Танцы, любовь и ещё...
В Белгороде местные власти официально попросили владельцев клубов, кафе и ресторанов не выделять площадки под проведение концертов тяжелой рок-музыки в жанре Heavy Metall. Запрет рок-концертов инициирован в рамках разработанной губернатором Белгородской области Евгением Савченко программы "по обеспечению духовной безопасности Белгородской области" и необходим для "пресечения сатанинской деятельности".
Из новостей.
Молодость, молодость!
Не было в моей ранней юности современных развлечений. По телевизору - и то две программы. Не было даже дискотек! Но были Танцы. С большой буквы, это не описка. Летом танцы организовывались в парке. На старой, выкрашенной ядовитой синей краской деревянной веранде, круглой, с двумя, расположенными по разным сторонам, входами. Эти входы-выходы во время танцев контролировались оперативными отрядами дружинников с милицией. Молодежь мужеского пола при входе на танцплощадку тщательно проверялась на предмет солдатских ремней с бляхами, ножей, кастетов и прочего оружия ближнего боя. Оба входа на танцы всегда работали, иначе нельзя. В нашем районе в то время юнцы враждовали между собой, было чёткое деление района на так называемую «коллективку», где преобладал частный сектор, и «пятнадцатый», с многоэтажной застройкой. «Коллективка» и «Пятнадцатый» вели войну не на жизнь, а на смерть! К этим двум группировкам, то к одной, то к другой, в зависимости от малопонятной конъюнктуры, примыкали, дрались за них приезжающие на танцы ребята из пригорода. И чего делили, за что бились?
Зимой же танцы были в ДК. Большой, сталинской постройки зал с колоннами по периметру. Несмотря на громадные размеры, пройти по залу в разгар танцев было невозможно, так много молодёжи набивалось. И танцевать было трудно, все двигались в такт музыки синхронно, одновременно, тесно было. Конденсат от дыхания разгоряченных танцоров стекал по стенам и колоннам блестящими ручьями.
Естественно, никаких ди-джеев не было. На наших танцах играли вживую! Именно, были свои ВИА, или, как мы их чаще называли, группы. Аппаратура для групп, инструменты, частью покупались, а частью паялись, делались умельцами своими руками. Писк тогдашней моды - цветомузыка! Вот её-то точно паяли сами! Не купить! Знаю точно, помню - схема собиралась на тиристорах, а если удавалось достать светофорный блок для ламп - удача! Чаще же простые лампы покрывались разноцветным лаком, устанавливались в самодельные деревянные блоки. Зал балдел от ритмов музыки и цвета!
На наших танцах в разное время играли две музыкальные группы, не считая временных, проходящих. Один коллектив назывался «Тени», вторая группа звалась совершенно в духе времени - «Алые паруса». «Тени» считались, да и почти были, профессионалами, аппаратура у них была мощнее, фирменная, заводской сборки. Когда играли «Тени», народ на танцы валом валил. Но и «Алые паруса» без публики не оставались, выбора-то не было. А песни! Не могу спокойно слушать, если где-то звучит музыка тех лет. Ностальгия. Благостная и одновременно волнующе теплая волна разливается. «Алые паруса» играли то, что тогда было на слуху. Слово «хит» не знали, но именно хиты ребята пели, часто довольно оригинально аранжируя, доводя даже утверждённые всякими худсоветами идеологически выверенные мелодии до танцевальных ритмов. А у «Теней» был эксклюзив! Многие вещи этой группы я нигде более не слышал. Ребята набирали репертуар талантливо, где сами писали, и слова и музыку, что-то удачно переводили из западных групп. Вообще, в «Тенях» костяк ансамбля оставался неизменным, музыканты были одаренные. Сашка Милкин, басист, руководитель, автор музыки и стихов, соло-гитара - Сашка Марьянов, ритм-гитара Андрей Двоскин. Все мои друзья, однокашники!
В парке и в ДК танцы бывали три раза в неделю, по средам, субботам и воскресным дням. А вот в школе вечера с музыкой почему-то редко проводились, если и бывали вечеринки, то скучные, под еле слышный, хрипящий старым нутром магнитофон. А если вдруг в «Краснознамённую» приглашалась группа, это было событием, ждали, готовились, обсуждали.
Нашу школу почему-то называли «краснознаменной». Остальные две школы городской окраины были просто под номерами: 25-я, 42-я. А о нашей школе так и говорили: «Краснознаменная третья». И сейчас, годы прошли, а всё так же:
- Ты где учился?
- В Краснознаменной!
Больше не надо слов. Всё ясно, это товарищ, друг, брат почти.
В десятом, выпускном классе я влюбился! Влюбился в высокую, стройную и, как мне тогда казалось, неприступную девушку Иру. Училась она годом позже, отличница, красавица, активистка. «Втюрился» я, что называется, по уши. Юношей я был скромным, примерным, на Ирку многие ребята, «круче» меня (так мне казалось, сейчас-то понимаю, что просто хамы), смотрели, клеились. Но моя избранница всех умно отшивала. Потом у меня с Иркой любовь была долгой, непонятной, трудной иногда, со страстями, переживаниями… (Когда-нибудь соберусь об этом рассказать, уже можно).
Скажите, как мне, неуверенному стеснительному юнцу, было подойти к этой «мисс школы»?! Я и заговорить-то с ней не мог, какие уж там прогулки - целования. Как-то мы с Ирой всё же познакомились, жили недалеко друг от друга, иногда шли после школы вместе, разговаривали. Но «слов любви» я сказать не решался.
К очередному празднику в школе позволили провести вечер. Нашими хлопотами удалось собрать и привезти в актовый зал усилительную аппаратуру, микрофоны, гитары, ударную установку. Сумели договориться с музыкантами, на вечеринке согласились для нас поиграть ребята и из «Парусов», и из «Теней», сборник такой получился. Самым трудным было уговорить нашего директора, Сергея Фёдоровича Рыкова. Директор был строгим, вольностей не допускал, имел свои вкусы и музыкальные пристрастия, кои, конечно, никак не совпадали с тем, что тогда пели, слушали, подо что танцевали мы. Сейчас я понимаю, что Рыков был нестарым ещё мужиком, лет сорока, не более. Но нам Сергей Фёдорович казался старпёром, ретроградом. Заручиться его согласием на танцы с ВИА, с неизвестным, неутверждённым репертуаром, было почти подвигом!
Как я ждал этого вечера! Ведь Ирка тоже будет там! Я смогу, наконец, с ней потанцевать, а потом, быть может, даже поцеловать!!! Ночь накануне я точно не спал, полон радостных надежд и предчувствий.
Школьный актовый зал был переполнен. «Сборник» из музыкантов долго настраивал инструменты, регулировал допотопные усилители, без конца произнося в микрофоны: «Раз, раз, раз-два…». Наконец заиграли. Зал был никак не приспособлен для таких концертов, акустики никакой… Получилось очень громко, хрипло, с эхом от потолка и стен, слов не разобрать, но ритм есть, музыка узнаваема. А что нам ещё надо! Сначала играли «быстрые» вещи, мы, разбившись на кучки, кружки, дергались, изображая танец, в такт ударным и гремящему басу, другие инструменты трудно было выделить из какофонии звуков. А я ждал медленный танец. Давно найдя среди подруг свою любовь, я решался, собирался с духом, в сотый раз настраивался и представлял, как я буду приглашать Ирку на танец. Боясь, что в мерцающем свете цветомузыки я потеряю Ирку, не успею вовремя пригласить, я не спускал с неё глаз. И вот заиграли что-то медленное. Резко, чтобы уже не передумать, не засомневаться, я пошёл, почти побежал к девушке. Ирка улыбнулась, кивнула, соглашаясь танцевать, и мы пошли, поплыли в центр зала.
Боже, как она меня обняла!!!! Я уверен, я знаю - Рай есть!!! И счастье есть в этом мире! Время остановилось. Странно, но я смело смотрел Ирке в глаза, шептал что-то нежное и глупое. А девушка, в танце обняв меня, нежно теребила длинными пальцами мои волосы и, казалось, внимательно слушала. Никого вокруг нас не было, не существовало просто…
Музыка оборвалась на полутакте. Вдруг вспыхнул общий свет, загорелась, слепя, большая помпезная люстра в центре зала. Танцующие пары отпрянули друг от друга. На сцене, среди опешивших музыкантов, стоял директор Рыков. Он отодвинул только что певшего о любви Саню Милкина, несколько раз, прочищая горло, пролаял в микрофон «раз, раз», заговорил, призывая весь зал к вниманию. Речь Рыкова была долгой, нудной, с примерами из жизни, цитатами из литературных произведений классиков соцреализма. Видно было, что Сергей Фёдорович вылез на сцену не спонтанно, готовился. Смысл его выступления сводился к тому, что это не музыка, а сплошное непотребство, и не танцы у нас здесь, а безобразие, граничащее с порнографией почему-то. Свою тираду Рыков эффектно закончил стихами во славу вечного вальса. Зал недовольно гудел, кто-то даже несколько раз возмущённо свистнул.
Ребята-музыканты ушли со сцены. Сообразив, что танцев больше не будет, народ потянулся к выходу. Вечер был расстроен, скомкан. А может, это и к лучшему?
Ирку я от себя уже не отпустил, крепко держал за руку. Так и вышли мы вместе, никого вокруг не замечая. А потом долго бродили по городу. Несли чушь, читали стихи. И целовались, целовались, целовались…
Любовь пришла!
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru