(no subject)
И все еще удивляешься и веришь.
Ты здесь и сейчас.
- Прости, что все вышло не совсем так.
В этой точке мы соприкасаемся.
Вдруг догадываюсь: - Я же был совсем маленький и мог достать только до подбородка.
Наверное, со стороны странно - немолодой человек в пиджаке нежно трогает памятник.
Ощупываю контуры каменных лиц, как слепой.
А теперь, конечно, золотой краской.
Потом ничем.
Кажется, тогда их натирали мелом.
Одно из первых воспоминаний: как я вожу рукой, с болтающейся на резинке варежкой, по этим ложбинкам, а в них мокрая корочка подтаявшего льда отламывается и падает, льдинка соскальзывает в рукав куртки по запястью и холодной каплей убегает внутрь и становится щекотно и смешно.
Здесь спрятан памятник во дворах - гранитная плита, а на ней широкой линией вырезаны два силуэта циклопических голов красноармейцев, один в каске, второй в буденовке.
Здесь, обхватив руками железные прутья, ты смотришь на мяч, убежавший за ограду церкви, где тебя сейчас крестят.
Здесь, по берегу пруда, тебя тянут за руку в детский сад, а ты плачешь, потому что в глазу что-то очень больно колется и царапает, но все говорят, что там ничего нет.
Здесь ты уходишь на Северный полюс с другом и двумя треугольничками с джемом.
Все здесь и сейчас и сразу.
Нет ничего прошедшего.
Еще бы справа налево, но не иврит.