ГЕРОЙ СОВЕЦКОГО ЗЛОГО ЭПОСА
поднявший гулутьбу против Святой Руси
ИСТОЧНИК: Историк Сергей Михайлович Соловьев
Ново пришлых на Дон людей обратно не высылали, и число беглых увеличивалось с каждым днем. В каких размерах происходило в описываемое время бегство крестьян, можно судить из следующих донесений: «В нынешнем 1706 г., в Шуйском уезде, в вотчине Покровского женского мон-ря с. Ярлыкова, в разных числах в ночах крестьяне с женами и детьми, 26 семей, со всеми своими животы бежали незнамо куды».
Так было в Северных областях, откуда нелегко было пробраться на какую-нибудь украйну: что же говорить о местах, близких к Дону?
Но на великую реку бежали не одни крестьяне; мы видели, что туда бежали и работники с публичных работ, забравши деньги вперед; туда в последнее время прибежало даже немало солдат и драгунов из армии фельдмар. Шереметева, когда он шел из Астрахани в Киев.
Царь не хотел терпеть более дезертирства, особенно когда нужда в служилых и платящих людях увеличивалась все более и более, и в 1707 г. отправил на Дон полк. князя Юрия Вл. Долгорукова с отрядом войска для отыскания всех беглецов и высылки их на прежние места жительства.
Есть известие, что и сами старшины, и атаман с товарищами, сильно оскорбились этим окончательным уничтожением исконного козацкого вольного права и решились помешать Долгорукому. На Дону было немало людей считавших, что надобно было стать за собственную волю; людей, которые должны были отчаянно ратовать против исполнения Царского Указа; нашелся и предводитель.
В Черкаске казачьи старшины приняли Долгорукого честно и дали ему 5 человек из своей среды для провожания и помощи в отыскивании беглых. Но в то же время начала ходить между козаками грамота от имени старшины с увещанием не допускать Долгорукого до исполнения Царского Указа и бить сыщиков.
Бахмутский атаман из трехизбенских козаков, Кондратий Булавин, объявил, что надобно исполнить по грамоте. Разумеется, охотников помочь ему в этом нашлось много: на реке Айдаре ночью на 9 окт. напал Булавин на Долгорукого и истребил весь правительственный отряд вместе с предводителем.
Совершивши этот подвиг, Булавин пошел по донецким городкам, рассылая призывные грамоты. По этим грамотам атаман Закотенской станицы Матвей М. собрал шайку человек в 500 и хотел было идти к Булавину, да остановился, потому что многие козаки одумались и начали от него отставать, но товарищи Булавина не одумывались, им нужно было идти в украйные города для коней и для добычи, потому что это были бурлаки безконные, безоружные и безодежные.
Воровской Казак и русский Изменник
Около Булавина со временем образовалась уже старшина: один назывался полковником, прозвище ему было Лоскут, пришлец с Валуйки, про него говорили, что был при Стеньке Разине лет 7; другой назывался полковником же, сын староайдарского атамана; третий - коротояцкий подьячий.
Боровский атаман говорил Булавину: «Заколыхали вы всем государством: что вам делать, если придут войска из Руси, тогда и сами пропадете, и нам пропасть будет».
- «Не бойтесь, - отвечал Булавин, - начал я это дело делать не просто; был я в Астрахани (бунтовал), и в Запорожье, и на Терках; астраханцы, и запорожцы, и терчане все мне присягу дали, что им быть ко мне на вспоможенье в товарищи, и скоро они к нам будут. А теперь пойдем мы по козачьим городкам и будем Козаков к себе приворачивать, а которые с нами не пойдут, таких мы, назад вернувшись, будем жечь, а животы грабить и, как городки свои к себе склоним, пойдем Изюмским полком по городам до Рыбного, конями, ружьем и платьем наполнимся, а потом пойдем в Азов и Таганрог, освободим ссылочных и каторжных, которые нам будут верные товарищи, и на весну, собравшись, пойдем на Воронеж и до Москвы».
- Тут Лоскут сказал Булавину: «Не бойся, я прямой Стенька, не как тот Стенька без ума своего голову потерял, и я вож вам буду».
Боровский атаман со всею станицею передался Булавину, но не все и донецкие городки сдавались, а из донских городков при нем не было ни одного человека.
Атаман Лукьян Максимов с товарищами, узнав, что Булавин убил Долгорукого и поднимает бунт, пошли против него и разгромили у речки Айдары, после чего послали Царю Петру описание всего происшествия.
- «Мы, выбрав от себя из войска знатных старшин, Обросима Савельева, Ефрема Петрова, Никиту Алексеева, Ивана Иванова, Григорья Матвеева, придали князю Юрью Владимировичу. И наши старшины по козачьим городкам розыск чинили.
И как приехали на речку Айдару в Шульгинский городок и в том городке заночевали, и к той ночи Трехизбенского городка Кондрашка Булавин, прибрав к себе Ивашку Лоскута, Филатку Никифорова, Гришку Банникова и иных гулящих людей, человек с 200, князя, офицеров и солдат побили и наших старшин также хотели побить и не застали, потому что, в одних рубашках выскоча, едва ушли, и они, воры, за ними гоняли и за темнотою ночи не нашли ... И мы, атаман Лукьян Максимов с войском, осадили Булавина у речки Айдары, бой учинили ...
И караулы в удобных местах поставили. И они, видя над собою нужную осаду, вначале Булавин тайно от них в лес ушел, также и иные советники в лес разбежались, и между всеми ими мятеж учинился, и разбежались. И мы, не дожидаясь света, на них били и, переимав многих рядовых, наказание чинили, носы резали больше ста человекам, а иных плетьми били и в русские городы высылали, а пущих заводчиков, 10 человек, повесили по деревьям за ноги, а иных перестреляли в смерть, а 12 человек послали к тебе, великому государю».
Но дело не окончилось. Булавин ушел в Запорожье и поселился в городе Кодаке. Чрез несколько времени приехали туда к нему с Дону с известием, что можно снова начинать дело. Булавин отправился с ними в Сечь и начал просить запорожцев, чтоб «поступили с ним к бунту».
Кошевой не хотел на это согласиться, был скинут с атаманства и на его место выбран Костя Гордеенко, «древний вор и бунтовщик». Но и новый атаман не был за явный бунт против Москвы.
Решили: позволить Булавину прибирать вольницу, а пойти с ним явно на Великороссийские города только тогда, когда он призовет к себе Белгородскую и Ногайскую Орды, горских черкес и калмыков (хорош "верный Богу" правосл. старообрядец - прим.). Около Булавина собралось тотчас несколько сот гультяев; он переправился чрез Днепр, стал на речке Вороновке и разослал призывные грамоты: «Атаманы молодцы, дорожные охотники, вольные всяких чинов люди, воры и разбойники! Кто похочет с военным походным атаманом Кондратьем Булавиным, кто похочет с ним погулять, по чисту полю красно походить, сладко попить да поесть, на добрых конех поездить, то приезжайте в черны вершины самарские!»
Охотники до гулянья собрались, но гораздо больше дожидалось их на востоке, в верхних донских козачьих городках, и туда перебрался Булавин в начале 1708 г, разослав новые грамоты по Украйне:
«От Кондратья Булавина и от всего съездного войска походного донского в русские города начальным добрым людям, посадским и торговым и всяким черным людям челобитье: ведомо им чинят, что они всем войском единодушно вкупе в том, что стоять им со всяким раденьем за Дом Пресв. Богородицы, и за истинную веру христианскую (это разбойники то? - прим.), и за свои души и головы, друг за друга и умирать заодно... (...), а по которым городам по тюрьмам есть заключенные люди, и тех заключенных из тюрьмы выпустите тотчас без задержания. Да еще им ведомо чинят, что с ними, козаками, запорожские козаки и Белгородская Орда, и иные многие Орды им, козакам, за душами руки задавали в том, что они ради с ними стать заедино ... (...)».
(Хотя казаки были весьма прохладны к вере в 1687 г, в Черкасске прошел Войсковой круг, на котором решили служить по старым книгам и не называть старообрядцев раскольниками - прим.).
В марте Булавин явился в городках по Хопру; тут пристали к нему человек с 500 Козаков; здесь в кругу Булавин, вынув саблю, говорил: «Если своего намерения не исполню, то этою саблею отсеките мне голову!»
По хоперским городкам Булавин разослал письма, чтоб никто земли не пахал и никуда не отлучался, все были бы в собрании и на службу готовы, а пришлых с Руси принимали безовзяточно. Рабочих, которые готовили на Хопре лес в отпуск к Азову, он велел взять к себе в полки неволею, а начальных государевых людей побить...
Азовский губернатор Иван А. Толстой выслал из Азова полковника Н. Васильева, который, соединясь с донским атаманом Лукьяном Максимовым, встретил Булавина 8 апр. выше Паншина, на речке Лисковатке, у Красной Дубровы.
У Максимова было 3000 козаков, у Булавина 5000.
Пока максимовцы совещались, чтоб объявить о своих переговорах с Булавиным, в это самое время Булавин нападает неожиданно на царское войско и разбивает. Васильев едва успел уйти в Азов, а Максимов в Черкаск.
Следствием победы при Лисковатке было то, что за Булавина поднялись три реки - Хопер, Бузулук и Медведица. Северский Донец также собрался за Булавина под начальством Семена Драного.
Здесь в 12 городках было 1680 Козаков; по Хопру в 26 городках 3670 ; по Бузулуку в 16 городках 1490 человек; по Медведице в 14 городках 1480 человек.
Тогда же их воровской отряд разорил деревни в Тамбовском уезде; воры грозились идти в Тамбов и Тулу ...
В одном Тамбовском же уезде жители деревень Корочина и Грибановки склонились к воровству, выбрали между собою атаманов и есаулов - чинить расправу по козацкому обычаю. Воры разорили новонаселенные деревни в Тамбовском уезде по реке Вороне, людей, которые противились им, побили, другие к ним склонились, брали многих и поневоле.
30 марта пришли воры на Битюг, человек с 200, засели острог, воеводу, попа, подьячих и многих других битюцких жителей пограбили, воеводу сковали и намеревались повесить. И в Козловском уезде воры многих в свое согласие склонили, привели к присяге, выбрали атамана и есаулов.
Царь Петр счел за нужное отправить из западной Армии на Дон майора гвардии кн. Василия Вл. Долгорукого, брата князя Юрия, убитого Булавиным. Царь писал Долгорукому, находившемуся в Невле: «Min Herс! Понеже нужда есть ныне на Украйне доброму командиру быть, и того ради приказываем вам оное; для чего, по получении сего письма, тотчас поезжай к Москве и оттоль на Украйну, где обретается Бахметев; а кому с тобою быть, и тому посылаю роспись.
Также писал я, чтоб посланы были во все украинские городы грамоты, чтобы были вам послушны тамошние воеводы все, и но сему Указу изволь отправлять свое дело с помощию Божиею, не мешкав, чтоб сей огонь зараз утушить.
Роспись кому быть: С Воронежа 400 драгун. С Москвы полк драгунский фон Дельдена да пехотный новый. Шидловский со всею бригадою, также из Ахтырского и Сумского полков; к тому же дворянам и царедворцам всем и прочим ...».
(А кроме того Царь отдал и многие другие распоряжения по этому делу).
Всего больше заботясь об Азове, Петр писал Долгорукому: «Смотри неусыпно, чтоб над Азовом и Таганрогом оной вор чего не учинил прежде вашего приходу: того для заранее дай знать в Азов к г. Толстому и тамошнему народу, что ты идешь туды с немалыми людьми.
Еще вам зело надлежит в осмотрении иметь и с теми, которые к воровству Булавина не пристали или хотя и пристали, да повинную принесли, чтоб с оными зело ласково поступать, дабы, как есть простой народ, они того не поняли, что ты станешь мстить смерть брата своего ... Також надлежит пред приходом вашим к ним увещательные письма послать, и которые послушают, такоже ласково с оными поступать ...».
Петр действительно сам думал ехать на Дон, что видно из письма его Меншикову от 27 мая: «Понеже воровство Булавина отчасу множится, и ежели Черкаской не удержится, то оные воры пойдут к Азову и Таганрогу (которые места да спасет Господь Бог слез ради бедных христиан!), и хотя Бог соблюдет их от внутреннего замешания, однако ж воры все дороги займут и водяной ход, тогда зело будут трудны и отчаянны оные места ... ».
Долгорукий не успел доехать и до Воронежа, как уже опасения Петра сбылись: Булавин овладел Черкаском.
После сражения при Лисковатке воры казацкие разделили взятую казну.
В апреле Булавин с 15 000 войска осадил Черкаск: город продержался не более двух суток; 1 мая козаки выдали Булавину атамана Лукьяна Максимова и его старшин: их отвели в Рыковскую станицу и рассадили по избам за крепкими караулами; с полсотни других черкаских козаков, не желая подчиниться Булавину, ушли в Азов к Толстому.
В одной из захваченных станиц приговорили атам. Лукьяна Максимова и старшину побить, привели их в круг, и Булавин бил их плетьми, допытываясь денег и пожитков.
6 мая атаману и старшинам отсекли головы.
Перед плахою старшина царский Ефрем Петров говорил воровским старшинам: «Хотя я от вас и умру, но слово мое не умрет, вы этот остров такому вору отдали, а великому Государю тот остров знатен, и реку великий Государь всю очистит и вас, воров, выведет».
На место Максимова атаманом был провозглашен Булавин, который разослал отписки в ближайшие города к Царским начальным людям, давая всему своему делу ВИД ЗАКОННОСТИ.
В этих отписках говорилось, что козаки, собравшись с Дона, Донца, Хопра, Бузулука и Медведицы для перемены старых и выбора новых старшин, пришли в Черкаск и побили до смерти атамана Лукьяна Максимова, Ефрема Петрова с товарищи за их неправды, что они все разворовали, и за иные многие обиды и налоги.
Петр был очень встревожен, получивши известие о взятии Черкаска Булавиным; это видно из письма его в Армию к Меншикову, фельдмаршалу Шереметеву и министрам: «Вор Булавин Черкаской взял и старшин пяти человек побил до смерти и писал в Азов войсковую отписку, что они ничего противного чинить не будут; однако ж чаю сие оной дьявол чинит, дабы оплошить в Азове и тайно возмутить народ ...».
Любил подгулять казачина. Не брезговал ничем
Взятие Черкаска было последним торжеством Булавина. В тот самый день, когда Булавин подступил под Черкаск, товарищ его Лукьян Михайлов Хохлач с отрядом, состоящим из 1500 человек хоперских, медведицких и бузулуцких Козаков, встретился с Бахметевым и Рихманом на речке Курлаке за Битюгом.
У Бахметева было только 600 человек.
Воры говорили: «Если побьем Царские полки, пойдем на Воронеж, тюремных сидельцев распустим, судей, дьяков, подьячих и иноземцев побьем».
Однако воры просчитались, были сами побиты наголову, пленных у них взято 143 человека. Не помогли им не хитрости, ни ложь, к которой они прибегли.
Курлацкие пленные были препровождены в Воронеж к Долгорукому, который 15 мая написал Царю о своих распоряжениях относительно их: «Которые воры взяты на бою 143 человека: и я, Государь, по дороге к Пристанскому велел поставить 20 виселиц и буду их вешать 17 числа и несколько четвертовать и по кольям растыкать».
17 мая было назначено днем страшных казней, а 16 Долгорукий получил из Черкаска от всего войска Донского отписку с ПОКОРЕНИЕМ.
Казни были отложены, а тут еще письмо от Петра 1 с внушением поступать милостиво, жестокостями не усиливать слухов о мести за брата.
Долгорукий отвечал 25 мая: «143 человека козаков хотел я вершить и мая 16 числа получил от всего войска донского отписку с покорением вин их и тем винным козакам смертной казни не учинил для такого случая до вашего Государева Указа. И мне, государь, какая польза, что смерть брата своего мстить? Я желаю того: дай Бог, чтоб они тебе вину свою принесли без великих кровей».
- Долгорукий доносил: «Зело козаки в страх пришли и в размышление и опасаются приходу твоих государевых ратных людей».
Действительно, в Черкаске козаки были в страхе и размышлении. Долгорукий писал впоследствии, что Булавин был человек глупый. Действительно, поход Булавина на Дон после битвы при Лисковатке, желание овладеть Черкаском было делом для него гибельным: он разделил свои силы, а сам зашел в Черкаск и тратил время в бездействии. Если бы, наоборот, Булавин, бросился со всеми силами своей голутьбы на Волгу и пошел вверх этою рекою, то его движение при вступлении воинственного Карла XII в русские пределы могли бы дать большие проблемы Правительству.
Уже в первых числах мая, тотчас по взятии Черкаска и казни старшин, козаки начали советоваться, как бы схватить Булавина и передать в Азов.
На Дону бунт прекратился смертию Булавина, но в верховых городках он прекратиться не мог, потому что там было много людей, боровшихся против государства по инстинкту самосохранения.
#РусскийБунт#ВосстанияКазаков#Малороссия#АнтицарскиеВыступления#Государство#Козаки