Орхидея
Там он снял рубашку, сел на край койки и в три часа пятнадцать минут пополудни выстрелил из пистолета в круг, который его личный врач нарисовал йодом у него на груди. "Сто лет одиночества" Г.Г.Маркес Белая бесконечная стена. Гладкая. Взгляд мутный и расплывчатый. Зрение постепенно возвращалось, иногда картинка двоилась, как будто, кто-то пытался настроить изображение. Зрительные импульсы, все глубже проникали в дремлющий мозг.
Это не стена, это потолок. Значит, он лежит и смотрит в потолок? Какие -то трубки оплетали все тело. Тело, в каком оно состоянии? Напрягшись мужчина шевельнул пальцами на левой руке… Так. Теперь на правой. Хорошо. А ноги? Он сделал легкое движение ступней. Значит, он жив, может двигаться и видеть. Только в груди какая-то непонятная боль. Скосив глаза, обнаружил тугую повязку стягивающую грудь….
Нужно вспомнить, что произошло. Он попытался мучительно разогнать тьму и пустоту, окутавшую его жизнь до пробуждения в больничной палате. Это борьба полностью лишила сил. Он погрузился в черный колодец сна, в который не проникали луча воспоминаний, эмоций и переживаний.
Снова щелчок сознания и снова потолок. Он уже ориентировался в пространстве. Попытался сесть, голова слегка закружилась, в висках гулко застучала кровь. Тело слушалось, как и раньше, вот только боль в груди стала немного сильнее. За окном тихо умирал очередной день, полыхающий закат уступал место разгорающимся уличным фонарям. В здании напротив кто-то резко захлопнул оконную раму и солнечный блик резанул по глазам, он зажмурился и почувствовал как сосуд в котором была заключена его память треснул. Глаза…. Он вспомнил ее глаза.
Глаза рассерженной рыси, полные внутреннего огня, казалось, оставляли ожоги на его коже. Она была ослепительна в этот момент, никогда он не видел ее такой прекрасной. Лицо, застывшее от напряжения раскраснелось, губы решительно сжаты, тонкие ниточки бровей нахмурены. Оскорбленная гордость предстала перед ним в своем истинном обличье. А дополнял все это великолепие маленький пистолет, нацеленный ему прямо в лоб.
Сидя в темной палате наедине со своими воспоминаниями, он пропускал через себя каждую минуту их последней встречи.
-Вы подготовились как нельзя лучше, моя королева.
Он старался, что-бы голос звучал естественно. Во рту резко пересохло. Был ли это страх или осталось одно любопытство?
-У меня есть последняя просьба.
Ее губы издевательски скривились.
-Нет, нет. Я не прошу Вас о помиловании, просто коктейль из моей крови и мозгов не самое приятное зрелище. Выстрелите мне в сердце, остановите эту адскую машину. Дайте ему свободу.
Побелевшие губы дрогнули. Он улыбнулся. Черт, какой спектакль разыгрывает жизнь, ему досталась роль жертвы, или может палача?
-Я повторю слова маршала Мюрата перед расстрелом, «сохраните лицо, цельтесь в сердце». Ну что же ты медлишь, стреляй…
-
Его любимый литературный персонаж, полковник Аурелиано Буэндиа, разрядил пистолет, в круг, отмеченный своим личным врачём на месте предполагаемого сердца. Пуля прошла навылет, оставив полковника жить. Уже другая пуля, по капризу судьбы, проделала тот же путь в груди нашего героя. Он сидел в больничном саду, вместе со странным человеком, копошащемся в своих бумагах и являющимся следователем, назначенным по этому делу.
-Вы по прежнему, утверждаете что это был несчастный случай?
-Да, нашел пистолет, хотел сдать в полицию, и случайно выстрелил. Знаете, совершенно не умею обращаться с оружием.
-Куда же делся пистолет после выстрела? Рядом с вашим телом его не нашли.
-Наверное, вылетел в окно, оно как раз было открыто. А там кто-нибудь подобрал.
-Вы хотите сказать, что с такой раной в груди подошли к окну?
Смешной человек, что ты можешь понимать о жизни с раной в груди? Улыбка скользнула по исхудалому лицу, он снова вспомнил ее глаза, дикие, страстные глаза. Как вы не можете понять, что эти глаза не могут принадлежать никому. В них можно утонуть, они могут расплавить вашу волю как воск, могут свести с ума, но быть чьими-то -никогда.
-Поверьте, это действительно несчастный случай…
На столе стоит орхидея, она прекрасна, что-то дикое есть в ее темно-фиолетовых , в золотистую крапинку лепестках. Что-то неуловимо напоминающее глаза той, чье имя носит цветок. От этой истории осталось не много, дикая орхидея и маленький шрам на левой стороне груди. Под сердцем.
взято тут
Это не стена, это потолок. Значит, он лежит и смотрит в потолок? Какие -то трубки оплетали все тело. Тело, в каком оно состоянии? Напрягшись мужчина шевельнул пальцами на левой руке… Так. Теперь на правой. Хорошо. А ноги? Он сделал легкое движение ступней. Значит, он жив, может двигаться и видеть. Только в груди какая-то непонятная боль. Скосив глаза, обнаружил тугую повязку стягивающую грудь….
Нужно вспомнить, что произошло. Он попытался мучительно разогнать тьму и пустоту, окутавшую его жизнь до пробуждения в больничной палате. Это борьба полностью лишила сил. Он погрузился в черный колодец сна, в который не проникали луча воспоминаний, эмоций и переживаний.
Снова щелчок сознания и снова потолок. Он уже ориентировался в пространстве. Попытался сесть, голова слегка закружилась, в висках гулко застучала кровь. Тело слушалось, как и раньше, вот только боль в груди стала немного сильнее. За окном тихо умирал очередной день, полыхающий закат уступал место разгорающимся уличным фонарям. В здании напротив кто-то резко захлопнул оконную раму и солнечный блик резанул по глазам, он зажмурился и почувствовал как сосуд в котором была заключена его память треснул. Глаза…. Он вспомнил ее глаза.
Глаза рассерженной рыси, полные внутреннего огня, казалось, оставляли ожоги на его коже. Она была ослепительна в этот момент, никогда он не видел ее такой прекрасной. Лицо, застывшее от напряжения раскраснелось, губы решительно сжаты, тонкие ниточки бровей нахмурены. Оскорбленная гордость предстала перед ним в своем истинном обличье. А дополнял все это великолепие маленький пистолет, нацеленный ему прямо в лоб.
Сидя в темной палате наедине со своими воспоминаниями, он пропускал через себя каждую минуту их последней встречи.
-Вы подготовились как нельзя лучше, моя королева.
Он старался, что-бы голос звучал естественно. Во рту резко пересохло. Был ли это страх или осталось одно любопытство?
-У меня есть последняя просьба.
Ее губы издевательски скривились.
-Нет, нет. Я не прошу Вас о помиловании, просто коктейль из моей крови и мозгов не самое приятное зрелище. Выстрелите мне в сердце, остановите эту адскую машину. Дайте ему свободу.
Побелевшие губы дрогнули. Он улыбнулся. Черт, какой спектакль разыгрывает жизнь, ему досталась роль жертвы, или может палача?
-Я повторю слова маршала Мюрата перед расстрелом, «сохраните лицо, цельтесь в сердце». Ну что же ты медлишь, стреляй…
-
Его любимый литературный персонаж, полковник Аурелиано Буэндиа, разрядил пистолет, в круг, отмеченный своим личным врачём на месте предполагаемого сердца. Пуля прошла навылет, оставив полковника жить. Уже другая пуля, по капризу судьбы, проделала тот же путь в груди нашего героя. Он сидел в больничном саду, вместе со странным человеком, копошащемся в своих бумагах и являющимся следователем, назначенным по этому делу.
-Вы по прежнему, утверждаете что это был несчастный случай?
-Да, нашел пистолет, хотел сдать в полицию, и случайно выстрелил. Знаете, совершенно не умею обращаться с оружием.
-Куда же делся пистолет после выстрела? Рядом с вашим телом его не нашли.
-Наверное, вылетел в окно, оно как раз было открыто. А там кто-нибудь подобрал.
-Вы хотите сказать, что с такой раной в груди подошли к окну?
Смешной человек, что ты можешь понимать о жизни с раной в груди? Улыбка скользнула по исхудалому лицу, он снова вспомнил ее глаза, дикие, страстные глаза. Как вы не можете понять, что эти глаза не могут принадлежать никому. В них можно утонуть, они могут расплавить вашу волю как воск, могут свести с ума, но быть чьими-то -никогда.
-Поверьте, это действительно несчастный случай…
На столе стоит орхидея, она прекрасна, что-то дикое есть в ее темно-фиолетовых , в золотистую крапинку лепестках. Что-то неуловимо напоминающее глаза той, чье имя носит цветок. От этой истории осталось не много, дикая орхидея и маленький шрам на левой стороне груди. Под сердцем.
взято тут