на себя освободившиеся ботинки:
- Ну, я хотя бы не босая буду.
Седло было вытолкнуто на середину, перевёрнуто и подпёрто тряпками, соломинки для напитков - измочалены и уложены на седло. С капусты были оторваны листья посвежее. Затем эльфа поднялась на ноги и возгласила, подняв кубок перед собой:
- Девять… или Восемь?.. Я же не знаю, сколько их сегодня, ну неважно… Боги Тамриэля! Я… нет, я знаю, что жертву надо приносить перед главным свершением, но если я сейчас отсюда не выберусь, то не смогу сделать то, для чего меня послали. Поэтому сейчас я отдаю вам самое дорогое, что у меня есть: вот этот кубок, - она подняла кубок ещё выше, на миг остановилась и добавила: - А потом, когда у меня будет, я принесу на ваш алтарь ещё дюжину таких, только целых.
Кубок ударился об пол и распался на куски. Эльфа додавила осколки ботинком и сгребла руками, умышленно расцарапавшись: она не посмела обещать в жертву свою кровь, но примешала её словно бы случайно, думая, что такая добавка будет не лишней. Осколки высыпала на седло и уложила вокруг капустные листья, пробормотав извиняющимся тоном:
- Это вместо цветов. Нету другого.
Она не сказала «Сделайте этот конёк серебряным мечом», но очень на то надеялась. Осталось лишь поднести огарок к жалкой растопке из соломинок, и эльфа это сделала.
Золотистое пламя мгновенно пожрало нелепый алтарь со всем, что на нём лежало, и тут же погасло, оставив горстку золы и заставив эльфу отшатнуться. Лицо её вытянулось.
- Ну ничего… - начала она, и тут же перебила себя: - Спасибо!
За дверью обнаружилась тишина. Эльфа облизнула губы и подобрала с пола конёк; увы, он остался тем же, чем и был, и держать его было не очень удобно. Она глубоко вздохнула, сбросила засов и резко распахнула дверь. Там никого не было.
- А где… - она не стала продолжать. Несколько мгновений ушло на то, чтобы поддёрнуть засов и захлопнуть дверь за собой, уронив его в паз:
- Мы ещё кое-что умеем.
Справа раздались голоса, и эльфа метнулась в другую сторону. По возгласам «Сюда», «Поворачивай» и перебранке она догадалась, что преследователи тащат что-то увесистое для выбивания двери, и не стала медлить. Выход был далеко, но окно - вот оно, и даже без ставен. И вот она на дворе, и до леса подать рукой.
Что-то заставило её обернуться. Не звук, какое-то чувство; эльфа заглянула за угол. Миг спустя она рванулась вперёд, сжав обеими руками конёк, и обрушила его острый край на шею вампира. Тот осел на землю, выпустив безвольную жертву. Эльфа схватила беднягу за ворот и поволокла за собой, не давая опомниться:
- Бегом, бегом! Да бегом же!..
Она брела по лесу до рассвета, таща спасённого за собой и частично на себе; он постепенно пришёл в себя, вначале причитал от ужаса, потом стал оплакивать не довезённые до ярмарки пожитки, но у эльфы не хватало сил, чтобы заставить его умолкнуть - только тянуть за собой. Утро застало их неподалёку от опушки; лесная эльфа не могла знать, где именно они находятся, но знала наверняка, что от вампирского двора их отделяет весь этот лес. Теперь она позволила спутнику повалиться на землю и растянулась на траве сама. Усталость заглушала голод. Эльфа закрыла глаза.
- Ох, я же забыла сказать, на какой именно алтарь. Потом разберусь. Я же сказала «потом», но не сказала, когда именно, - она перевернулась на бок и свернулась клубком. - Зато я, кажется, знаю, для чего меня послали на этот раз.
* * *
Драгоценный эльфийский кубок, редчайшей работы, с богатой отделкой. Он был куда дороже и изящней разбитого в чулане, но для глаз голодной оборвашки та стекляшка была столь же ослепительна, как и это изделие в глазах ставшей взыскательной покупательницы.
- Ну, я же не сказала «точно таких же», - бормотала она под нос.
Купец из почтения пропускал её бормотание мимо ушей: у клиентов могут быть странные привычки, но его это не касалось. А эта покупательница могла себе позволить быть странной: весь город знал, что она спасла их от вампиров. Буквально два года назад о ней никто и не слышал, а сейчас к ней благоволил сам король, уважала городская знать, а кто не хотел уважать, тот побаивался. Кто-то называл её воительницей, кто-то чародейкой, кто-то считал и тем и другим, а для купца она была очень ценным клиентом: все знали, что платит она не торгуясь и без рассрочек.
- Ну ладно, пора наконец сделать это, - она повернулась к торговцу и сказала громче: - Мне нужно тринадцать - не двенадцать, учтите, а тринадцать - дюжин вот таких кубков. Одинаковых, по возможности. Можно это сделать?
Торговцу стоило некоторых сил удержать почтительное лицо, но он справился с этим.
- Безусловно, но потребуется время, чтобы их собрать и доставить. Возможно, придётся делать заказ мастерам.
- Это не страшно, - отозвалась гостья. - Пусть будет заказ. Значит, можно?
Она ушла, пообещав прислать вечером задаток, а купцу предстояло сделать очень многое, чтобы выполнить такой странный заказ. И конечно, ему просто необходимо было хоть с кем-то поделиться своим удивлением. Первый приказчик был здесь и слышал разговор с начала до конца, так что объяснять ему ничего не пришлось.
- Ты только подумай! Тринадцать дюжин! Насколько я знаю, у короля таких всего две, и вторая попроще.
Приказчик кивал и изумлялся вместе с ним. Но заказ был очень выгодным, даже при том, что кубки придётся везти издалека и очень бережно, и торговцы занялись этим делом немедленно. Приказчик лишь цыкнул за стоявшую в дверях без дела служанку и достал из конторского шкафа тетрадь с поставщиками.
За ужином служанка делилась с мужем переполнявшим её потрясением. Он слышал?.. Тринадцать дюжин! А он знает, сколько это стоит? За один кубок они могут два года не работать и быть сытыми! Куда ей столько?.. Но муж лишь отмахивался: в его разум такое богатство не умещалось, а похлёбка на столе была понятней и ближе.
- Сдался тебе этот кубок. Мы всю зиму ели её капусту. И дрова, - он ткнул большим пальцем за спину, указывая на двор, и вернулся к похлёбке.
Капуста и дрова долго были предметом пересудов: прошлый год выдался неурожайным, зима обещала быть голодной, всё вздорожало. А потом пришла вереница телег с капустой, и на каждый двор в городе и пригороде был доставлен воз капусты - даром. И весь город знал, что помощь раздаёт охотница на вампиров. Все, кому не лень, судачили и удивлялись внезапной щедрости, но особо любопытные получили короткое объяснение от самой благотворительницы: у неё такой обет. Пересуды стихли, капуста осталась. Потом эта история повторилась с дровами, но разговоров уже было меньше. Зато с тех пор чародейку и воительницу знали все, даже те, кто сомневался в рассказах о вампирах.
* * *
Эльфа возвращалась из лавки, продолжая рассуждать вслух и помогая себе жестами; встречные горожане, хорошо знавшие её привычку, спешили отойти подальше, чтобы не услышать лишнего. Многие считали, что она говорит с богами. Другие думали, что воительница слегка повредилась умом от того, что ей довелось повидать. На сей раз правы были первые.
- Вроде бы, я никого не пропустила, - она загибала пальцы для счёта: - Девять дюжин в храм Девяти. Одну прядильщикам И’ффре в Валенвуд. Одну в Скайрим на алтарь Шора. Ещё одну в Орсиниум жрецам Тринимака, и ещё дюжину в Эльсвейр, Раджину, хотя этот, наверное, предпочёл бы краденое. Только этого я не обещала, так что не буду. Итого тринадцать, - она посмотрела вверх и вздохнула: - Вот наверняка кого-нибудь забыла! Надо было перечислять поимённо, но как это сделаешь, когда тобой хотят ужинать? Если кого вспомню, то сразу исправлюсь и всё что нужно додам.
Она остановилась на дороге, глядя вдаль, туда, куда не могли заглянуть сторонившиеся её прохожие, и с грустью добавила:
- Это всего лишь кубки. Если бы за всё можно было расплатиться одними кубками! Кубки - это очень дёшево…
__________ __________ __________ __________
Если б только она не ошиблась дверью! Улепётывала бы сейчас в лес, и никакая тварь её там не догнала бы. Если б только она была шустрее! Нырнула бы в боковушку незамеченной и сидела бы там до утра, прикрывшись рухлядью. А теперь тощенькая лесная эльфа была заперта в чулане без окон, и в дверь ломились хозяева дома - вампиры. Единственной удачей был засов на двери, почему-то оказавшийся внутри. Но выбить обычную дверь - вопрос времени, а у эльфы не было ничего, чтобы оказать хоть видимость сопротивления. Что стало с теми, кто пытался его оказать на деле, думать не стоило.
Её спасло - хотя говорить о спасении сейчас было смешно - спасло то, что в час заката эльфа робко сидела в уголке. Она зашла на этот постоялый двор, надеясь узнать дорогу и понять, куда же вообще её занесло в этот раз, а заодно попросить - ну, или позаимствовать без спросу - какую-нибудь вчерашнюю корочку (или не вчерашнюю, если повезёт). Тихонькую оборванку хозяева не прогнали, но и вниманием не побаловали. До темноты. А теперь…
С перепугу эльфа ничего не видела, да и трудно было видеть там, где света один случайный огарок. Ни подпола, ни лаза на чердак не находилось; она принялась лихорадочно тыкаться в стены, пока не вернулась к двери, всё ещё отделяющей её от вампиров, и опять побежала по кругу, словно надеясь найти пропущенный в первый раз выход. Паника подгоняла её, и эльфа снова и снова оказывалась у двери. Схватившись очередной раз за вздрагивающие доски, она пробормотала вслух:
- Ну… в самом худшем случае меня сейчас сожрут, и быстро.
От этого вывода ей словно бы стало легче; она оттолкнулась от двери, глубоко вздохнула, обхватив себя руками, оглядела ещё раз темноту и продолжила громче:
- Но если я нахожу себя неизвестно где и в обносках, это значит, что мне опять придётся спасать мир с нуля. А раз так, то до конца событий я доживу.
Эльфа кивнула самой себе и принялась заново обшаривать кладовку - тщательно и неторопливо, как если бы знала, что дверь продержится столько, сколько нужно. Несмотря на убеждение, руки её подрагивали, и она успокаивала себя словами.
- Молаг Бал их мать, совсем головы потеряли, - комментировала она брань и удары в дверь. - Хотели бы высадить, принесли бы что-то тяжёлое, а так только друг другу мешают.
Выхода по-прежнему не находилось, но в чулане были мешки и бочки. Прятаться в них не имело смысла, но поискать что-нибудь спасительное… В дверь не только били, но и нехорошо царапали; преследователи бранились между собой, но никто даже не пытался окликнуть будущую жертву. Голосов становилось больше.
- Твари. Хотели бы пожрать, дождались бы, пока лягут спать. Съели бы сонными без шума, так нет же. Потешиться решили. Покуражиться.
Какая-то рухлядь, пыльные тряпки, мешки с гнилью… Копаясь в мусоре, эльфа и в самом деле отрешилась от грозившей опасности и перестала замечать шум за дверью; увы, здесь не было ни чудесного меча, ни амулета, ничего такого, что походило бы на средство спасения: вялый кочан капусты («Лучше бы чеснока связку» - буркнула она), маленькое седло («Пони пробежал»), пара коньков («Самое время кататься»), связка палочек, в которых эльфа не сразу узнала вощёные соломинки для дорогих напитков… Остальное превращалось в труху, стоило только прикоснуться.
- Я могла бы попробовать поджечь дом, но, во-первых, пламени огарка вряд ли хватит, а во-вторых, я тут могу сгореть раньше вампиров. Или нет, раньше я задохнусь.
Наконец на полке обнаружилась обнадёжившая её коробка - целая, аккуратно обёрнутая куском ткани. Эльфа торопливо поднесла её к свету и принялась разматывать - сначала коробку, потом то, что лежало в неё. Находка чудесно сверкала в свете огарка, но это был не амулет и не другая волшебная вещица - всего лишь кубок. Стеклянный кубок тончайшей эльфийской работы. Эльфа замерла, заглядевшись на находку и забыв, где находится.
- Хочу такой, - сказала она помолчав. - Я бы его взяла. Только для меня это жирно будет. Мне из него не пить, продам первому, кто возьмёт, куплю булку с маслом.
Внезапно она осознала, что за дверью настало затишье. Эльфа ойкнула и пробормотала:
- Кажется, мне пора что-то делать.
Словно бы в ответ дверь содрогнулась снова; судя по звуку, били в неё уже не плечом, а чем-то твёрдым, но не слишком тяжёлым, возможно, табуретом.
- Надо что-то делать, - повторила эльфа, но взгляд её снова вернулся к находке. Она осторожно опустила кубок на землю, не сводя с него глаз, потянулась к конькам и начала отвинчивать их от ботинок; болты подались не сразу, раскровавив пальцы. Эльфа положила коньки на пол и несколько раз перевела взгляд между ними и кубком, затем натянула на себя освободившиеся ботинки:
- Ну, я хотя бы не босая буду.
Седло было вытолкнуто на середину, перевёрнуто и подпёрто тряпками, соломинки для напитков - измочалены и уложены на седло. С капусты были оторваны листья посвежее. Затем эльфа поднялась на ноги и возгласила, подняв кубок перед собой:
- Девять… или Восемь?.. Я же не знаю, сколько их сегодня, ну неважно… Боги Тамриэля! Я… нет, я знаю, что жертву надо приносить перед главным свершением, но если я сейчас отсюда не выберусь, то не смогу сделать то, для чего меня послали. Поэтому сейчас я отдаю вам самое дорогое, что у меня есть: вот этот кубок, - она подняла кубок ещё выше, на миг остановилась и добавила: - А потом, когда у меня будет, я принесу на ваш алтарь ещё дюжину таких, только целых.
Кубок ударился об пол и распался на куски. Эльфа додавила осколки ботинком и сгребла руками, умышленно расцарапавшись: она не посмела обещать в жертву свою кровь, но примешала её словно бы случайно, думая, что такая добавка будет не лишней. Осколки высыпала на седло и уложила вокруг капустные листья, пробормотав извиняющимся тоном:
- Это вместо цветов. Нету другого.
Она не сказала «Сделайте этот конёк серебряным мечом», но очень на то надеялась. Осталось лишь поднести огарок к жалкой растопке из соломинок, и эльфа это сделала.
Золотистое пламя мгновенно пожрало нелепый алтарь со всем, что на нём лежало, и тут же погасло, оставив горстку золы и заставив эльфу отшатнуться. Лицо её вытянулось.
- Ну ничего… - начала она, и тут же перебила себя: - Спасибо!
За дверью обнаружилась тишина. Эльфа облизнула губы и подобрала с пола конёк; увы, он остался тем же, чем и был, и держать его было не очень удобно. Она глубоко вздохнула, сбросила засов и резко распахнула дверь. Там никого не было.
- А где… - она не стала продолжать. Несколько мгновений ушло на то, чтобы поддёрнуть засов и захлопнуть дверь за собой, уронив его в паз:
- Мы ещё кое-что умеем.
Справа раздались голоса, и эльфа метнулась в другую сторону. По возгласам «Сюда», «Поворачивай» и перебранке она догадалась, что преследователи тащат что-то увесистое для выбивания двери, и не стала медлить. Выход был далеко, но окно - вот оно, и даже без ставен. И вот она на дворе, и до леса подать рукой.
Что-то заставило её обернуться. Не звук, какое-то чувство; эльфа заглянула за угол. Миг спустя она рванулась вперёд, сжав обеими руками конёк, и обрушила его острый край на шею вампира. Тот осел на землю, выпустив безвольную жертву. Эльфа схватила беднягу за ворот и поволокла за собой, не давая опомниться:
- Бегом, бегом! Да бегом же!..
Она брела по лесу до рассвета, таща спасённого за собой и частично на себе; он постепенно пришёл в себя, вначале причитал от ужаса, потом стал оплакивать не довезённые до ярмарки пожитки, но у эльфы не хватало сил, чтобы заставить его умолкнуть - только тянуть за собой. Утро застало их неподалёку от опушки; лесная эльфа не могла знать, где именно они находятся, но знала наверняка, что от вампирского двора их отделяет весь этот лес. Теперь она позволила спутнику повалиться на землю и растянулась на траве сама. Усталость заглушала голод. Эльфа закрыла глаза.
- Ох, я же забыла сказать, на какой именно алтарь. Потом разберусь. Я же сказала «потом», но не сказала, когда именно, - она перевернулась на бок и свернулась клубком. - Зато я, кажется, знаю, для чего меня послали на этот раз.
* * *
Драгоценный эльфийский кубок, редчайшей работы, с богатой отделкой. Он был куда дороже и изящней разбитого в чулане, но для глаз голодной оборвашки та стекляшка была столь же ослепительна, как и это изделие в глазах ставшей взыскательной покупательницы.
- Ну, я же не сказала «точно таких же», - бормотала она под нос.
Купец из почтения пропускал её бормотание мимо ушей: у клиентов могут быть странные привычки, но его это не касалось. А эта покупательница могла себе позволить быть странной: весь город знал, что она спасла их от вампиров. Буквально два года назад о ней никто и не слышал, а сейчас к ней благоволил сам король, уважала городская знать, а кто не хотел уважать, тот побаивался. Кто-то называл её воительницей, кто-то чародейкой, кто-то считал и тем и другим, а для купца она была очень ценным клиентом: все знали, что платит она не торгуясь и без рассрочек.
- Ну ладно, пора наконец сделать это, - она повернулась к торговцу и сказала громче: - Мне нужно тринадцать - не двенадцать, учтите, а тринадцать - дюжин вот таких кубков. Одинаковых, по возможности. Можно это сделать?
Торговцу стоило некоторых сил удержать почтительное лицо, но он справился с этим.
- Безусловно, но потребуется время, чтобы их собрать и доставить. Возможно, придётся делать заказ мастерам.
- Это не страшно, - отозвалась гостья. - Пусть будет заказ. Значит, можно?
Она ушла, пообещав прислать вечером задаток, а купцу предстояло сделать очень многое, чтобы выполнить такой странный заказ. И конечно, ему просто необходимо было хоть с кем-то поделиться своим удивлением. Первый приказчик был здесь и слышал разговор с начала до конца, так что объяснять ему ничего не пришлось.
- Ты только подумай! Тринадцать дюжин! Насколько я знаю, у короля таких всего две, и вторая попроще.
Приказчик кивал и изумлялся вместе с ним. Но заказ был очень выгодным, даже при том, что кубки придётся везти издалека и очень бережно, и торговцы занялись этим делом немедленно. Приказчик лишь цыкнул за стоявшую в дверях без дела служанку и достал из конторского шкафа тетрадь с поставщиками.
За ужином служанка делилась с мужем переполнявшим её потрясением. Он слышал?.. Тринадцать дюжин! А он знает, сколько это стоит? За один кубок они могут два года не работать и быть сытыми! Куда ей столько?.. Но муж лишь отмахивался: в его разум такое богатство не умещалось, а похлёбка на столе была понятней и ближе.
- Сдался тебе этот кубок. Мы всю зиму ели её капусту. И дрова, - он ткнул большим пальцем за спину, указывая на двор, и вернулся к похлёбке.
Капуста и дрова долго были предметом пересудов: прошлый год выдался неурожайным, зима обещала быть голодной, всё вздорожало. А потом пришла вереница телег с капустой, и на каждый двор в городе и пригороде был доставлен воз капусты - даром. И весь город знал, что помощь раздаёт охотница на вампиров. Все, кому не лень, судачили и удивлялись внезапной щедрости, но особо любопытные получили короткое объяснение от самой благотворительницы: у неё такой обет. Пересуды стихли, капуста осталась. Потом эта история повторилась с дровами, но разговоров уже было меньше. Зато с тех пор чародейку и воительницу знали все, даже те, кто сомневался в рассказах о вампирах.
* * *
Эльфа возвращалась из лавки, продолжая рассуждать вслух и помогая себе жестами; встречные горожане, хорошо знавшие её привычку, спешили отойти подальше, чтобы не услышать лишнего. Многие считали, что она говорит с богами. Другие думали, что воительница слегка повредилась умом от того, что ей довелось повидать. На сей раз правы были первые.
- Вроде бы, я никого не пропустила, - она загибала пальцы для счёта: - Девять дюжин в храм Девяти. Одну прядильщикам И’ффре в Валенвуд. Одну в Скайрим на алтарь Шора. Ещё одну в Орсиниум жрецам Тринимака, и ещё дюжину в Эльсвейр, Раджину, хотя этот, наверное, предпочёл бы краденое. Только этого я не обещала, так что не буду. Итого тринадцать, - она посмотрела вверх и вздохнула: - Вот наверняка кого-нибудь забыла! Надо было перечислять поимённо, но как это сделаешь, когда тобой хотят ужинать? Если кого вспомню, то сразу исправлюсь и всё что нужно додам.
Она остановилась на дороге, глядя вдаль, туда, куда не могли заглянуть сторонившиеся её прохожие, и с грустью добавила:
- Это всего лишь кубки. Если бы за всё можно было расплатиться одними кубками! Кубки - это очень дёшево…