История моих поражений и побед (глава из недописанных воспоминаний)
Думаю, побед и поражений примерно равное количество. Во всяком случае, очень хочется на это надеяться.
Про часть поражений не буду писать подробно, это слишком личное, но если бы я прислушивалась к своему внутреннему голосу, многое в нашей жизни могло сложиться иначе, и детей у нас было бы больше. Ну, да ладно.
Первая моя маленькая победа, когда мне удалось-таки записать Катюшу в 47 школу, которая была самой близкой территориально - нужно было пересечь двор и пройти еще нескоько метров по Плуталовой улице. Мне трудно было понять, почему моя дочь должна ходить в 46 школу, до которой было гораздо дальше, ей приходилось бы пересекать две довольно опасные улицы с сильным движением. Как потом выяснилось, в 47 школу записали детей из соседних с 46 школой домов. Видимо, там родители стояли на другой ступеньке социальной лестницы, а мы - молодые инженеры, еще не котировались в школах и в РОНО.
Вторая маленькая победа - когда мы с Митей нашли обычный детский сад, куда взяли нас с ним в одну группу, его воспитанником, меня - помощницей воспитателя. Спасибо, конечно, заведущей детским садом - Наталье Васильевне. Мы там пробыли два года. Первый год не дал почти ничего, слишком велика была разница между пятилетним Митей и трехлетками младшей группы. А вот в старшей группе у него был очень заметный прогресс. К нему хорошо относились дети, ему помогали, он помогал, и все радостно сообщали мне, если он что-то новое произносил. Хорошо, что и родители относились к нему и ко мне вполне терпимо. Видимо, моя постоянная улыбчивость помогала нам и в этом случае.
Потом я совершила очередную ошибку, когда у меня не хватило характера противостоять психиатру, настаивавшей на начале школьных занятий для Мити. Его обязательно надо было оставить еще на год в детском саду - в подготовительной группе. В школе все сильно затормозилось. Ему нужен был пример ребят, которые бы делали что-то рядом с ним. Он гораздо лучше учился, наблюдая за другими, а в школе он оказался тет-а-тет с учительницей и со мной рядом. Стимулом было мороженое, но интерес у него пропал, он стремился к детям. Сейчас бы я устояла, тогда еще не знала, что нужно и можно бороться до конца.
Следующая моя очень большая победа связана с получением освободившейся в нашей квартире после смерти бабушкиной сестры комнаты в 12 метров. У нас не такая большая квартира, всего около 72 квадратных метров. В самые "наполненные" времена нас тут было семеро: дедушка, бабушка, бабушкина сестра и нас четверо. Дедушка с бабушкой занимали большую, проходную гостиную, в 24 метра, бабушкина сестра жила в комнате, где раньше жила прежняя хояйка всей квартиры - Любовь Григорьевна. Эта комната, между ванной и кухней, и оказалась предметом моих усилий, беготни и нервотрепки.
Когда не стало нашей тетушки, мы поняли, что настал момент, когда от нас зависит, будем ли мы и дальше жить в коммунальной, хоть и маленькой квартире. Пришлось этим заниматься мне. Дедушке было все равно, он даже пустил в квартиру со "смотровой" (смотровым ордером), двух довольно наглых девиц. Две юные красавицы первым делом вошли на кухню и начали уверенно планировать, куда они поставят стол, куда тумбочку, пришлось мне деликатно вмешаться и попросить их уйти. Следующий претендент сразу согласился, что раз мы сами претендуем на эту комнату, то он нам мешать не будет. Самой колоритной была третья посетительница, которая рвалась в нашу квартиру, пытаясь меня отпихнуть, поставила ногу в дверь, не давая мне её закрыть, и начала вовсю использованть ненормативную лексику, поливая меня за то, что отказалась впустить её в квартиру. После этой пришелицы мне удалось уговорить дедушку никого в квартиру не пускать. Просто описала ему такую картину, уж если эта тётя, еще не въехав начинает материться, то как она поведет себя потом?
Но это не самая яркая часть истории. Сначала я пришлав райотдел, попыталась объяснить, что у нас двое разнополых детей, мы живем в 12-метровой комнате, дедушка, заслуженный человек, занимает комнату в 24 метра. Разнополые дети в таком возрасте её не заинтересовали. Оказывается, разнополость учитывалась, начиная с 12 лет (как будто дети не растут), а нашим было тогда 12 и 2. Потом я сказала, что у нас совмещенный санузел, это в те годы тоже было в нашу пользу. Но ей все было мало. Тогда я принесла дедушкины наградные документы, и её заинтересовал орден Ленина. Но тут же она сказала, что завтра выносит комнату на расмотрение в качестве служебной (что в те времена вообще-то было не совсем законно). Но если я успею принести копию наградной книжки, заверенную нотариусом, тогда, может быть, что-то и получится. До конца рабочего дня оставалось около двух часов. Я рванула на Невский - в центральную нотариальную контору. Там мне сразу сказали, что с наградных документов они такие копии не делают, я даже сама не помню и не понимаю, как мне удалось их уговорить. Они сделали мне копию и попросили передать той служащей из районной администрации, чтобы больше за такими копиями не посылала. До закрытия районной администрации оставалось около получаса. Мне повезло, таксист меня довез быстро, а в очереди на такси, увидев мое лицо, сразу согласислиь меня пропустить. В общем, барышня уже собиралась уходить. Последний вопрос, который она мне задала, вручая ордер: "В этой комнате действительно будет жить Шахнович Николай Александрович?" Мне показалось, что барышня очень ждала от меня материальной благодарности до или после получения ордера, но я оказалась неблагодарной.
А потом мы, после неудачного плотного общения с российскими психиатрами в московской больнице, когда Мите в процессе месячной госпитализации "подобрали" лекарство, не поступающее тогда в Ленинград, окончательно решили попытаться уехать в Израиль. И вот тут началась бюрократическая эпопея. Мне необходимо было даказать, что мама - дочь бабушки. Для этого я должна была предоставить мамино свидетельство о рождении, которое, естественно, не сохранилось, ведь мама умерла 40 лет назад. И вот тут началось. Я обратилась в центральный архив за копией свидетельства о рождении моей мамы, но мне отказали, сказав, что такую копию могут выдать только ей или по решению суда. Я поехала в суд, там приняли мою просьбу, все можно, но нужно принести отказ из архива. Я опять в архив, пишу заявление, прошу написать отказ, но они категорически не согласились пойти мне навстречу, а суд не принимает дело к рассмотрению без официального отказа.
В общем, мы отчаялись. Вернее, отчаялась я, муж-то с самого начала говорил, что ничего у нас не получится.
Но, случаются в нашей жизни запланированные и не запланированные чудеса. Я, естественно (для меня) поделилась проблемой с близкой знакомой - бабушкой девочки, которая занималась вместе с Митей. А дочь бабушки, с которой я тоже была знакома, когда-то работала вместе со служащей из этого архива. В общем, без всяких проблем я получила желаемую справку. Жаль только, что в этом случае как раз надо было бы поблагодарить эту служащую. До сих пор, уже 23 года, мне стыдно, что я закрутилась и не сделала этого.
Ну, а дальше я сыграла на свойствах женской натуры.
Мите еще не испольнилось 18 лет, и не было необходимости приводить его на консульский прием. Я не скрывала, что он на инвалидности. Но госпожа консульша захотела все-таки на него посмотреть. дальше произошел короткий диалог:
Я - "у меня с собой есть его фотографии"
Она - "нет -нет, я хочу на него посмотреть, фотографий не нужно"
Я обычно не спорю с кем попало, молча достала из сумки фотографии, положила на стол. Она же женщина, повернула фотографии, посмотрели, сказала "ну, он же совсем нормальный!" (видимо, кто такие аутисты она знала не очень хорошо), после этого проштамповала нашу визу и пожелала легкой абсорбции.
Про следующие поражения я все забыла. А вот победа еще одна была.
Через год после зачисления в хостель мы должны были оплатить митину комнату. Все, у кого были свои квартиры просто взяли под них ипотеку. Но мы-то неимущие, поэтому, как самые бедные, мы должны были не брать ипотеку на эту комнату, а заплатать сразу всю сумму. И вот тут была для нас, мягко говоря. "большая западня". Нужно было за один год собрать больше 50 тысяч шекелей. то есть, нам дали на это год. А у нас - ни гроша. Я работала по 12 часов, мы вытащили все пенсионные накопления, но никак не получалось, оставалось чуть больше недели, не хватало двух с половиной тысяч. Если бы мы не смогли собрать эту сумму, Митю пришлось бы перевести из этого прекрасного хостеля, выстроенного специально для аутистов, в другой, где снимают здание на какое-то время, нет постоянного места, где в комнате живут по двое, где санузел один на четверых . А в нашем хостеле все индивидуально, и комната, и санузел, и мастерские в здании, и прочие необходимые помещения.
Мы поссорились с мужем, потому что я не считала возможным переводить Митю из этого дома, который уже стал для него семьей, где все ребята - из его школы. это почти как отдать его в чужую семью, а муж считал, что ничего страшного не произойдет. В общем, мы решили сыграть в лото, уже ни на что не надеясь. И выиграли мы точно недостающую сумму. Если бы мы угадали еще одну цифру, то получили бы всю необходимую сумму полностью в качестве выигрыша.
Зато я теперь знаю, что в трудную минуту способны помочь не те, для кого это не составило бы труда, а как раз те, для кого это были бы последние деньги. На всю жизнь благодарна Соне Вепринской, которая предложила взять в долг у неё без всякой просьбы с нашей стороны деньги, отложенные ею на важное дело.
Вообще, трудные минуты очень четко высветили, на кого можно рассчитывать, и я многим благодарна. Я благодарна соседке по даче - Александре Петровне, которая спасла жизнь моему мужу. Когда он упал с высоты второго этажа, разбил голову о бетонный столбик, именно она заметила, что он перестал бегать по участку, а от его дома доносятся странные хрипы. Они с мужем привели его в чувство нашатырем, укутали его одеялами и вызвали скорую.
Я благодарна Саше Команденко, который организовал помещение моего мужа в больницу, где он раньше работал, а потом устроил его на реабилитацию в санаторий. Я благодарна Мише Абрамовичу, организовавшему перевозку из сосновской больницы в городскую.
Я благодарна Саше Команденко еще и за дочь, он ежедневно приходил проверить состояние моей дочери, заболевшей паротитом, утром, до работы, и вечером.
Я благодарна Леше Сухомлину, за доброту и внимание к моей дочери и к нам.
Честно говоря, я благодарна очень многим, и за помощь, и за добрые слова, и за поддержку, и за принятие моего сына, за понимание, за любовь и дружбу.
P.S. Дорогие мои гости. Я не вижу ваши сердечки, это же не фэйсбук. Чтобы увидеть какие-то ваши следы, мне нужно сначала разлогиниться, или зайти с чужого компьютера. Уж если вы нашли время прочитать такое полотно, неужели не нашлось хотя бы пары слов, чтобы я знала, что пишу не в пустоту. Совершенно случайно узнала, что вы здесь были. И, вероятно, прочитали это длинное повествование. Спасибо! Но надеюсь, что в будущем мы вернемся к старой форме общения, не сердечками, а словами.
Про часть поражений не буду писать подробно, это слишком личное, но если бы я прислушивалась к своему внутреннему голосу, многое в нашей жизни могло сложиться иначе, и детей у нас было бы больше. Ну, да ладно.
Первая моя маленькая победа, когда мне удалось-таки записать Катюшу в 47 школу, которая была самой близкой территориально - нужно было пересечь двор и пройти еще нескоько метров по Плуталовой улице. Мне трудно было понять, почему моя дочь должна ходить в 46 школу, до которой было гораздо дальше, ей приходилось бы пересекать две довольно опасные улицы с сильным движением. Как потом выяснилось, в 47 школу записали детей из соседних с 46 школой домов. Видимо, там родители стояли на другой ступеньке социальной лестницы, а мы - молодые инженеры, еще не котировались в школах и в РОНО.
Вторая маленькая победа - когда мы с Митей нашли обычный детский сад, куда взяли нас с ним в одну группу, его воспитанником, меня - помощницей воспитателя. Спасибо, конечно, заведущей детским садом - Наталье Васильевне. Мы там пробыли два года. Первый год не дал почти ничего, слишком велика была разница между пятилетним Митей и трехлетками младшей группы. А вот в старшей группе у него был очень заметный прогресс. К нему хорошо относились дети, ему помогали, он помогал, и все радостно сообщали мне, если он что-то новое произносил. Хорошо, что и родители относились к нему и ко мне вполне терпимо. Видимо, моя постоянная улыбчивость помогала нам и в этом случае.
Потом я совершила очередную ошибку, когда у меня не хватило характера противостоять психиатру, настаивавшей на начале школьных занятий для Мити. Его обязательно надо было оставить еще на год в детском саду - в подготовительной группе. В школе все сильно затормозилось. Ему нужен был пример ребят, которые бы делали что-то рядом с ним. Он гораздо лучше учился, наблюдая за другими, а в школе он оказался тет-а-тет с учительницей и со мной рядом. Стимулом было мороженое, но интерес у него пропал, он стремился к детям. Сейчас бы я устояла, тогда еще не знала, что нужно и можно бороться до конца.
Следующая моя очень большая победа связана с получением освободившейся в нашей квартире после смерти бабушкиной сестры комнаты в 12 метров. У нас не такая большая квартира, всего около 72 квадратных метров. В самые "наполненные" времена нас тут было семеро: дедушка, бабушка, бабушкина сестра и нас четверо. Дедушка с бабушкой занимали большую, проходную гостиную, в 24 метра, бабушкина сестра жила в комнате, где раньше жила прежняя хояйка всей квартиры - Любовь Григорьевна. Эта комната, между ванной и кухней, и оказалась предметом моих усилий, беготни и нервотрепки.
Когда не стало нашей тетушки, мы поняли, что настал момент, когда от нас зависит, будем ли мы и дальше жить в коммунальной, хоть и маленькой квартире. Пришлось этим заниматься мне. Дедушке было все равно, он даже пустил в квартиру со "смотровой" (смотровым ордером), двух довольно наглых девиц. Две юные красавицы первым делом вошли на кухню и начали уверенно планировать, куда они поставят стол, куда тумбочку, пришлось мне деликатно вмешаться и попросить их уйти. Следующий претендент сразу согласился, что раз мы сами претендуем на эту комнату, то он нам мешать не будет. Самой колоритной была третья посетительница, которая рвалась в нашу квартиру, пытаясь меня отпихнуть, поставила ногу в дверь, не давая мне её закрыть, и начала вовсю использованть ненормативную лексику, поливая меня за то, что отказалась впустить её в квартиру. После этой пришелицы мне удалось уговорить дедушку никого в квартиру не пускать. Просто описала ему такую картину, уж если эта тётя, еще не въехав начинает материться, то как она поведет себя потом?
Но это не самая яркая часть истории. Сначала я пришлав райотдел, попыталась объяснить, что у нас двое разнополых детей, мы живем в 12-метровой комнате, дедушка, заслуженный человек, занимает комнату в 24 метра. Разнополые дети в таком возрасте её не заинтересовали. Оказывается, разнополость учитывалась, начиная с 12 лет (как будто дети не растут), а нашим было тогда 12 и 2. Потом я сказала, что у нас совмещенный санузел, это в те годы тоже было в нашу пользу. Но ей все было мало. Тогда я принесла дедушкины наградные документы, и её заинтересовал орден Ленина. Но тут же она сказала, что завтра выносит комнату на расмотрение в качестве служебной (что в те времена вообще-то было не совсем законно). Но если я успею принести копию наградной книжки, заверенную нотариусом, тогда, может быть, что-то и получится. До конца рабочего дня оставалось около двух часов. Я рванула на Невский - в центральную нотариальную контору. Там мне сразу сказали, что с наградных документов они такие копии не делают, я даже сама не помню и не понимаю, как мне удалось их уговорить. Они сделали мне копию и попросили передать той служащей из районной администрации, чтобы больше за такими копиями не посылала. До закрытия районной администрации оставалось около получаса. Мне повезло, таксист меня довез быстро, а в очереди на такси, увидев мое лицо, сразу согласислиь меня пропустить. В общем, барышня уже собиралась уходить. Последний вопрос, который она мне задала, вручая ордер: "В этой комнате действительно будет жить Шахнович Николай Александрович?" Мне показалось, что барышня очень ждала от меня материальной благодарности до или после получения ордера, но я оказалась неблагодарной.
А потом мы, после неудачного плотного общения с российскими психиатрами в московской больнице, когда Мите в процессе месячной госпитализации "подобрали" лекарство, не поступающее тогда в Ленинград, окончательно решили попытаться уехать в Израиль. И вот тут началась бюрократическая эпопея. Мне необходимо было даказать, что мама - дочь бабушки. Для этого я должна была предоставить мамино свидетельство о рождении, которое, естественно, не сохранилось, ведь мама умерла 40 лет назад. И вот тут началось. Я обратилась в центральный архив за копией свидетельства о рождении моей мамы, но мне отказали, сказав, что такую копию могут выдать только ей или по решению суда. Я поехала в суд, там приняли мою просьбу, все можно, но нужно принести отказ из архива. Я опять в архив, пишу заявление, прошу написать отказ, но они категорически не согласились пойти мне навстречу, а суд не принимает дело к рассмотрению без официального отказа.
В общем, мы отчаялись. Вернее, отчаялась я, муж-то с самого начала говорил, что ничего у нас не получится.
Но, случаются в нашей жизни запланированные и не запланированные чудеса. Я, естественно (для меня) поделилась проблемой с близкой знакомой - бабушкой девочки, которая занималась вместе с Митей. А дочь бабушки, с которой я тоже была знакома, когда-то работала вместе со служащей из этого архива. В общем, без всяких проблем я получила желаемую справку. Жаль только, что в этом случае как раз надо было бы поблагодарить эту служащую. До сих пор, уже 23 года, мне стыдно, что я закрутилась и не сделала этого.
Ну, а дальше я сыграла на свойствах женской натуры.
Мите еще не испольнилось 18 лет, и не было необходимости приводить его на консульский прием. Я не скрывала, что он на инвалидности. Но госпожа консульша захотела все-таки на него посмотреть. дальше произошел короткий диалог:
Я - "у меня с собой есть его фотографии"
Она - "нет -нет, я хочу на него посмотреть, фотографий не нужно"
Я обычно не спорю с кем попало, молча достала из сумки фотографии, положила на стол. Она же женщина, повернула фотографии, посмотрели, сказала "ну, он же совсем нормальный!" (видимо, кто такие аутисты она знала не очень хорошо), после этого проштамповала нашу визу и пожелала легкой абсорбции.
Про следующие поражения я все забыла. А вот победа еще одна была.
Через год после зачисления в хостель мы должны были оплатить митину комнату. Все, у кого были свои квартиры просто взяли под них ипотеку. Но мы-то неимущие, поэтому, как самые бедные, мы должны были не брать ипотеку на эту комнату, а заплатать сразу всю сумму. И вот тут была для нас, мягко говоря. "большая западня". Нужно было за один год собрать больше 50 тысяч шекелей. то есть, нам дали на это год. А у нас - ни гроша. Я работала по 12 часов, мы вытащили все пенсионные накопления, но никак не получалось, оставалось чуть больше недели, не хватало двух с половиной тысяч. Если бы мы не смогли собрать эту сумму, Митю пришлось бы перевести из этого прекрасного хостеля, выстроенного специально для аутистов, в другой, где снимают здание на какое-то время, нет постоянного места, где в комнате живут по двое, где санузел один на четверых . А в нашем хостеле все индивидуально, и комната, и санузел, и мастерские в здании, и прочие необходимые помещения.
Мы поссорились с мужем, потому что я не считала возможным переводить Митю из этого дома, который уже стал для него семьей, где все ребята - из его школы. это почти как отдать его в чужую семью, а муж считал, что ничего страшного не произойдет. В общем, мы решили сыграть в лото, уже ни на что не надеясь. И выиграли мы точно недостающую сумму. Если бы мы угадали еще одну цифру, то получили бы всю необходимую сумму полностью в качестве выигрыша.
Зато я теперь знаю, что в трудную минуту способны помочь не те, для кого это не составило бы труда, а как раз те, для кого это были бы последние деньги. На всю жизнь благодарна Соне Вепринской, которая предложила взять в долг у неё без всякой просьбы с нашей стороны деньги, отложенные ею на важное дело.
Вообще, трудные минуты очень четко высветили, на кого можно рассчитывать, и я многим благодарна. Я благодарна соседке по даче - Александре Петровне, которая спасла жизнь моему мужу. Когда он упал с высоты второго этажа, разбил голову о бетонный столбик, именно она заметила, что он перестал бегать по участку, а от его дома доносятся странные хрипы. Они с мужем привели его в чувство нашатырем, укутали его одеялами и вызвали скорую.
Я благодарна Саше Команденко, который организовал помещение моего мужа в больницу, где он раньше работал, а потом устроил его на реабилитацию в санаторий. Я благодарна Мише Абрамовичу, организовавшему перевозку из сосновской больницы в городскую.
Я благодарна Саше Команденко еще и за дочь, он ежедневно приходил проверить состояние моей дочери, заболевшей паротитом, утром, до работы, и вечером.
Я благодарна Леше Сухомлину, за доброту и внимание к моей дочери и к нам.
Честно говоря, я благодарна очень многим, и за помощь, и за добрые слова, и за поддержку, и за принятие моего сына, за понимание, за любовь и дружбу.
P.S. Дорогие мои гости. Я не вижу ваши сердечки, это же не фэйсбук. Чтобы увидеть какие-то ваши следы, мне нужно сначала разлогиниться, или зайти с чужого компьютера. Уж если вы нашли время прочитать такое полотно, неужели не нашлось хотя бы пары слов, чтобы я знала, что пишу не в пустоту. Совершенно случайно узнала, что вы здесь были. И, вероятно, прочитали это длинное повествование. Спасибо! Но надеюсь, что в будущем мы вернемся к старой форме общения, не сердечками, а словами.