ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ПЕЧАЛИ: Печаль дочитываемой книги(с)
«Только вот что», - сказал герой. «Что?» - «Вам следует знать...». - «Да?» - «Я... как бы это сказать...». - «Что?» - «Я...» - «Ты очень голодный, да?» - «Я вегетарианец». - «Я не понимаю». - «Я не ем мяса». - «Почему нет?» - «Просто не ем». - «Как ты можешь не есть мяса?» - «Не ем - и все». - «Он не ест мяса», - сообщил я Дедушке. «Нет, ест», - проинформировал он меня. «Нет, ешь», - соответственно проинформировал я героя. «Нет. Не ем». - «Почему нет?» - вновь осведомился я. «Просто не ем. Вообще». - «Свинина?» - «Нет». - «Мясо?» - «Никакого мяса». - «Бифштекс?» - «Нет». - «Куры?» - «Нет». - «Ты ешь телятину?» - «Боже упаси. Абсолютно никакой телятины». - «Как насчет колбасы?» - «И колбасу не ем». Я сообщил об этом Дедушке, и он презентовал мне очень обеспокоенный взгляд. «С ним что-то не так?» - спросил он. «С тобой что-то не так?» - спросил я героя. «Такой уж я есть», - сказал он. «Гамбургер?» - «Нет». - «Язык?» - «Так что он сказал с ним не так?» - спросил Дедушка. «Такой уж он есть». - «А колбасу он ест?» - «Нет». - «Не ест колбасы?!» - «Нет. Он говорит, что не ест колбасы». - «По правде?» - «Так он говорит». - «Но колбасу...» - «Я знаю». - «Ты, по правде, вообще не ешь колбасы?» - «Никакой колбасы». - «Никакой колбасы», - сообщил я Дедушке. Он закрыл глаза и попробовал положить руки вокруг живота, но из-за руля места для этого не было. Он выглядел так, как будто заболел из-за того, что герой отказывался есть колбасу. «Ладно, пусть он сам заключает, что ему есть. Мы пойдем в наиболее приближенный ресторан». - «Ты шмак», - проинформировал я героя. «Ты это слово употребляешь неправильно», - сказал он. «Нет, правильно», - сказал я.
«Что значит, он не ест мяса?» - спросила официантка, и Дедушка положил голову себе в руки. «С ним что-то не так?» - спросила она. «С которым? С тем, что не ест мяса, с тем, у кого голова в руках, или с сукой, жующей свой хвост?» - «С тем, что не ест мяса». - «Такой уж он есть». Герой спросил, о чем мы разговариваем. «У них ничего нет без мяса», - проинформировал я его. «Он вообще никакого мяса не ест?» - вновь осведомилась у меня официантка. «Ну, такой уж он есть», - сообщил я ей. «Колбасу?» - «Никакой колбасы», - ответил официантке Дедушка, разворачивая головой отсюда туда. «Может, тебе съесть немного мяса, - предложил я герою, - потому что у них нет ничего, что не мясо». - «Даже картошки или что-нибудь типа того?» - спросил он. «У вас есть картошка? - спросил я официантку. - Или что-нибудь типа того?» - «Картошку даем только с мясом», - сказала она. Я сообщил об этом герою. «А просто тарелку картошки нельзя получить?» - «Что?» - «Не могу ли я получить две-три картошки без мяса?» - спросил я официантку, и она сказала, что пойдет к повару и осведомится. «Спроси, ест ли он печень?» - сказал Дедушка.
Официантка возвратилась и сказала: «Вот что я имею вам сказать. Мы можем сделать уступку и дать ему две картошки как основное блюдо, но только в сопровождении мяса в качестве гарнира. Повар говорит, что это обсуждению не подлежит. Ему придется съесть».
***
(У тебя есть призраки?)
(Конечно, у меня есть призраки.)
(На что твои призраки похожи?)
(Они на изнанках моих век.)
(Мои призраки обитают там же.)
***
К вечеру он достигал желаемого: он был один в океане своего горя, один в омуте своей бесцельной вины, один, даже в своем одиночестве. Я не грущу, - снова и снова повторял он. - Я не грущу. Как будто надеялся однажды убедить себя в этом. Или обмануть. Или убедить других - единственное, что хуже самой печали, - это когда ты не можешь скрыть ее от других. Я не грущу. Я не грущу. А ведь жизнь его, подобно пустой белой комнате, была полна неограниченными возможностями для счастья. Когда он засыпал, сердце сворачивалось в изножье его кровати, точно домашний зверек, живущий сам по себе. Но наутро оно вновь оказывалось в клетке, за решеткой ребер, немного отяжелевшее, ослабевшее, но, как и прежде, работающее без сбоев.
Полная иллюминация, Джонатан Сафран Фоер
«Что значит, он не ест мяса?» - спросила официантка, и Дедушка положил голову себе в руки. «С ним что-то не так?» - спросила она. «С которым? С тем, что не ест мяса, с тем, у кого голова в руках, или с сукой, жующей свой хвост?» - «С тем, что не ест мяса». - «Такой уж он есть». Герой спросил, о чем мы разговариваем. «У них ничего нет без мяса», - проинформировал я его. «Он вообще никакого мяса не ест?» - вновь осведомилась у меня официантка. «Ну, такой уж он есть», - сообщил я ей. «Колбасу?» - «Никакой колбасы», - ответил официантке Дедушка, разворачивая головой отсюда туда. «Может, тебе съесть немного мяса, - предложил я герою, - потому что у них нет ничего, что не мясо». - «Даже картошки или что-нибудь типа того?» - спросил он. «У вас есть картошка? - спросил я официантку. - Или что-нибудь типа того?» - «Картошку даем только с мясом», - сказала она. Я сообщил об этом герою. «А просто тарелку картошки нельзя получить?» - «Что?» - «Не могу ли я получить две-три картошки без мяса?» - спросил я официантку, и она сказала, что пойдет к повару и осведомится. «Спроси, ест ли он печень?» - сказал Дедушка.
Официантка возвратилась и сказала: «Вот что я имею вам сказать. Мы можем сделать уступку и дать ему две картошки как основное блюдо, но только в сопровождении мяса в качестве гарнира. Повар говорит, что это обсуждению не подлежит. Ему придется съесть».
***
(У тебя есть призраки?)
(Конечно, у меня есть призраки.)
(На что твои призраки похожи?)
(Они на изнанках моих век.)
(Мои призраки обитают там же.)
***
К вечеру он достигал желаемого: он был один в океане своего горя, один в омуте своей бесцельной вины, один, даже в своем одиночестве. Я не грущу, - снова и снова повторял он. - Я не грущу. Как будто надеялся однажды убедить себя в этом. Или обмануть. Или убедить других - единственное, что хуже самой печали, - это когда ты не можешь скрыть ее от других. Я не грущу. Я не грущу. А ведь жизнь его, подобно пустой белой комнате, была полна неограниченными возможностями для счастья. Когда он засыпал, сердце сворачивалось в изножье его кровати, точно домашний зверек, живущий сам по себе. Но наутро оно вновь оказывалось в клетке, за решеткой ребер, немного отяжелевшее, ослабевшее, но, как и прежде, работающее без сбоев.
Полная иллюминация, Джонатан Сафран Фоер