Не приходило в голову, как-то привык думать, что весь интерес к нему у КЧ в далеком прошлом. Возможные против: 1) было ли его имя тогда настолько одиозным, чтобы тщательно выскабливать? 2) говорит некая она, явно с ним когда-то связанная - ученичеством, дружбой: были ли у него такие в СПБ? 3) и слишком уж бесплотный, без всякой энергии, разговор (главное, что мне мешает отказаться от мысли о покойнике). - Пока что аргументы в пользу Троцкого, увы, сильнее: расспросы о лит.среде как об особом секторе действительности; разура страшного имени; разговор о политике как естественная возможность; даже слово "нутро" по отн.к писательству у него есть в "Литературе и революции".
Разуре, повторю, могли подвергнуться, по-моему, любые сведения о чьей-то беседе с эмигрантом: КЧ не хотел компрометировать рассказчицу. Он же не в 1927 г. это вырвал-выскоблил, а когда - мы не знаем. Жаботинского имело особенный смысл скоблить в 1952-1953-м; с другой стороны, уже после убийства Кирова был прямой резон скрывать любой заграничный контакт с эмиграцией. Троцкий мне не нравится совсем - ни Алдановым, ни предполагаемой переоценкой Шкапской, ни, главное, тоном рассказчицы (кто мог рассказывать о встрече с Т. с таким пиететом и при этом с такой печально-интеллигентной интонацией?). Но Вы и АД правы - это должен быть скорее интересующийся литературой общественный деятель, чем писатель.
да, для меня тон - тоже главный аргумент против Троцкого, именно как Вы сказали - сочетание пиетета и печально-интелл.интонации. Плюс - фразу "Такая жалость, что не спросила" можно сказать о том, кого нет шансов увидеть снова, - об эмигранте или о покойнике (она,эта фраза, и была, я теперь понимаю, ключевой в моем начальном впечатлении от текста), а Троцкий в этот момент даже не исключен из партии (это случится только 14 ноября).
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment