Небольшая редактура
Когда-то уже выкладывал здесь рассказ, написанный мною в августе 2008 года.
Сейчас подумал отправить его на конкурс.
Немножко подредактировал. Выкладываю.
Еще раз.
Скажите - стоит ли отправлять?
Дмитрий Надзоров
Бросайте!
Я предпринял последнюю попытку:
- Но все-таки, Михаил Федорович, я тут подумал, что…
- Еще раз нет! Владимир Юрьевич, нужно это бросать! И я говорю - бросайте! Завязывайте уже с э той дурной привычкой! Вот ваши коллеги бросили? Бросили! А все почему? Это ведь от работы отвлекает, знаете, что ученые уже доказали, что это понижает работоспособность? Эти постоянные отвлечения, перекуры на «обдумывания»… да и к тому же - зачем вам проблемы со здоровьем? Эти постоянные боли, расстройства потом не оберетесь, знаете, это ведь ведет к различным страшным заболеваниям…
- Говорят, что процент смертей не так высок, как это принято считать, - я заглянул в глаза начальнику. Он сидел в своем мягком кресле целыми днями, ему приносили кофе, а у входа его ждала машина с личным водителем и, по-совместительству, телохранителем. Конечно, ему было легко рассуждать, что должны делать и сделать его подчиненные.
Промочив горло глотком остывающего кофе, он продолжил свою тираду:
- Вы думаете, мне было просто? Мне, знаете ли, Владимир Юрьевич, сначала тоже было тяжело, но ничего как-то справился. Это ведь поначалу трудно, а потом как-то легче, и, если с этим справился я, то уж вы и подавно справитесь! Честно говорю, вот увидите! - он бросил на меня горделивый взгляд, - Я-то уже давно бросил!
- Но вы-то сами хотели, а мне труднее - мне нравится моя привычка, - почти со злобой в голосе ответил я. Обычно я не пререкался с начальством, но это указание меня немного выводило из себя.
- Так! Между прочим, вы не рядовой сотрудник, а один из наших лучших менеджеров, можно сказать - лицо компании, - он мне улыбнулся, - И имейте в виду, что это сейчас основная политика нашего государства в области здравоохранения, да и вообще… И, в сложившейся ситуации, я хочу, чтобы наша компания выглядела в глазах проверяющих инстанций наилучшим образом, вы меня поняли?
Он глянул на меня поверх своих очков-половинок. Его лысина лукаво блеснула в лучах уходящего солнца.
- Хорошо, я вас понял, - я потупился, мне всегда было неудобно спорить.
- Ну вот и отличненько!
Я вышел из кабинета, поборов желание хлопнуть дверью.
Не попрощавшись ни с кем из коллег, я, прошествовав мимо письменных столов, схватил с общей вешалки куртку и пулей вылетел на лестницу.
Потом - 7 этажей вниз, на лифте. И я на улице. Гудели угодившие в пробку машины, куда-то спешили пешеходы, город жил привычной жизнью, все было привычным, а мне сегодня предстояло избавиться от своей самой любимой привычки.
И, наверное, самой вредной.
Я извлек из кармана заветную пачку. Щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. Задумался. Если так подумать, то у меня появилось два пути, либо бросить привычку, либо работу. Другого пути нет. Начальник мне долго раздумывать не даст. Он у нас человек жесткий, хоть это по нему и не скажешь.
От его слов я расстроился так. Что даже вкус табака не ощущался. Что-то серое, невнятное, но все равно волнение понемногу уходило, и с каждый затяжкой становилось легче.
Бросить. Ладно, посмотрим, все-таки я очень любил свою работу…
Поворачивая ключ в замке, я уже зажмурился , зная, что меня дома ожидает встреча со своим холостятским жилищем, со всей той беспорядочностью, недомытой посудой и прочим. Больше всего на свете мне не хотелось сейчас думать обо всем этом. Мне хотелось думать о чем-то другом. Вместо беспорядка на пороге меня поджидала Маша. Худенькая, очень симпатичная большеглазая Машенька, которая навела в моем логове какое-то подобие порядка. В эту секунду я ее полюбил как никого другого.
Наши с ней отношения можно было с натугой назвать официальными. С очень большой натугой. Маша была замужем, но чаще бывала у меня, когда она ссорилась со своим супругом. А бывало это часто. Тогда в моем доме царил настоящий праздник - все блистало первозданной чистотой, на столе ароматно расположилась на тарелках еда. В сексе она себя никак не ограничивала и ее семейное положение ее никак со мной не сдерживало. Все это позволяло мне считать, что у нас с ней есть какие-то взаимоотношения. Но обычно через недельку-другую она снова возвращалась к мужу ив моей жизни снова наступала пустота и серость. И именно это обстоятельство мне не давало повода думать, что эти отношения претендуют на какую-то серьезность и, тем более, официальность.
Если она у меня, значит в моей жизни снова наступила белая полоса. Дай Бог, больше, чем на несколько дней, но… Сегодня с Машей что-то было не так. Улыбка какая-то печальная, ее губки то и дело собираются что-то сообщить, но не решаются.
- Машенька, что-то случилось? - сказал я, после того как она клюнула меня в щеку и позвала за собой на кухню. Почему в щеку? Странно.
- Что-то произошло, Маш?
Она покачала головой в ответ. Я молча поглотил бифштекс и жареную картошку. Сегодня все было как всегда вкусно, но чего-то не хватало.
- Прости, я недосолила.
- Маша, что у тебя случилось? Ты какая-то не такая…
- Да нет, ничего, - потупила взгляд, - как у тебя на работе?
Челюсти пережевывали кусочек мяса.
- Ничего, - я задумался, - ничего хорошего , честно говоря… спасибо, солнышко, очень вкусно, - я отложил вилку в сторону, - достал сигареты, закурил, - Михаил Федорович мне сегодня сказал, чтобы я завязывал со своей вредной привычкой, говорит, мол, все бросили и ты бросай…
Маша посмотрела мне в глаза.
- И правильно! Я тебе давно говорила - бросай, здоровье свое не бережешь. Я вот этой фигней не занимаюсь! И отлично себя чувствую!
Выдохнув сизый табачный дым, я посмотрел на нее. Да легко ей в свои двадцать и не начинать нкогда, а как мне? Мне почти сорок лет, я привык уже как-то, тяжело бросить-то. Ее чистые детские невинные глаза, незамутненные переживаниями и проблемами, но даже в них закрался какой-то неприятный отблеск чего-то приближающегося и неприятного…
Я схватил ее хрупкие плечи. Она вздрогнула.
- Что случилось, Маш, ну скажи, я же вижу, что что-то произошло! Ну не молчи - ответь мне!
Ее глаза, в них проступили слезы.
- Я… я уезжаю, Вовенька, завтра уезжаю с Сашей… Он сказал, что улетает во Францию и…. что я должна выбрать, кто мне ближе, что он уезжает завтра и либо он берет меня с собой, либо… - слеза скользнула по ее щеке, она смахнула ее тыльной стороной ладони. - либо… либо, мы никогда с ним больше не увидимся... когда он это так сказал….я по… поняла, что што… люблю его…
У меня внутри все сжалось. Похоже, что вместо белой полосы началась черная, причем черная до синевы.
- Ты простишь меня? Вовенька! Ты очень-очень хороший…. Честно, но я не могу без Саши… Он мой муж и…
Внутри рос какой-то неприятный ком, склизкий и влажный. Он подступал к горлу, к кадыку… Я чувствовал себя тряпкой. Значит она так решила со мной попрощаться, сегодняшним ужином и уборкой квартиры. Хотелось двух вещей оттолкнуть ее, послать за пределы своего мозга, ну, в крайнем случае - квартиры. А еще хотелось прижать ее к себе и никуда, никому…
Судьба распорядилась странно.
Она попросила , чтобы я постелил ей отдельно, на диване и она пошла спать, потому, что завтра ей рано надо уехать к Саше.
А я остался сидеть на кухне. Рука полезла в пачку. Чирк! Кухня снова наполнилась клубящимся дымом. Бросить! Хрен вам! Не брошу! Я сидел, курил, курил, курил, курил, курил и думал.
Проснулся я от шума телевизора. Видимо ночью я как-то добрался до постели и заснул. Я открыл глаза. По телевизору шла какая-то дурацкая реклама сотовой связи. «Разговаривай с друзьями и не думай ни о чем!» вещал ящик на всю квартиру. Судя по всему, заснул я поздно… И в голове прорезались воспоминания, от которых стало не по себе, видимо, Маша уехала. Я поднялся с кровати, наступив босыми ногами на холодный пол, я вышел в коридор. Так и есть. Маши дома уже не было. Наскоро перекусив остатками вчерашнего ужина, я вышел из дома и, сев в машину, отправился к врачу, к которому меня четко так послал.
Сколько рекламы на улицах Москвы… эх, Минздрав предупреждает.
Я включил радио. На моей любимой волне шла какая-то передача:
«Здравствуйте, сегодня у нас в гостях известный предприниматель Александр Миноев, ярый борец с вредными привычками наших сограждан, приветствую вас, Александр…»
Я переключил волну. Миноев. Урод. Муж Маши. Хотя, если честно признаться, он мне ничего не сделал. Как он давал интервью, если он должен улетать во Францию. Или это запись? На следующей радиостанции крутили попсу.
Я выключил радио
Моя очередь была только через два часа. Я приехал раньше,, чем надо, как сказали мне в приемной клиники. Я хлопнул дверью машины, Закурил, мой дым заполнил собой небо, мои мысли.
Я задремал в кожаном кресле в коридоре перед дверью кабинета, которое, словно было создано для того, чтобы спина клиента активно потела.
Снился мне какой-то бред. Что-то про курящего в своем кабинете Михаила Федоровича, который кричал на меня, что я опозорил всю компании., я сжался в комок , а мой начальник все прибавлял в росте, заполняя собой помещение. Я мычал, умоляя - не надо! Потом в кабинет забежали Маша с Сашей. Миноев. Маша мне подмигнула и они принялись целоваться, раздевая друг друга, собираясь совокупляться прямо на рабочем столе… моем рабочем столе. Михаила Федоровича уже не было. Миноев повернулся ко мне и крикнул «брось!», Маша ему вторила. В студии… В студии?? В студию вошла ведущая:
«Здравствуйте, сегодня у нас в гостях известный предприниматель Александр Миноев, который сейчас летит во Францию вместе с Машей…»
Я глянул в окно и понял что это иллюминатор самолета. Там проносились облака. Я сидел в кресле. На стекле было нацарапано - «проснитесь, ваша очередь, молодой человек». Я открыл глаза. Я все так же сидел в кожаном кресле. Подошла моя очередь. Я встал и вошел в кабинет.
- Давно это у вас, батенька? - с порога обратился ко мне лысоватый врач, не поднимая на меня взгляда, Он чем-то напоминал изрядно похудевшую версию Михаила Федоровича.
- Э…. хм… вы о чем? - не понял .
- Ну, эта ваша вредная привычка, молодой человек…
- А… - я ударил себя по лбу, - так. Стало быть с детства, лет с двенадцати…
- У-у-у, батенька! Тяжелый случай, надо от этого избавляться всеми силами…значит, вы заядлый…
- Что?
- Стаж говорю у вас очень большой, тут пропаганда и здравый рассудок не помогут, вам сейчас сколько полных лет? - безымянный врач поднялся, подошел ко мне вплотную и вцепился в меня взглядом своих серых немигающих глаз. У меня аж холодок по спине пробежал.
- НУ?
- Тт.. тридцать семь, а что?
Взгляд этого жреца здравоохранения в белом халате стал мягче. И к голосу опять вернулись его полустертые нотки:
- Батенька, плохо, здесь поможет только медикаментозное лечение. Очень дорогие препараты, но не бойтесь - одна таблетка и вы в строю нормальных, здоровых людей.
- И сколько это будет стоить? - в голове пронеслись мысли о долгах за квартиру, в связи с кредитом на машину, который я взял 4 месяца назад, а тут еще дорогие медикаменты.
- Не волнуйтесь, батенька, за вас все оплатило ваше начальство, сказали на хорошее дело не жалко выделить средств, - он замолчал, в поисках нужного бланка. Неужели мое начальство не поскупилось на мое лечение? - выделить деньги из вашей зарплаты…
Вот так. Забавно. Ну что ж поделать , наша компания никогда не отличалась мягкостью подходов… Но, какое они имели право? Я этого так просто не оставлю….. Они лишили меня части зарплаты на месяц вперед.
- Вот, - врач извлек из ящика стола квадратную картонную коробочку. В таких обычно есть только одна пилюля.
- И сколько же она стоит?
- Да не думайте вы об этом! За вас уже начальство все подумало и, - он вознес палец вверх, - подумало правильно! Сколько это стоит - не суть важно, я думаю, что сумма для вас не такая и большая, да, даже, если большая…. Вы только представьте, что буквально через несколько минут после того, как вы ее примете вы снова будете абсолютно здоровым! Избавитесь от этой заразы!
- Да-да, конечно, это здорово, а могу я ее принять не сейчас, а потом, взять эту пилюлю с собой. Подумать обо всем этом…. Я просто понимаете как привык и…
-Да-да, конечно понимаю, - врач улыбнулся, - мне тоже было тяжело - я сам месяц назад принял и ничего - чувствую себя отлично!
- Спасибо, до свидания! - я взял коробочку и сунул в карман, - всего хорошего!
Дом был пуст и холоден. Здесь не хотелось быть одному. Но приходилось.
Маша меня бросила. Как бы мне не хотелось думать об этом, но это так. Как бы мне хотелось забыть или не воспринимать это близко к себе, вот как прям Михаил Федорович - он, вообще, по-моему, ни о чем не думает. И ему хорошо, один я здесь гнию.
Я сидел за столом, над столом была лампа, которая своим неровным белым светом создавала ощущение полной безнадежности. Словно маленькое око маленького, но злого божества, что пристально смотрело внутрь меня.
По телевизору показывали какую-то, честно говоря, фигню. Причем по всем тридцати каналам. Как такое может быть? А вот, знаете ли, может. Еще как. Я не находил себе места. Перед глазами на столе лежа заветная пачка. И вторая коробочка рядом, абсолютно противоположного цвета. Я взял сигарету и закурил, открыл упаковку с лекарством. В нутрии оказалась, как я и предполагал одна красная пилюля. Почему-то мне очень развеселило, что она именно красная, сразу пустились ассоциации к древнему творению Вачовских. Символично. Табачный дым клубился, медленно обволакивая лампу. Что я потеряю? Да я все потеряю, я все потерял, что мне нужно? Я не знаю зачем я вообще в свое время затеял этот роман с Машей! Она сама пришла в мою жизнь и сама ушла, она никогда не была моей. Больно. А теперь какому-то толстому начальнику захотелось отобрать у меня последнее, что мне дорого. Мою дурацкую привычку, которая кому-то не нравится, но она мне помогает… почему?! Несправедливо. Я уничтожал сигарету за сигаретой. Ответ нужно дать завтра утром. Михаилу Федоровичу. Телевизор я выключил из сети.
Я не знал, что делать. Либо я лишусь своей работы.
Напротив моего окна висел большой рекламный щит.
«Общайся с друзьями и не думай ни о чем». И когда успели повесить?
Я затянулся еще раз. У меня было ощущение, что телевизор вот-вот врубиться сам, невзирая на законы физики и опять польет на меня поток дури.
Ответ должен был быть завтра. Утром. Я не знал, что делать.
- Не думай ни о чем, - повторил я. - общайся с друзьями…
Я посмотрел на часы. Полвторого. Что ж, этой ночью я все равно не усну.
Я достал мобильный и набрал номер Вити.
Надеюсь, что не слишком поздно, и он еще не спит.
Бар был небольшой, но довольно шумный, потому мы забрались во второй зал для курящих и заказали по пиву. Витя был другом моего детства, мы можно сказать выросли вместе, хотя он был старше меня на два года. Его мнение всегда было для меня авторитетом.
- Давай будем рассуждать логически, - он хлебнул пива и распаковал пачку, - если ты не бросишь, то тебя выгонят с работы, потому, что это не нравится твоему начальству.
Полиэтилен пачки лег в пепельницу, туда же угодила фольга. Витя вытащил сигарету зубами и протянул пачку мне. Я покрутил ее в пальцах и тоже взял одну.
Мы закурили.
- Тут у тебя идет вопрос принципа. Я вот ни за что бы не бросил, но у тебя… у тебя ситуация сложная, куда ты тогда подашься? Если тебя уволят, Вов? А?
Я молчал.
- Правильно! Плюс тебя могут лишить кредита, узнав что тебя уволили… А значит отобрать собственность, то есть машину, которой ты так дорожишь. Ты же залез в долги - как ты их будешь отдавать? И все равно тебе это не поможет вернуть Машку…
Все правильно, Витя был как всегда прав, но во мне проснулось сегодня что-то максималистичное. Вроде правильно. Вредно. И я даже в чем-то понимаю, но все равно хотелось, чуть ли не с кулаками защищать то, к чему я так привык.
- Ну, даже предположим, ты найдешь другую работу по своей специальности, но где гарантия, что там не будет того же самого? А? Ты же сам говорил про проверяющие инстанции и так далее…
Все. Я наделся, что он даст мне такой совет, до которого я не смогу додуматься сам, а в результате он излагает то, что я и так понимаю. Понимаю, но не хочу принять. На что я рассчитывал?
- А знаешь что, Вова? - он заговорчески наклонился ко мне и почти шепотом произнес, я все-таки бы рискнул и проявил бы характер. Ведь ты мужик, а не тряпка, а то судя по тому, как ты живешь последние два года и твоей личной жизни, уж извини, но о тебя все вытирают ноги,, а ты миришься со всем этим. А если ты докажешь себе, что ты готов действовать самостоятельно, то ты всего добьешься, опереди их и уволься сам, а когда ты сможешь поступить жестко, то ты и Машу сможешь вернуть, а то и найти кого получше, уж извини…
Он замолчал. Неожиданно, мда. Я смотрел в его глаза. В них горел тот задорный огонек, что раньше меня согревал и заряжал энергией на некоторое вернулся прежний Витя, который хотел в детстве уйти из дома и в одиночку добраться до Франции и даже агитировал мня пойти с ним, помогать мушкетерам… Я засмеялся. Спасибо, Вить, ты даже не представляешь, как ты мне помог!
- Знаешь, Вить, я теперь понял, как поступить.
Ночь я не спал, а потому явился в наш головной офис на Новом Арбате даже раньше положенного. Как ни парадоксально, но Михаил Федорович уже был на месте.
Постояв у дверей его кабинета, я поборолся с желанием выбросить лекарство прямо перед входом в кабинет, но я набрался мужества и зашел внутрь. Я не знал, что я скажу, я знал только одно - я не могу. Не могу бросить думать...
Санкт-Петербург, август 2008
Сейчас подумал отправить его на конкурс.
Немножко подредактировал. Выкладываю.
Еще раз.
Скажите - стоит ли отправлять?
Дмитрий Надзоров
Бросайте!
Я предпринял последнюю попытку:
- Но все-таки, Михаил Федорович, я тут подумал, что…
- Еще раз нет! Владимир Юрьевич, нужно это бросать! И я говорю - бросайте! Завязывайте уже с э той дурной привычкой! Вот ваши коллеги бросили? Бросили! А все почему? Это ведь от работы отвлекает, знаете, что ученые уже доказали, что это понижает работоспособность? Эти постоянные отвлечения, перекуры на «обдумывания»… да и к тому же - зачем вам проблемы со здоровьем? Эти постоянные боли, расстройства потом не оберетесь, знаете, это ведь ведет к различным страшным заболеваниям…
- Говорят, что процент смертей не так высок, как это принято считать, - я заглянул в глаза начальнику. Он сидел в своем мягком кресле целыми днями, ему приносили кофе, а у входа его ждала машина с личным водителем и, по-совместительству, телохранителем. Конечно, ему было легко рассуждать, что должны делать и сделать его подчиненные.
Промочив горло глотком остывающего кофе, он продолжил свою тираду:
- Вы думаете, мне было просто? Мне, знаете ли, Владимир Юрьевич, сначала тоже было тяжело, но ничего как-то справился. Это ведь поначалу трудно, а потом как-то легче, и, если с этим справился я, то уж вы и подавно справитесь! Честно говорю, вот увидите! - он бросил на меня горделивый взгляд, - Я-то уже давно бросил!
- Но вы-то сами хотели, а мне труднее - мне нравится моя привычка, - почти со злобой в голосе ответил я. Обычно я не пререкался с начальством, но это указание меня немного выводило из себя.
- Так! Между прочим, вы не рядовой сотрудник, а один из наших лучших менеджеров, можно сказать - лицо компании, - он мне улыбнулся, - И имейте в виду, что это сейчас основная политика нашего государства в области здравоохранения, да и вообще… И, в сложившейся ситуации, я хочу, чтобы наша компания выглядела в глазах проверяющих инстанций наилучшим образом, вы меня поняли?
Он глянул на меня поверх своих очков-половинок. Его лысина лукаво блеснула в лучах уходящего солнца.
- Хорошо, я вас понял, - я потупился, мне всегда было неудобно спорить.
- Ну вот и отличненько!
Я вышел из кабинета, поборов желание хлопнуть дверью.
Не попрощавшись ни с кем из коллег, я, прошествовав мимо письменных столов, схватил с общей вешалки куртку и пулей вылетел на лестницу.
Потом - 7 этажей вниз, на лифте. И я на улице. Гудели угодившие в пробку машины, куда-то спешили пешеходы, город жил привычной жизнью, все было привычным, а мне сегодня предстояло избавиться от своей самой любимой привычки.
И, наверное, самой вредной.
Я извлек из кармана заветную пачку. Щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. Задумался. Если так подумать, то у меня появилось два пути, либо бросить привычку, либо работу. Другого пути нет. Начальник мне долго раздумывать не даст. Он у нас человек жесткий, хоть это по нему и не скажешь.
От его слов я расстроился так. Что даже вкус табака не ощущался. Что-то серое, невнятное, но все равно волнение понемногу уходило, и с каждый затяжкой становилось легче.
Бросить. Ладно, посмотрим, все-таки я очень любил свою работу…
Поворачивая ключ в замке, я уже зажмурился , зная, что меня дома ожидает встреча со своим холостятским жилищем, со всей той беспорядочностью, недомытой посудой и прочим. Больше всего на свете мне не хотелось сейчас думать обо всем этом. Мне хотелось думать о чем-то другом. Вместо беспорядка на пороге меня поджидала Маша. Худенькая, очень симпатичная большеглазая Машенька, которая навела в моем логове какое-то подобие порядка. В эту секунду я ее полюбил как никого другого.
Наши с ней отношения можно было с натугой назвать официальными. С очень большой натугой. Маша была замужем, но чаще бывала у меня, когда она ссорилась со своим супругом. А бывало это часто. Тогда в моем доме царил настоящий праздник - все блистало первозданной чистотой, на столе ароматно расположилась на тарелках еда. В сексе она себя никак не ограничивала и ее семейное положение ее никак со мной не сдерживало. Все это позволяло мне считать, что у нас с ней есть какие-то взаимоотношения. Но обычно через недельку-другую она снова возвращалась к мужу ив моей жизни снова наступала пустота и серость. И именно это обстоятельство мне не давало повода думать, что эти отношения претендуют на какую-то серьезность и, тем более, официальность.
Если она у меня, значит в моей жизни снова наступила белая полоса. Дай Бог, больше, чем на несколько дней, но… Сегодня с Машей что-то было не так. Улыбка какая-то печальная, ее губки то и дело собираются что-то сообщить, но не решаются.
- Машенька, что-то случилось? - сказал я, после того как она клюнула меня в щеку и позвала за собой на кухню. Почему в щеку? Странно.
- Что-то произошло, Маш?
Она покачала головой в ответ. Я молча поглотил бифштекс и жареную картошку. Сегодня все было как всегда вкусно, но чего-то не хватало.
- Прости, я недосолила.
- Маша, что у тебя случилось? Ты какая-то не такая…
- Да нет, ничего, - потупила взгляд, - как у тебя на работе?
Челюсти пережевывали кусочек мяса.
- Ничего, - я задумался, - ничего хорошего , честно говоря… спасибо, солнышко, очень вкусно, - я отложил вилку в сторону, - достал сигареты, закурил, - Михаил Федорович мне сегодня сказал, чтобы я завязывал со своей вредной привычкой, говорит, мол, все бросили и ты бросай…
Маша посмотрела мне в глаза.
- И правильно! Я тебе давно говорила - бросай, здоровье свое не бережешь. Я вот этой фигней не занимаюсь! И отлично себя чувствую!
Выдохнув сизый табачный дым, я посмотрел на нее. Да легко ей в свои двадцать и не начинать нкогда, а как мне? Мне почти сорок лет, я привык уже как-то, тяжело бросить-то. Ее чистые детские невинные глаза, незамутненные переживаниями и проблемами, но даже в них закрался какой-то неприятный отблеск чего-то приближающегося и неприятного…
Я схватил ее хрупкие плечи. Она вздрогнула.
- Что случилось, Маш, ну скажи, я же вижу, что что-то произошло! Ну не молчи - ответь мне!
Ее глаза, в них проступили слезы.
- Я… я уезжаю, Вовенька, завтра уезжаю с Сашей… Он сказал, что улетает во Францию и…. что я должна выбрать, кто мне ближе, что он уезжает завтра и либо он берет меня с собой, либо… - слеза скользнула по ее щеке, она смахнула ее тыльной стороной ладони. - либо… либо, мы никогда с ним больше не увидимся... когда он это так сказал….я по… поняла, что што… люблю его…
У меня внутри все сжалось. Похоже, что вместо белой полосы началась черная, причем черная до синевы.
- Ты простишь меня? Вовенька! Ты очень-очень хороший…. Честно, но я не могу без Саши… Он мой муж и…
Внутри рос какой-то неприятный ком, склизкий и влажный. Он подступал к горлу, к кадыку… Я чувствовал себя тряпкой. Значит она так решила со мной попрощаться, сегодняшним ужином и уборкой квартиры. Хотелось двух вещей оттолкнуть ее, послать за пределы своего мозга, ну, в крайнем случае - квартиры. А еще хотелось прижать ее к себе и никуда, никому…
Судьба распорядилась странно.
Она попросила , чтобы я постелил ей отдельно, на диване и она пошла спать, потому, что завтра ей рано надо уехать к Саше.
А я остался сидеть на кухне. Рука полезла в пачку. Чирк! Кухня снова наполнилась клубящимся дымом. Бросить! Хрен вам! Не брошу! Я сидел, курил, курил, курил, курил, курил и думал.
Проснулся я от шума телевизора. Видимо ночью я как-то добрался до постели и заснул. Я открыл глаза. По телевизору шла какая-то дурацкая реклама сотовой связи. «Разговаривай с друзьями и не думай ни о чем!» вещал ящик на всю квартиру. Судя по всему, заснул я поздно… И в голове прорезались воспоминания, от которых стало не по себе, видимо, Маша уехала. Я поднялся с кровати, наступив босыми ногами на холодный пол, я вышел в коридор. Так и есть. Маши дома уже не было. Наскоро перекусив остатками вчерашнего ужина, я вышел из дома и, сев в машину, отправился к врачу, к которому меня четко так послал.
Сколько рекламы на улицах Москвы… эх, Минздрав предупреждает.
Я включил радио. На моей любимой волне шла какая-то передача:
«Здравствуйте, сегодня у нас в гостях известный предприниматель Александр Миноев, ярый борец с вредными привычками наших сограждан, приветствую вас, Александр…»
Я переключил волну. Миноев. Урод. Муж Маши. Хотя, если честно признаться, он мне ничего не сделал. Как он давал интервью, если он должен улетать во Францию. Или это запись? На следующей радиостанции крутили попсу.
Я выключил радио
Моя очередь была только через два часа. Я приехал раньше,, чем надо, как сказали мне в приемной клиники. Я хлопнул дверью машины, Закурил, мой дым заполнил собой небо, мои мысли.
Я задремал в кожаном кресле в коридоре перед дверью кабинета, которое, словно было создано для того, чтобы спина клиента активно потела.
Снился мне какой-то бред. Что-то про курящего в своем кабинете Михаила Федоровича, который кричал на меня, что я опозорил всю компании., я сжался в комок , а мой начальник все прибавлял в росте, заполняя собой помещение. Я мычал, умоляя - не надо! Потом в кабинет забежали Маша с Сашей. Миноев. Маша мне подмигнула и они принялись целоваться, раздевая друг друга, собираясь совокупляться прямо на рабочем столе… моем рабочем столе. Михаила Федоровича уже не было. Миноев повернулся ко мне и крикнул «брось!», Маша ему вторила. В студии… В студии?? В студию вошла ведущая:
«Здравствуйте, сегодня у нас в гостях известный предприниматель Александр Миноев, который сейчас летит во Францию вместе с Машей…»
Я глянул в окно и понял что это иллюминатор самолета. Там проносились облака. Я сидел в кресле. На стекле было нацарапано - «проснитесь, ваша очередь, молодой человек». Я открыл глаза. Я все так же сидел в кожаном кресле. Подошла моя очередь. Я встал и вошел в кабинет.
- Давно это у вас, батенька? - с порога обратился ко мне лысоватый врач, не поднимая на меня взгляда, Он чем-то напоминал изрядно похудевшую версию Михаила Федоровича.
- Э…. хм… вы о чем? - не понял .
- Ну, эта ваша вредная привычка, молодой человек…
- А… - я ударил себя по лбу, - так. Стало быть с детства, лет с двенадцати…
- У-у-у, батенька! Тяжелый случай, надо от этого избавляться всеми силами…значит, вы заядлый…
- Что?
- Стаж говорю у вас очень большой, тут пропаганда и здравый рассудок не помогут, вам сейчас сколько полных лет? - безымянный врач поднялся, подошел ко мне вплотную и вцепился в меня взглядом своих серых немигающих глаз. У меня аж холодок по спине пробежал.
- НУ?
- Тт.. тридцать семь, а что?
Взгляд этого жреца здравоохранения в белом халате стал мягче. И к голосу опять вернулись его полустертые нотки:
- Батенька, плохо, здесь поможет только медикаментозное лечение. Очень дорогие препараты, но не бойтесь - одна таблетка и вы в строю нормальных, здоровых людей.
- И сколько это будет стоить? - в голове пронеслись мысли о долгах за квартиру, в связи с кредитом на машину, который я взял 4 месяца назад, а тут еще дорогие медикаменты.
- Не волнуйтесь, батенька, за вас все оплатило ваше начальство, сказали на хорошее дело не жалко выделить средств, - он замолчал, в поисках нужного бланка. Неужели мое начальство не поскупилось на мое лечение? - выделить деньги из вашей зарплаты…
Вот так. Забавно. Ну что ж поделать , наша компания никогда не отличалась мягкостью подходов… Но, какое они имели право? Я этого так просто не оставлю….. Они лишили меня части зарплаты на месяц вперед.
- Вот, - врач извлек из ящика стола квадратную картонную коробочку. В таких обычно есть только одна пилюля.
- И сколько же она стоит?
- Да не думайте вы об этом! За вас уже начальство все подумало и, - он вознес палец вверх, - подумало правильно! Сколько это стоит - не суть важно, я думаю, что сумма для вас не такая и большая, да, даже, если большая…. Вы только представьте, что буквально через несколько минут после того, как вы ее примете вы снова будете абсолютно здоровым! Избавитесь от этой заразы!
- Да-да, конечно, это здорово, а могу я ее принять не сейчас, а потом, взять эту пилюлю с собой. Подумать обо всем этом…. Я просто понимаете как привык и…
-Да-да, конечно понимаю, - врач улыбнулся, - мне тоже было тяжело - я сам месяц назад принял и ничего - чувствую себя отлично!
- Спасибо, до свидания! - я взял коробочку и сунул в карман, - всего хорошего!
Дом был пуст и холоден. Здесь не хотелось быть одному. Но приходилось.
Маша меня бросила. Как бы мне не хотелось думать об этом, но это так. Как бы мне хотелось забыть или не воспринимать это близко к себе, вот как прям Михаил Федорович - он, вообще, по-моему, ни о чем не думает. И ему хорошо, один я здесь гнию.
Я сидел за столом, над столом была лампа, которая своим неровным белым светом создавала ощущение полной безнадежности. Словно маленькое око маленького, но злого божества, что пристально смотрело внутрь меня.
По телевизору показывали какую-то, честно говоря, фигню. Причем по всем тридцати каналам. Как такое может быть? А вот, знаете ли, может. Еще как. Я не находил себе места. Перед глазами на столе лежа заветная пачка. И вторая коробочка рядом, абсолютно противоположного цвета. Я взял сигарету и закурил, открыл упаковку с лекарством. В нутрии оказалась, как я и предполагал одна красная пилюля. Почему-то мне очень развеселило, что она именно красная, сразу пустились ассоциации к древнему творению Вачовских. Символично. Табачный дым клубился, медленно обволакивая лампу. Что я потеряю? Да я все потеряю, я все потерял, что мне нужно? Я не знаю зачем я вообще в свое время затеял этот роман с Машей! Она сама пришла в мою жизнь и сама ушла, она никогда не была моей. Больно. А теперь какому-то толстому начальнику захотелось отобрать у меня последнее, что мне дорого. Мою дурацкую привычку, которая кому-то не нравится, но она мне помогает… почему?! Несправедливо. Я уничтожал сигарету за сигаретой. Ответ нужно дать завтра утром. Михаилу Федоровичу. Телевизор я выключил из сети.
Я не знал, что делать. Либо я лишусь своей работы.
Напротив моего окна висел большой рекламный щит.
«Общайся с друзьями и не думай ни о чем». И когда успели повесить?
Я затянулся еще раз. У меня было ощущение, что телевизор вот-вот врубиться сам, невзирая на законы физики и опять польет на меня поток дури.
Ответ должен был быть завтра. Утром. Я не знал, что делать.
- Не думай ни о чем, - повторил я. - общайся с друзьями…
Я посмотрел на часы. Полвторого. Что ж, этой ночью я все равно не усну.
Я достал мобильный и набрал номер Вити.
Надеюсь, что не слишком поздно, и он еще не спит.
Бар был небольшой, но довольно шумный, потому мы забрались во второй зал для курящих и заказали по пиву. Витя был другом моего детства, мы можно сказать выросли вместе, хотя он был старше меня на два года. Его мнение всегда было для меня авторитетом.
- Давай будем рассуждать логически, - он хлебнул пива и распаковал пачку, - если ты не бросишь, то тебя выгонят с работы, потому, что это не нравится твоему начальству.
Полиэтилен пачки лег в пепельницу, туда же угодила фольга. Витя вытащил сигарету зубами и протянул пачку мне. Я покрутил ее в пальцах и тоже взял одну.
Мы закурили.
- Тут у тебя идет вопрос принципа. Я вот ни за что бы не бросил, но у тебя… у тебя ситуация сложная, куда ты тогда подашься? Если тебя уволят, Вов? А?
Я молчал.
- Правильно! Плюс тебя могут лишить кредита, узнав что тебя уволили… А значит отобрать собственность, то есть машину, которой ты так дорожишь. Ты же залез в долги - как ты их будешь отдавать? И все равно тебе это не поможет вернуть Машку…
Все правильно, Витя был как всегда прав, но во мне проснулось сегодня что-то максималистичное. Вроде правильно. Вредно. И я даже в чем-то понимаю, но все равно хотелось, чуть ли не с кулаками защищать то, к чему я так привык.
- Ну, даже предположим, ты найдешь другую работу по своей специальности, но где гарантия, что там не будет того же самого? А? Ты же сам говорил про проверяющие инстанции и так далее…
Все. Я наделся, что он даст мне такой совет, до которого я не смогу додуматься сам, а в результате он излагает то, что я и так понимаю. Понимаю, но не хочу принять. На что я рассчитывал?
- А знаешь что, Вова? - он заговорчески наклонился ко мне и почти шепотом произнес, я все-таки бы рискнул и проявил бы характер. Ведь ты мужик, а не тряпка, а то судя по тому, как ты живешь последние два года и твоей личной жизни, уж извини, но о тебя все вытирают ноги,, а ты миришься со всем этим. А если ты докажешь себе, что ты готов действовать самостоятельно, то ты всего добьешься, опереди их и уволься сам, а когда ты сможешь поступить жестко, то ты и Машу сможешь вернуть, а то и найти кого получше, уж извини…
Он замолчал. Неожиданно, мда. Я смотрел в его глаза. В них горел тот задорный огонек, что раньше меня согревал и заряжал энергией на некоторое вернулся прежний Витя, который хотел в детстве уйти из дома и в одиночку добраться до Франции и даже агитировал мня пойти с ним, помогать мушкетерам… Я засмеялся. Спасибо, Вить, ты даже не представляешь, как ты мне помог!
- Знаешь, Вить, я теперь понял, как поступить.
Ночь я не спал, а потому явился в наш головной офис на Новом Арбате даже раньше положенного. Как ни парадоксально, но Михаил Федорович уже был на месте.
Постояв у дверей его кабинета, я поборолся с желанием выбросить лекарство прямо перед входом в кабинет, но я набрался мужества и зашел внутрь. Я не знал, что я скажу, я знал только одно - я не могу. Не могу бросить думать...
Санкт-Петербург, август 2008