О ком скорбит Ловченская вила (Часть 2).
Гибель судна "Бриндизи" с черногорскими добровольцами 6 января 1916 г.
Начало: https://m2kozhemyakin.livejournal.com/89892.html
"СИНЯЯ ГРОБНИЦА".
Стойте, галеры царские! Тише, кормила сильные.
Скользите своей стезёй.
Дни отпою великие, сны отпою могильные
Над этой святой водой.
(Милутин Бойич, "Синяя гробница")
Стојте, галије царске! Спутајте крме моћне!
Газите тихим ходом!
Опело гордо држим у доба језе ноћне
Над овом светом водом.
(Милутина Бојић, "Плава гробница")
Несмотря на угрозу германских подлодок, путешествие через Атлантический океан прошло благополучно. Британские моряки знали свое дело, а для добровольцев переход через океан был не внове: однажды они уже проделали его в поисках новой жизни. Те из них, кто не страдал от морской болезни, находились в приподнятом моральном состоянии и рвались в бой. В каютах звучали мелодичные балканские песни, на палубе, когда позволяли погода и экипаж, кружилось лихое черногорское коло - динамичный национальный танец вроде хоровода. Все с нетерпением ждали встречи с покинутой родиной...
Британский конвой в Атлантике в годы Первой мировой войны.
По данным историка Вукича Илинича, "океанский круиз" добровольцев занял около месяца. Даже с учетом времени на формирование конвоя, этот срок кажется несколько преувеличенным. Участник описываемых событий Петар Грубач характеризует путешествие через Атлантику как "многодневное".
Вступление Италии в Первую мировую войну открыло для Антанты дополнительные морские маршруты на Балканы, и потому именно "Аппенинский сапожок" стал перевалочным пунктом для черногорских добровольцев и их грузов. Во второй половине декабря 1915 г. они прибыли в гавань Неаполя и приступили к выгрузке.
Пишет Петар Грубач: "Из Неаполя в Бриндизи мы продолжили путь по железной дороге. Там мы отдыхали три дня и после этого отплыли к нашему отечеству итальянским торговым кораблем "Бриндизи"."
Итак, на сцену трагедии выходит ее ключевой персонаж - итальянское судно "Бриндизи". Сразу же происходит первое разочарование: эта скромная и немолодая каботажная "посудина" совершенно не похожа на гордый лайнер, изображенный гением скульптора на памятнике "Ловченска вила". Сложно представить, что Ристо Стийович в 1939 г. не видел фотографий настоящего "Бриндизи", легко было и съездить на место крушения, обозреть лежащий на мелководье корабль. Скорее всего, для красоты югославский ваятель решил применить "авторское видение".
Настоящий "Бриндизи".
Пароход "Бриндизи" был построен на верфи "Fratelli Orlando & Co" в 1895 г. Водоизмещение судна составляло 863 брт., а размеры 59,6 x 8,4 м.; даже самый невзыскательный командир австрийской подлодки вряд ли счел бы его "жирной добычей". В движение "Бриндизи" приводил 3-цилиндровый паровой двигатель тройного расширения и один гребной винт, проектная скорость судна составляла 11 узлов.
Предвоенным владельцем "Бриндизи" являлась итальянская компания Societa Anonima di Navigazione a Vapore Puglia, судно много лет служило на Адриатике в качестве почтового парохода. С присоединением Италии к Антанте в 1915 г. корабль "Бриндизи" был мобилизован для военных нужд. Команда на нем осталась прежняя, капитаном был опытный моряк торгового флота Доменико Милелла (Domenico Milella). Вооружение на корабле не устанавливалось.
"Бриндизи" принял на борт батальон черногорских добровольцев, американо-чехословацкий медицинский отряд и все их грузы. Также на корабль были погружены боеприпасы, 2 полевых орудия и команда из 25 артиллеристов (вероятно, французские, т.к. других полевых союзных частей в Черногории не было). Командование итальянского флота в Первой мировой войне много и заслуженно обвиняют в отсутствии инициативы и грубых ошибках, однако к сопровождению парохода с союзным личным составом и важным грузом офицеры Regia Marina отнеслись ответственно. В охранение "Бриндизи" заступили четыре малых итальянских миноносца (названия и класс выяснить не удалось). Во избежание визуального обнаружения австрийскими подводными лодками и надводными силами, активно присутствовавшими в Адриатике, все корабли двигались с потушенными огнями.
Итальянский миноносец в море, Первая мировая война.
Пунктом назначения конвоя являлась бухта Сан-Джованни-ди-Медуа города Шингин (Шенгджин) на адриатическом побережье Албании, который с лета 1915 г. находился под контролем сербских войск. Гавань, которую сербы и черногорцы по созвучию называли Медовской, являлась важным пунктом морских перевозок Антанты на Балканах. Пристань была пригодна для приема малых и средних грузовых судов и боевых кораблей, акваторию защищали минные постановки и береговые орудия.
Гавань Сан-Джованни-ди-Медуа, 1915 г.
Сербские войска в Сан-Джованни-ди-Медуа.
В восьмом часу утра 24 декабря 1915 г. по старому стилю, или 6 января 1916 г. по новому, "Бриндизи" и его эскорт, благополучно пересекшие Адриатику, появились перед входом в бухту Сан-Джовани-ди-Медуа. Было еще темно, но столпившиеся на палубе добровольцы пытались разглядеть в предрассветной мгле очертания родных балканских гор и возбужденно переговаривались. Был день накануне Рождества, Сочельник, или Бадњи дан, как его называют сербы и черногорцы. Многие усматривали в этом доброе предзнаменование... Долгий путь казался им уже завершенным!
Капитан Милелла оповестил командира батальона д-ра Джуро Гочу, что они прибывают на место назначения. Последовал приказ всем спуститься в отсеки и собирать вещи для высадки на берег. Первым в гавань вошел командирский итальянский миноносец, затем, держась в его кильватере, начал заходить пароход "Бриндизи".
Все огни на кораблях были до сих пор потушены, фарватер не освещался прожектором, и лоцмана с берега не вызывали. Это объяснимо: у начальника конвоя и у капитанов должны были иметься карты минных постановок в бухте, как и практический опыт неоднократных входов-выходов. И тут случилось непоправимое.
Вспоминает переживший гибель "Бриндизи" Петар Грубач: "Это было утром в день Сочельника, 6 января 1916 года. Берег был недалеко. Внезапно раздался мощный взрыв. Корабль закачало и он начал тонуть. Все заволокло черным дымом. Я стоял в конце палубы и держался за какую-то трубу, сначала не понял, что корабль налетел на мину. Вместо песен и радости на борту воцарилась паника. Первыми в воду прыгнули итальянские моряки, за ними мы, умевшие плавать. Корабль быстро тонул. На нем был слышен треск револьверных выстрелов: это наши добровольцы кончали с собой, они выбирали более легкую смерть, потому что не умели плавать…".
Далее начинается серия загадок и непоняток, составляющих печальную повесть, которую в черногорской и сербской традиции принято называть: "Медовская трагедия".
Подрыв "Бриндизи", судя по всему, произошел довольно недалеко от берега, ряд свидетелей называли расстояние даже в 250 м. На фотографии места гибели корабля, сделанной в 1916 г. по горячим следам трагедии, его труба и часть надстройки торчат из воды, а берег визуально близок. Но обломки корабля, хорошо знакомые местным дайверам, в настоящее время лежат примерно в 2,5 морских милях от берега, они разбросаны на глубине от 14 до 30 м. За прошедшее столетие их сильно сдвинуло течением.
Обломки "Бриндизи" в 1916 г. и в настоящее время.
Почти точно в гибели судна виновата морская мина. Один лишь историк Вукич Илинич предполагал "вероятность, что корабль был торпедирован, поражен неприятельской австро-венгерской подводной лодкой". Версия торпедирования крайне маловероятно, потому что хронология действий "К und К" подводных сил хорошо известна, в роковой день 6 января 1916 г. ни одна из подлодок не "охотилась" близ Сан-Джованни-ди-Медуа. Однако командиры итальянских миноносцев эскорта сразу после взрыва подумали именно на подлодку. Они поспешили уйти из опасного района полным ходом, даже не пытаясь оказать помощь терпящему бедствие "Бриндизи". Черногорцы и сербы впоследствии обвинили итальянских миноносников чуть ли не в предательстве, однако с точки зрения опыта морской войны они действовали правильно, хоть и совсем не героически. При угрозе атаки из-под воды их первым долгом было вывести из-под удара свои корабли.
Происхождение морской мины, погубившей корабль с черногорскими добровольцами, также не ясно. Наиболее вероятно, "Бриндизи" по ошибке "наехал" на одно из союзнических минных заграждений в бухте. В таком случае - явная ошибка капитана корабля и командира конвоя, которые либо не владели обстановкой и рисковали совсем по-глупому, либо самонадеянно положились на свой опыт. Сербский офицер Йеремия Живанович (Jeremija Živanović), находившийся в тот день на берегу Медовской бухты, вообще написал в своем рапорте: "Корабль велся безответственно, а, может быть, и преднамеренно ошибочно". Возможно, мину недавно сорвало с минрепа и она свободно плавала. Тогда экипаж "Бриндизи" и миноносцы не при чем: темное время суток, светомаскировка - не заметили, кошмарная случайность. И, наконец, права на победу над "Бриндизи" заявила таки подлодка, вернее - германский подводный минный заградитель UC-14 под командой обер-лейтенанта Цэзара Бауэра (Cäsar Bauer) из подводной флотилии в Поле. Среди богатого списка побед этой лодки "Бриндизи" официально не числится, однако минные постановки в подходящее время в подходящем районе она таки проводила, полностью исключить вероятность попадания судна на ее мину нельзя.
Второй парадокс гибели "Бриндизи" - крайне высокий процент погибших. Несмотря на приведенное выше свидетельство Петара Грубача ("тонул быстро"), затоплене корабля реально продолжалось около двух часов. Погружался он очень медленно, на мелководье, вблизи от берега, к тому же в акватории бухты, где стояло большое количество судов и была налажена береговая инфраструктура. Пожара на борту "Бриндизи" не было, дым валил из покинутой кочегарки, о убитых в момент взрыва мины не сообщает ни один из источников. Следовательно, все или почти все жертвы крушения погибли уже после подрыва судна, и в большинстве своем - утонули. Несмотря на то, что было достаточно возможностей наладить эвакуацию и спасти большинство черногорских добровольцев и медиков миссии Красного Креста, а, может быть, и часть груза, сделано для этого не было ровным счетом ничего.
Первоочередной обязанностью экипажа "Бриндизи" было заняться спасением пассажиров, так гласит писаный и неписаный морской закон. Однако итальянские матросы предпочли спасаться сами. Часть из них, если верить Петару Грубачу, в панике поскакала в воду сразу после взрыва, подав нехороший пример плохо плававшим черногорцам - вода в Адриатике в январе ледяная! Другие во главе с капитаном Милелла быстро спустили шлюпку и покинули судно на ней. Это была единственная шлюпка, спущенная с "Бриндизи", подтверждают все очевидцы. Разумеется, у дюжины-другой итальянских матросов навряд ли получилось бы организовать пять сотен орущих и мечущихся по судну здоровенных черногорцев, но остается вопрос, пытались ли они вообще. Экипаж "Бриндизи" пережил крушение, за исключением трех человек, которые погибли либо в ледяной воде, либо при взрыве.
После этого пассажиры злосчастного "Бриндизи" оказались предоставлены сами себе на тонущем корабле. Британские и канадские власти впоследствии утверждали, что со всеми отплывшими в Черногорию был проведен подробный инструктаж, как вести себя в случае гибели или повреждения судна. История войн на море показывает, что даже в случае с многократно более дисциплинированными, чем орава неуправляемых балканских добровольцев, войсками, результат такого инструктажа стремился к нулю. Однако реальные шансы уцелеть у большинства или даже у всех на тонущем "Бриндизи" были. Доказательство этому - судьба 25 артиллеристов, которые спаслись не только в полном составе, но даже с личным оружием и зачехленными прицелами от двух орудий (перевозились отдельно). На каких плавсредствах они покинули корабль и взяли ли при этом с собою кого-нибудь из черногорцев и медиков, история умалчивает. Но факт остается фактом: хорошо организованные регулярные солдаты сохранили свою жизнь и выполнили воинский долг, им хватило для этого времени и возможностей.
Прямая обязанность собрать людей вокруг себя, прекратить панику и наладить переправу на берег лежала на командире батальона Джуро Гуче. О его поведении на гибнущем корабле ни словом не обмолвился ни один из очевидцев. Возможно, импровизированный комбат и пытался что-то сделать, но, судя по результату, не смог. Зато большие сомнения вызывает судьба собранной для Черногории в Америке финансовой помощи, за сохранность которой он отвечал. "Хранились ли деньги в касе парохода или находились при докторе Джуро Гуче?" - задается вопросом Драган Гачевич (Dragan Gačević), современный черногорский дайвер и исследователь, изучавший обломки "Бриндизи". Доктор Джуро Гуча оказался в числе немногих счастливцев, переживших трагедию. О том, каким образом он добрался до берега, сведений нет. "Американские деньги" к королю Черногории Николе так и не попали.
Итак, ни команда "Бриндизи", ни собственные командиры не смогли организовать спасение наиболее беспомощных пассажиров судна - подчеркнуто сухопутных черногорцев (приморские Паштровичи и бокельцы уже выгребали к берегу собственными силами) и медиков из миссии Красного Креста. Но ведь оставалась еще военная администрация гавани Сан-Джованни-ди-Медуа и экипажи стоявших в ней кораблей Антанты и местных судовладельцев. Черногорские и сербские историки огульно заявляют, что капитан порта, якобы "итальянский офицер", не сделал ничего, чтобы помочь утопающим. Отчасти это верно, портовая администрация буквально впала в ступор, продолжавшийся даже когда выжившие выбрались из воды сгрудились на берегу. Сербские солдаты и местные албанцы согревали их ракией и размещали в своих лачугах из милосердия. Однако, как свидетельствует ряд документов, капитаном "Медовского порта" был не некий анонимный итальянец, а известнейший черногорский моряк Иво Джокич, бывший капитан королевской яхты "Румия". В таком случае получено еще одно подтверждение распространенного мнения, что хорошие моряки очень часто "теряются" на береговой административной работе...
Из всех находившихся в бухте кораблей попытку спасать терпящих бедствия с "Бриндизи" предпринял только итальянский вооруженный транспорт Citta di Bari. Его команда подняла на борт шлюпку с экипажем погибшего судна и выловила из воды около 60 черногорцев.
Итальянский транспорт Citta di Bari.
4 октября 1917 он был потоплен германской подлодкой UB-48 с большими жертвами.
После того, как итальянские матросы отплыли на единственной спущенной шлюпке, артиллеристы организованно спаслись неведомо как, в "пловцы" попрыгали в море, остававшиеся на борту черногорские добровольцы и медики Красного Креста пережили долгую и мучительную агонию, находясь между надеждой и отчаянием, между жизнью и смертью. Одни тщетно пытались докричаться до берега и ближайших кораблей, другие молились, третьи прощались друг с другом и с жизнью. Женщины из медицинской миссии плакали и напрасно просили о помощи. Многие добровольцы, чтобы принять смерть как настоящие юнаки, надели свои лучшие костюмы и черногорские капы (национальные головные уборы) - еще один аргумент в пользу того, что времени было предостаточно. Некоторые покончили с собой, выбрав пулю, а не воду. Штатное вооружение добровольческому батальону выдано не было, но что за черногорец-мужчина без револьвера в кармане?
Между тем, истории выживших показывают, что те из не умевших плавать, кто не потерял головы, также спаслись. Раздобыв что-нибудь плавучее и привязав себя одеждой, они гребли к берегу или к Citta di Bari. Подлинный молодцом показал себя знаменосец батальона, молодой русский по имени Николай. Он обвязал вокруг туловища полотнище знамени, спустил на воду пустой контейнер и на нем добрался до берега.
Наконец судно потеряло плавучесть и затонуло, по свидетельству уже упоминавшегося сербского офицера Живановича, не очень стремительно и на ровном киле. Между оказавшимися в ледяной воде сотнями людей, охваченных ужасом, произошла чудовищная давка, в которой и погибли большинство жертв катастрофы. Однако еще спустя много времени после затопления "Бриндизи" за его оставшиеся на поверхности части продолжала цепляться кучка выживших, пока их не сняла шлюпка с транспорта Citta di Bari.
"МЕРТВЫЕ И ЖИВЫЕ".
Непосредственно после гибели корабля "Бриндизи" погибших никто не считал. Их тела в течение нескольких дней выносило на берег волнами. Сербские солдаты и албанцы собирали трупы и наспех хоронили в братских могилах. Комендатура гарнизона по обнаруженным личным вещам и размокшим документам составляла примерные списки жертв. Насколько известно, к настоящему времени точные места этих захоронений забылись.
Первое разделение добровольцев на живых и мертвых провел профессор Саво Вукманович в своей вышедшей в 1939 г. "Споменице" (памятной книге). Он насчитал 238 погибших (по количеству похороненных тел), 158 пропавших без вести (тела не найдены, среди живых не оказалось) и 113 спасенных (в т.ч. 7 тяжелораненых). Два человека из батальона загуляли в Италии и на борт не успели.
Не совсем ясной остается судьба американо-чехословацкого медицинского отряда. Известно, что из него спаслось два человека, в т.ч. доктор Джуро Гуча, он же по совместительству командир добровольческого батальона. Найдена погибшей и похоронена на берегу одна женщина-медик, американка. Обнаружены ли были тела остальных сотрудников миссии, черногорские источники не сообщают, их больше интересуют соотечественники. Англоязычных же данных пока найти не удалось.
Над оставшимися в живых черногорским добровольцами из Америки судьба жестоко посмеялась. Пережив кораблекрушение, никто из них так и не успел принять сколько-нибудь серьезного участия в боевых действиях на сухопутном театре. События на Балканском фронте развивались стремительно, катастрофически для Сербии и Черногории. До января 1916 г. Черногорской армии еще удавалось прикрывать отступление разгромленных сербских войск и толп беженцев в Албанию. Однако затем высвободившееся силы австрияков обрушились на Черногорию. В последние дни сопротивления черногорским войскам еще удалось одержать победу местного значения при Мойковаце, но на ключевом Ловченско-Цетинском направлении австро-венгерские части прорвали оборону черногорцев и 13 января захватили столицу страны Цетинье.
В эти роковые для Черногории дни старый король Никола I успел встретиться с пережившими кораблекрушение добровольцами, чтобы выразить этим людям благодарность за их решимость и жертвы, увы, оказавшиеся уже бесполезными. Выехавший из Цетинье под угрозой захвата, монарх принял добровольцев в своем дворце Крушевац в Подгорице, прежде чем эвакуироваться и оттуда.
Король Никола I Петрович в генеральском мундире и его скромный дворец в Подгорице.
Русский знаменосец уничтоженного без боя батальона Николай торжественно передал тезке-королю спасенное им знамя. Король обнял храбреца, снял со своей груди медаль и наградил его, а затем закрыл лицо руками и горько заплакал. Старый монарх маленькой горной страны оплакивал нелепо и трагически погибших на "Бриндизи" юнаков, судьбу своего побежденного королевства и, наверное, свой печальный жребий.
19 января 1916 г. 65-летний король Никола впервые в жизни проявил малодушие и оставил страну, назначив главнокомандующим победителя при Мойковаце генерала Янко Вукотича. Желая спасти страну, черногорское правительство запросило у Вены перемирия, но враг настаивал на безоговорочной капитуляции. Исчерпав все возможности для сопротивления, генерал Вукотича 25 января приказал остаткам черногорской армии сложить оружие.
Об участи добровольцев из Америки, на фоне хаоса последних дней раскиданных по разным отступающим черногорским частям, один из них, Петар Грубач, вспоминал: "Даже пострелять не всем удалось. Разошлись мы по отступлению, бегству и лагерям для пленных".
Черногорские войска складывают оружие, австро-венгерская пропагандистская картинка, 1916.
На самом деле сдававшиеся черногорские солдаты выглядели не так живописно:
И мальчишки, и старик, и даже молодая женщина в солдатской шинели и крестьянском платке...
Из-за своего сепаратного выхода из войны Черногория не оказалась в числе стран-победительниц и надолго потеряла государственную независимость.
Батальон добровольцев из Америки, вступи он в бой в январе 1916 г. в полном составе, не смог бы изменить ничего, просто растаял бы в неудачных последних сражениях. Надо признать, что благодаря своей шокирующей гибели на пароходе "Бриндизи" эти люди отчетливее прозвучали в истории Черногории, чем если бы полегли в горных долинах, безуспешно пытаясь остановить австрийское наступление.
Но Ловченская вила, возлагая с белокаменного постамента в Цетинье свой лавровый венок, скорбит и о погибших в холодных волнах Медовской бухты, и о павших с винтовками в руках где-нибудь на Ловчене или под Мойковацем, в жизни не видевших Америки.
______________________________________________________Михаил Кожемякин.
Начало: https://m2kozhemyakin.livejournal.com/89892.html
"СИНЯЯ ГРОБНИЦА".
Стойте, галеры царские! Тише, кормила сильные.
Скользите своей стезёй.
Дни отпою великие, сны отпою могильные
Над этой святой водой.
(Милутин Бойич, "Синяя гробница")
Стојте, галије царске! Спутајте крме моћне!
Газите тихим ходом!
Опело гордо држим у доба језе ноћне
Над овом светом водом.
(Милутина Бојић, "Плава гробница")
Несмотря на угрозу германских подлодок, путешествие через Атлантический океан прошло благополучно. Британские моряки знали свое дело, а для добровольцев переход через океан был не внове: однажды они уже проделали его в поисках новой жизни. Те из них, кто не страдал от морской болезни, находились в приподнятом моральном состоянии и рвались в бой. В каютах звучали мелодичные балканские песни, на палубе, когда позволяли погода и экипаж, кружилось лихое черногорское коло - динамичный национальный танец вроде хоровода. Все с нетерпением ждали встречи с покинутой родиной...
Британский конвой в Атлантике в годы Первой мировой войны.
По данным историка Вукича Илинича, "океанский круиз" добровольцев занял около месяца. Даже с учетом времени на формирование конвоя, этот срок кажется несколько преувеличенным. Участник описываемых событий Петар Грубач характеризует путешествие через Атлантику как "многодневное".
Вступление Италии в Первую мировую войну открыло для Антанты дополнительные морские маршруты на Балканы, и потому именно "Аппенинский сапожок" стал перевалочным пунктом для черногорских добровольцев и их грузов. Во второй половине декабря 1915 г. они прибыли в гавань Неаполя и приступили к выгрузке.
Пишет Петар Грубач: "Из Неаполя в Бриндизи мы продолжили путь по железной дороге. Там мы отдыхали три дня и после этого отплыли к нашему отечеству итальянским торговым кораблем "Бриндизи"."
Итак, на сцену трагедии выходит ее ключевой персонаж - итальянское судно "Бриндизи". Сразу же происходит первое разочарование: эта скромная и немолодая каботажная "посудина" совершенно не похожа на гордый лайнер, изображенный гением скульптора на памятнике "Ловченска вила". Сложно представить, что Ристо Стийович в 1939 г. не видел фотографий настоящего "Бриндизи", легко было и съездить на место крушения, обозреть лежащий на мелководье корабль. Скорее всего, для красоты югославский ваятель решил применить "авторское видение".
Настоящий "Бриндизи".
Пароход "Бриндизи" был построен на верфи "Fratelli Orlando & Co" в 1895 г. Водоизмещение судна составляло 863 брт., а размеры 59,6 x 8,4 м.; даже самый невзыскательный командир австрийской подлодки вряд ли счел бы его "жирной добычей". В движение "Бриндизи" приводил 3-цилиндровый паровой двигатель тройного расширения и один гребной винт, проектная скорость судна составляла 11 узлов.
Предвоенным владельцем "Бриндизи" являлась итальянская компания Societa Anonima di Navigazione a Vapore Puglia, судно много лет служило на Адриатике в качестве почтового парохода. С присоединением Италии к Антанте в 1915 г. корабль "Бриндизи" был мобилизован для военных нужд. Команда на нем осталась прежняя, капитаном был опытный моряк торгового флота Доменико Милелла (Domenico Milella). Вооружение на корабле не устанавливалось.
"Бриндизи" принял на борт батальон черногорских добровольцев, американо-чехословацкий медицинский отряд и все их грузы. Также на корабль были погружены боеприпасы, 2 полевых орудия и команда из 25 артиллеристов (вероятно, французские, т.к. других полевых союзных частей в Черногории не было). Командование итальянского флота в Первой мировой войне много и заслуженно обвиняют в отсутствии инициативы и грубых ошибках, однако к сопровождению парохода с союзным личным составом и важным грузом офицеры Regia Marina отнеслись ответственно. В охранение "Бриндизи" заступили четыре малых итальянских миноносца (названия и класс выяснить не удалось). Во избежание визуального обнаружения австрийскими подводными лодками и надводными силами, активно присутствовавшими в Адриатике, все корабли двигались с потушенными огнями.
Итальянский миноносец в море, Первая мировая война.
Пунктом назначения конвоя являлась бухта Сан-Джованни-ди-Медуа города Шингин (Шенгджин) на адриатическом побережье Албании, который с лета 1915 г. находился под контролем сербских войск. Гавань, которую сербы и черногорцы по созвучию называли Медовской, являлась важным пунктом морских перевозок Антанты на Балканах. Пристань была пригодна для приема малых и средних грузовых судов и боевых кораблей, акваторию защищали минные постановки и береговые орудия.
Гавань Сан-Джованни-ди-Медуа, 1915 г.
Сербские войска в Сан-Джованни-ди-Медуа.
В восьмом часу утра 24 декабря 1915 г. по старому стилю, или 6 января 1916 г. по новому, "Бриндизи" и его эскорт, благополучно пересекшие Адриатику, появились перед входом в бухту Сан-Джовани-ди-Медуа. Было еще темно, но столпившиеся на палубе добровольцы пытались разглядеть в предрассветной мгле очертания родных балканских гор и возбужденно переговаривались. Был день накануне Рождества, Сочельник, или Бадњи дан, как его называют сербы и черногорцы. Многие усматривали в этом доброе предзнаменование... Долгий путь казался им уже завершенным!
Капитан Милелла оповестил командира батальона д-ра Джуро Гочу, что они прибывают на место назначения. Последовал приказ всем спуститься в отсеки и собирать вещи для высадки на берег. Первым в гавань вошел командирский итальянский миноносец, затем, держась в его кильватере, начал заходить пароход "Бриндизи".
Все огни на кораблях были до сих пор потушены, фарватер не освещался прожектором, и лоцмана с берега не вызывали. Это объяснимо: у начальника конвоя и у капитанов должны были иметься карты минных постановок в бухте, как и практический опыт неоднократных входов-выходов. И тут случилось непоправимое.
Вспоминает переживший гибель "Бриндизи" Петар Грубач: "Это было утром в день Сочельника, 6 января 1916 года. Берег был недалеко. Внезапно раздался мощный взрыв. Корабль закачало и он начал тонуть. Все заволокло черным дымом. Я стоял в конце палубы и держался за какую-то трубу, сначала не понял, что корабль налетел на мину. Вместо песен и радости на борту воцарилась паника. Первыми в воду прыгнули итальянские моряки, за ними мы, умевшие плавать. Корабль быстро тонул. На нем был слышен треск револьверных выстрелов: это наши добровольцы кончали с собой, они выбирали более легкую смерть, потому что не умели плавать…".
Далее начинается серия загадок и непоняток, составляющих печальную повесть, которую в черногорской и сербской традиции принято называть: "Медовская трагедия".
Подрыв "Бриндизи", судя по всему, произошел довольно недалеко от берега, ряд свидетелей называли расстояние даже в 250 м. На фотографии места гибели корабля, сделанной в 1916 г. по горячим следам трагедии, его труба и часть надстройки торчат из воды, а берег визуально близок. Но обломки корабля, хорошо знакомые местным дайверам, в настоящее время лежат примерно в 2,5 морских милях от берега, они разбросаны на глубине от 14 до 30 м. За прошедшее столетие их сильно сдвинуло течением.
Обломки "Бриндизи" в 1916 г. и в настоящее время.
Почти точно в гибели судна виновата морская мина. Один лишь историк Вукич Илинич предполагал "вероятность, что корабль был торпедирован, поражен неприятельской австро-венгерской подводной лодкой". Версия торпедирования крайне маловероятно, потому что хронология действий "К und К" подводных сил хорошо известна, в роковой день 6 января 1916 г. ни одна из подлодок не "охотилась" близ Сан-Джованни-ди-Медуа. Однако командиры итальянских миноносцев эскорта сразу после взрыва подумали именно на подлодку. Они поспешили уйти из опасного района полным ходом, даже не пытаясь оказать помощь терпящему бедствие "Бриндизи". Черногорцы и сербы впоследствии обвинили итальянских миноносников чуть ли не в предательстве, однако с точки зрения опыта морской войны они действовали правильно, хоть и совсем не героически. При угрозе атаки из-под воды их первым долгом было вывести из-под удара свои корабли.
Происхождение морской мины, погубившей корабль с черногорскими добровольцами, также не ясно. Наиболее вероятно, "Бриндизи" по ошибке "наехал" на одно из союзнических минных заграждений в бухте. В таком случае - явная ошибка капитана корабля и командира конвоя, которые либо не владели обстановкой и рисковали совсем по-глупому, либо самонадеянно положились на свой опыт. Сербский офицер Йеремия Живанович (Jeremija Živanović), находившийся в тот день на берегу Медовской бухты, вообще написал в своем рапорте: "Корабль велся безответственно, а, может быть, и преднамеренно ошибочно". Возможно, мину недавно сорвало с минрепа и она свободно плавала. Тогда экипаж "Бриндизи" и миноносцы не при чем: темное время суток, светомаскировка - не заметили, кошмарная случайность. И, наконец, права на победу над "Бриндизи" заявила таки подлодка, вернее - германский подводный минный заградитель UC-14 под командой обер-лейтенанта Цэзара Бауэра (Cäsar Bauer) из подводной флотилии в Поле. Среди богатого списка побед этой лодки "Бриндизи" официально не числится, однако минные постановки в подходящее время в подходящем районе она таки проводила, полностью исключить вероятность попадания судна на ее мину нельзя.
Второй парадокс гибели "Бриндизи" - крайне высокий процент погибших. Несмотря на приведенное выше свидетельство Петара Грубача ("тонул быстро"), затоплене корабля реально продолжалось около двух часов. Погружался он очень медленно, на мелководье, вблизи от берега, к тому же в акватории бухты, где стояло большое количество судов и была налажена береговая инфраструктура. Пожара на борту "Бриндизи" не было, дым валил из покинутой кочегарки, о убитых в момент взрыва мины не сообщает ни один из источников. Следовательно, все или почти все жертвы крушения погибли уже после подрыва судна, и в большинстве своем - утонули. Несмотря на то, что было достаточно возможностей наладить эвакуацию и спасти большинство черногорских добровольцев и медиков миссии Красного Креста, а, может быть, и часть груза, сделано для этого не было ровным счетом ничего.
Первоочередной обязанностью экипажа "Бриндизи" было заняться спасением пассажиров, так гласит писаный и неписаный морской закон. Однако итальянские матросы предпочли спасаться сами. Часть из них, если верить Петару Грубачу, в панике поскакала в воду сразу после взрыва, подав нехороший пример плохо плававшим черногорцам - вода в Адриатике в январе ледяная! Другие во главе с капитаном Милелла быстро спустили шлюпку и покинули судно на ней. Это была единственная шлюпка, спущенная с "Бриндизи", подтверждают все очевидцы. Разумеется, у дюжины-другой итальянских матросов навряд ли получилось бы организовать пять сотен орущих и мечущихся по судну здоровенных черногорцев, но остается вопрос, пытались ли они вообще. Экипаж "Бриндизи" пережил крушение, за исключением трех человек, которые погибли либо в ледяной воде, либо при взрыве.
После этого пассажиры злосчастного "Бриндизи" оказались предоставлены сами себе на тонущем корабле. Британские и канадские власти впоследствии утверждали, что со всеми отплывшими в Черногорию был проведен подробный инструктаж, как вести себя в случае гибели или повреждения судна. История войн на море показывает, что даже в случае с многократно более дисциплинированными, чем орава неуправляемых балканских добровольцев, войсками, результат такого инструктажа стремился к нулю. Однако реальные шансы уцелеть у большинства или даже у всех на тонущем "Бриндизи" были. Доказательство этому - судьба 25 артиллеристов, которые спаслись не только в полном составе, но даже с личным оружием и зачехленными прицелами от двух орудий (перевозились отдельно). На каких плавсредствах они покинули корабль и взяли ли при этом с собою кого-нибудь из черногорцев и медиков, история умалчивает. Но факт остается фактом: хорошо организованные регулярные солдаты сохранили свою жизнь и выполнили воинский долг, им хватило для этого времени и возможностей.
Прямая обязанность собрать людей вокруг себя, прекратить панику и наладить переправу на берег лежала на командире батальона Джуро Гуче. О его поведении на гибнущем корабле ни словом не обмолвился ни один из очевидцев. Возможно, импровизированный комбат и пытался что-то сделать, но, судя по результату, не смог. Зато большие сомнения вызывает судьба собранной для Черногории в Америке финансовой помощи, за сохранность которой он отвечал. "Хранились ли деньги в касе парохода или находились при докторе Джуро Гуче?" - задается вопросом Драган Гачевич (Dragan Gačević), современный черногорский дайвер и исследователь, изучавший обломки "Бриндизи". Доктор Джуро Гуча оказался в числе немногих счастливцев, переживших трагедию. О том, каким образом он добрался до берега, сведений нет. "Американские деньги" к королю Черногории Николе так и не попали.
Итак, ни команда "Бриндизи", ни собственные командиры не смогли организовать спасение наиболее беспомощных пассажиров судна - подчеркнуто сухопутных черногорцев (приморские Паштровичи и бокельцы уже выгребали к берегу собственными силами) и медиков из миссии Красного Креста. Но ведь оставалась еще военная администрация гавани Сан-Джованни-ди-Медуа и экипажи стоявших в ней кораблей Антанты и местных судовладельцев. Черногорские и сербские историки огульно заявляют, что капитан порта, якобы "итальянский офицер", не сделал ничего, чтобы помочь утопающим. Отчасти это верно, портовая администрация буквально впала в ступор, продолжавшийся даже когда выжившие выбрались из воды сгрудились на берегу. Сербские солдаты и местные албанцы согревали их ракией и размещали в своих лачугах из милосердия. Однако, как свидетельствует ряд документов, капитаном "Медовского порта" был не некий анонимный итальянец, а известнейший черногорский моряк Иво Джокич, бывший капитан королевской яхты "Румия". В таком случае получено еще одно подтверждение распространенного мнения, что хорошие моряки очень часто "теряются" на береговой административной работе...
Из всех находившихся в бухте кораблей попытку спасать терпящих бедствия с "Бриндизи" предпринял только итальянский вооруженный транспорт Citta di Bari. Его команда подняла на борт шлюпку с экипажем погибшего судна и выловила из воды около 60 черногорцев.
Итальянский транспорт Citta di Bari.
4 октября 1917 он был потоплен германской подлодкой UB-48 с большими жертвами.
После того, как итальянские матросы отплыли на единственной спущенной шлюпке, артиллеристы организованно спаслись неведомо как, в "пловцы" попрыгали в море, остававшиеся на борту черногорские добровольцы и медики Красного Креста пережили долгую и мучительную агонию, находясь между надеждой и отчаянием, между жизнью и смертью. Одни тщетно пытались докричаться до берега и ближайших кораблей, другие молились, третьи прощались друг с другом и с жизнью. Женщины из медицинской миссии плакали и напрасно просили о помощи. Многие добровольцы, чтобы принять смерть как настоящие юнаки, надели свои лучшие костюмы и черногорские капы (национальные головные уборы) - еще один аргумент в пользу того, что времени было предостаточно. Некоторые покончили с собой, выбрав пулю, а не воду. Штатное вооружение добровольческому батальону выдано не было, но что за черногорец-мужчина без револьвера в кармане?
Между тем, истории выживших показывают, что те из не умевших плавать, кто не потерял головы, также спаслись. Раздобыв что-нибудь плавучее и привязав себя одеждой, они гребли к берегу или к Citta di Bari. Подлинный молодцом показал себя знаменосец батальона, молодой русский по имени Николай. Он обвязал вокруг туловища полотнище знамени, спустил на воду пустой контейнер и на нем добрался до берега.
Наконец судно потеряло плавучесть и затонуло, по свидетельству уже упоминавшегося сербского офицера Живановича, не очень стремительно и на ровном киле. Между оказавшимися в ледяной воде сотнями людей, охваченных ужасом, произошла чудовищная давка, в которой и погибли большинство жертв катастрофы. Однако еще спустя много времени после затопления "Бриндизи" за его оставшиеся на поверхности части продолжала цепляться кучка выживших, пока их не сняла шлюпка с транспорта Citta di Bari.
"МЕРТВЫЕ И ЖИВЫЕ".
Непосредственно после гибели корабля "Бриндизи" погибших никто не считал. Их тела в течение нескольких дней выносило на берег волнами. Сербские солдаты и албанцы собирали трупы и наспех хоронили в братских могилах. Комендатура гарнизона по обнаруженным личным вещам и размокшим документам составляла примерные списки жертв. Насколько известно, к настоящему времени точные места этих захоронений забылись.
Первое разделение добровольцев на живых и мертвых провел профессор Саво Вукманович в своей вышедшей в 1939 г. "Споменице" (памятной книге). Он насчитал 238 погибших (по количеству похороненных тел), 158 пропавших без вести (тела не найдены, среди живых не оказалось) и 113 спасенных (в т.ч. 7 тяжелораненых). Два человека из батальона загуляли в Италии и на борт не успели.
Не совсем ясной остается судьба американо-чехословацкого медицинского отряда. Известно, что из него спаслось два человека, в т.ч. доктор Джуро Гуча, он же по совместительству командир добровольческого батальона. Найдена погибшей и похоронена на берегу одна женщина-медик, американка. Обнаружены ли были тела остальных сотрудников миссии, черногорские источники не сообщают, их больше интересуют соотечественники. Англоязычных же данных пока найти не удалось.
Над оставшимися в живых черногорским добровольцами из Америки судьба жестоко посмеялась. Пережив кораблекрушение, никто из них так и не успел принять сколько-нибудь серьезного участия в боевых действиях на сухопутном театре. События на Балканском фронте развивались стремительно, катастрофически для Сербии и Черногории. До января 1916 г. Черногорской армии еще удавалось прикрывать отступление разгромленных сербских войск и толп беженцев в Албанию. Однако затем высвободившееся силы австрияков обрушились на Черногорию. В последние дни сопротивления черногорским войскам еще удалось одержать победу местного значения при Мойковаце, но на ключевом Ловченско-Цетинском направлении австро-венгерские части прорвали оборону черногорцев и 13 января захватили столицу страны Цетинье.
В эти роковые для Черногории дни старый король Никола I успел встретиться с пережившими кораблекрушение добровольцами, чтобы выразить этим людям благодарность за их решимость и жертвы, увы, оказавшиеся уже бесполезными. Выехавший из Цетинье под угрозой захвата, монарх принял добровольцев в своем дворце Крушевац в Подгорице, прежде чем эвакуироваться и оттуда.
Король Никола I Петрович в генеральском мундире и его скромный дворец в Подгорице.
Русский знаменосец уничтоженного без боя батальона Николай торжественно передал тезке-королю спасенное им знамя. Король обнял храбреца, снял со своей груди медаль и наградил его, а затем закрыл лицо руками и горько заплакал. Старый монарх маленькой горной страны оплакивал нелепо и трагически погибших на "Бриндизи" юнаков, судьбу своего побежденного королевства и, наверное, свой печальный жребий.
19 января 1916 г. 65-летний король Никола впервые в жизни проявил малодушие и оставил страну, назначив главнокомандующим победителя при Мойковаце генерала Янко Вукотича. Желая спасти страну, черногорское правительство запросило у Вены перемирия, но враг настаивал на безоговорочной капитуляции. Исчерпав все возможности для сопротивления, генерал Вукотича 25 января приказал остаткам черногорской армии сложить оружие.
Об участи добровольцев из Америки, на фоне хаоса последних дней раскиданных по разным отступающим черногорским частям, один из них, Петар Грубач, вспоминал: "Даже пострелять не всем удалось. Разошлись мы по отступлению, бегству и лагерям для пленных".
Черногорские войска складывают оружие, австро-венгерская пропагандистская картинка, 1916.
На самом деле сдававшиеся черногорские солдаты выглядели не так живописно:
И мальчишки, и старик, и даже молодая женщина в солдатской шинели и крестьянском платке...
Из-за своего сепаратного выхода из войны Черногория не оказалась в числе стран-победительниц и надолго потеряла государственную независимость.
Батальон добровольцев из Америки, вступи он в бой в январе 1916 г. в полном составе, не смог бы изменить ничего, просто растаял бы в неудачных последних сражениях. Надо признать, что благодаря своей шокирующей гибели на пароходе "Бриндизи" эти люди отчетливее прозвучали в истории Черногории, чем если бы полегли в горных долинах, безуспешно пытаясь остановить австрийское наступление.
Но Ловченская вила, возлагая с белокаменного постамента в Цетинье свой лавровый венок, скорбит и о погибших в холодных волнах Медовской бухты, и о павших с винтовками в руках где-нибудь на Ловчене или под Мойковацем, в жизни не видевших Америки.
______________________________________________________Михаил Кожемякин.