Почему родители не увозят детей из зоны войны?
Оригинал взят у etoonda в Почему родители не увозят детей из зоны войны?
Интервью с жительницей Красногоровки.
"Жители Красногоровки сидят в подвалах без воды, тепла и света, под обстрелами с двух сторон. Глядя на то, что произошло с Ваней Вороновым, многие из нас со стоном душевным думают: ну почему же родители не увозят детей из зоны войны? За что они там держатся - за дома, квартиры, нажитое добро? Вот и я не просто думала об этом, а обсуждала это в интернете с теми, у кого родственники в Донецке и окрестностях, просила чтобы они уговорили находящихся в зоне войны уехать - хоть куда, чтобы спасти детей.
“Они не хотят, я уже уговаривала”, - ответила мне одна женщина, родом из Красногоровки - райцентра, который сейчас является буферной зоной, то есть территорией, на которой идет война. Точнее, Красногоровка не является мишенью, но с двух сторон стреляют, и все, что не долетает до противника, падает на этот городок в пяти километрах от Донецка.
“А вы им скажите...”, - говорю я, и привожу слова Лаврова, о том, что “Киев готовит катастрофу”, привожу в пример бедного Ванечку. “Вот сами и скажите”, - ответили мне и дали телефон Насти и Александра Богач, которые живут в Красногоровке в подвале с 4-месячным ребенком.
- Настя, уезжайте, у вас же ребенок! - взмолилась я, как только женщина подняла трубку и я представилась.
- Куда? - спросила она очень усталым голосом. (Была ночь, но мне сказали, что у них не спят, так как только что был обстрел).
- В Россию. На автобусах, не знаю... На чем там народ в Россию вывозят? Гуманитарные конвои же как-то ездят...
- Они не к нам ездят. До нас не доходят российские гуманитарные конвои... Нам никто ничего не предлагает. Нет никаких автобусов, никого не вывозят. Со стороны ДНР стоят погранвойска Украины, все дороги перекрыты. Больницы ДНР даже не принимают наших беременных. Мы теперь под юрисдикцией Украины.
- А на Украину можете, в мирные города?
- Можем. Но там нам тоже никто ничего не предлагает. Где мы будем жить? У нас в городе остались старики, инвалиды, семьи с детьми самые бедные, у которых не на что выезжать. Нет денег, куда мы поедем? Из Киева приезжали, взяли наших детей, свозили в театр, накормили пирожками, наснимали для телевидения, привезли обратно и уехали...
- Ну, может быть у вас какие-то родственники живут в украинских городах? Люди же они, приютят может быть... Ребенка вашего жалко, что подвергается опасности.
(Я рассказываю про Ваню Воронова. Моя собеседница о нем не слышала, телевидения-то нет...).
- Родственников у нас нет, у кого они были, те давно уехали. Мы уже вчера думали чтобы куда-то хоть ребенка с мамой отправить, плакали.
- Как вы живете? Мне сказали, в подвале...
- Да, уже несколько месяцев. Квартиры у многих разбомбили, да и в целых опасно оставаться. У нас тут в подвалах нет отопления, нет воды, ее со стороны ДНР еще в июле перекрыли... Нет света после обстрелов. Потом восстанавливаем, и он снова пропадает. С фонариками сидим. Телефонная связь вот только осталась...
- А как обогреваетесь?
- Буржуйки, печки, костры...
- Много вас?
- Город почти весь разъехался, из 18 000 осталось около восьми тысяч человек, мы сбились вместе в один район и помогаем друг другу. Вот уже неделю “Град” бьет... У нас тут 500 детей... Еда плохая, потому у некоторых рахит уже...
- Настя, а почему вы не уехали в Россию летом, когда вывозили всех?
Тут я услышала очень много причин, разных, от серьезных до, как мне показалось, не очень. Например, Настя сказала, что до войны они с мужем были владельцами конной школы, и не могли эвакуироваться, потому, что пришлось бы броситьна погибель коней. “Ребенок дороже!” - воскликнула я, а Настя продолжала: “Были наши, которые уехали в Россию, а потом вернулись. Говорят, жили в холодных общежитиях, работу не нашли, а тут хоть есть свои заготовки на зиму, перетерпим дома, говорят”.
- Но в холодном общежитии без обстрела лучше, чем в холодном подвале под обстрелом!
- Люди уже привыкли в подвалах, консервы у них...
Я еще некоторое время выясняла, почему все-таки люди не уехали, и поняла, что просто, видимо, весной и в начале лета многие жители Красногоровки не верили, что их город станет территорией войны. Не выехали в Россию или на мирную территорию Украины те, кому особенно трудно далась бы адаптация: больные старики, парализованные, или семьи с детьми и какими-то своими, держащими их, причинами. Вот Настя с Сашей уехали бы, кони бы их погибли, а вдруг в Красногоровке и не было бы войны? Ведь в соседнем Курахово ее нет. В общем, никто не думал, что наступит такой ужас. А теперь оправдываются сами перед собой: “Да ладно, переживем, привыкли уже”. Так эмигранты всю жизнь роются в себе и ищут все новые и новые причины, оправдывающие отъезд. И находят. Это инстинкт самосохранения.
Но потом, в процессе превращения в буферную зону, у Насти с Александром появилась большая, настоящая и поистине героическая причина, по которой они не хотят уезжать. У них есть машина, и они могут выезжать в соседние украинские города. Получать там небольшие переводы-пожертвования, которые присылают бывшие одноклассники, друзья, знакомые и не знакомые люди, закупать на эти деньги памперсы, детское питание, лекарства, и потом все это раздавать нуждающимся. Настя и Саша стали ангелами-хранителями для многих мирных жителей, у которых нет машин, нет друзей с переводами денег.
- Как мы их бросим? - говорит Настя.-У них только на нас надежда. Ко мне семьи с детьми обращаются, беременные, пенсионеры. Мы не можем теперь уехать! Что они без нас будут делать?
Недавно из Канады присылали Богачам пожертвования от русских эмигрантов, собрала их через церковь их знакомая, уроженка Красногоровки, и супруги на все деньги закупили детские пюре, раздали малышам.
- Больше всего нам нужны: жаропонижающие, лекарства от кашля и насморка, витамины, особенно витамин D, - говорит Настя. - И теплые детские вещи. Пусть даже рваные, мы зашьем, только теплые!
У меня разрывается сердце, слушая ее, а она вдруг говорит:
- Я хочу чтобы все знали. Красногоровка стала городом-призраком. Но мы есть! Мы выживаем своими силами, надеясь только на себя. Я хочу, чтобы про нас знали! Мы надеемся на лучшее, но готовимся к худшему.
Я записала для читателей, куда посылать посылки и уже паковала свою. Я послала эту заметку в “КП” в воскресенье. Но буквально через несколько минут мне пришло известие, что Красногоровку начали усиленно бомбить, и на глазах у Насти одной женщине оторвало голову. Мать Насти и четырехмесячного ребенка засыпало, пришлось откапывать. К счастью, и ребенок, и бабушка живы. Настя и Саша сейчас хотят выехать, как и другие красногоровцы, но не уверены, что им дадут. По городу ходят страшные слухи, что президент Порошенко якобы объявил, что наступление продлится не меньше недели, без перерывов...
Никто не знает удастся ли тысячам жителей, и в их числе 500 детям, вырваться из этого ада?
Стаханов после обстрела.
Интервью с жительницей Красногоровки.
"Жители Красногоровки сидят в подвалах без воды, тепла и света, под обстрелами с двух сторон. Глядя на то, что произошло с Ваней Вороновым, многие из нас со стоном душевным думают: ну почему же родители не увозят детей из зоны войны? За что они там держатся - за дома, квартиры, нажитое добро? Вот и я не просто думала об этом, а обсуждала это в интернете с теми, у кого родственники в Донецке и окрестностях, просила чтобы они уговорили находящихся в зоне войны уехать - хоть куда, чтобы спасти детей.
“Они не хотят, я уже уговаривала”, - ответила мне одна женщина, родом из Красногоровки - райцентра, который сейчас является буферной зоной, то есть территорией, на которой идет война. Точнее, Красногоровка не является мишенью, но с двух сторон стреляют, и все, что не долетает до противника, падает на этот городок в пяти километрах от Донецка.
“А вы им скажите...”, - говорю я, и привожу слова Лаврова, о том, что “Киев готовит катастрофу”, привожу в пример бедного Ванечку. “Вот сами и скажите”, - ответили мне и дали телефон Насти и Александра Богач, которые живут в Красногоровке в подвале с 4-месячным ребенком.
- Настя, уезжайте, у вас же ребенок! - взмолилась я, как только женщина подняла трубку и я представилась.
- Куда? - спросила она очень усталым голосом. (Была ночь, но мне сказали, что у них не спят, так как только что был обстрел).
- В Россию. На автобусах, не знаю... На чем там народ в Россию вывозят? Гуманитарные конвои же как-то ездят...
- Они не к нам ездят. До нас не доходят российские гуманитарные конвои... Нам никто ничего не предлагает. Нет никаких автобусов, никого не вывозят. Со стороны ДНР стоят погранвойска Украины, все дороги перекрыты. Больницы ДНР даже не принимают наших беременных. Мы теперь под юрисдикцией Украины.
- А на Украину можете, в мирные города?
- Можем. Но там нам тоже никто ничего не предлагает. Где мы будем жить? У нас в городе остались старики, инвалиды, семьи с детьми самые бедные, у которых не на что выезжать. Нет денег, куда мы поедем? Из Киева приезжали, взяли наших детей, свозили в театр, накормили пирожками, наснимали для телевидения, привезли обратно и уехали...
- Ну, может быть у вас какие-то родственники живут в украинских городах? Люди же они, приютят может быть... Ребенка вашего жалко, что подвергается опасности.
(Я рассказываю про Ваню Воронова. Моя собеседница о нем не слышала, телевидения-то нет...).
- Родственников у нас нет, у кого они были, те давно уехали. Мы уже вчера думали чтобы куда-то хоть ребенка с мамой отправить, плакали.
- Как вы живете? Мне сказали, в подвале...
- Да, уже несколько месяцев. Квартиры у многих разбомбили, да и в целых опасно оставаться. У нас тут в подвалах нет отопления, нет воды, ее со стороны ДНР еще в июле перекрыли... Нет света после обстрелов. Потом восстанавливаем, и он снова пропадает. С фонариками сидим. Телефонная связь вот только осталась...
- А как обогреваетесь?
- Буржуйки, печки, костры...
- Много вас?
- Город почти весь разъехался, из 18 000 осталось около восьми тысяч человек, мы сбились вместе в один район и помогаем друг другу. Вот уже неделю “Град” бьет... У нас тут 500 детей... Еда плохая, потому у некоторых рахит уже...
- Настя, а почему вы не уехали в Россию летом, когда вывозили всех?
Тут я услышала очень много причин, разных, от серьезных до, как мне показалось, не очень. Например, Настя сказала, что до войны они с мужем были владельцами конной школы, и не могли эвакуироваться, потому, что пришлось бы броситьна погибель коней. “Ребенок дороже!” - воскликнула я, а Настя продолжала: “Были наши, которые уехали в Россию, а потом вернулись. Говорят, жили в холодных общежитиях, работу не нашли, а тут хоть есть свои заготовки на зиму, перетерпим дома, говорят”.
- Но в холодном общежитии без обстрела лучше, чем в холодном подвале под обстрелом!
- Люди уже привыкли в подвалах, консервы у них...
Я еще некоторое время выясняла, почему все-таки люди не уехали, и поняла, что просто, видимо, весной и в начале лета многие жители Красногоровки не верили, что их город станет территорией войны. Не выехали в Россию или на мирную территорию Украины те, кому особенно трудно далась бы адаптация: больные старики, парализованные, или семьи с детьми и какими-то своими, держащими их, причинами. Вот Настя с Сашей уехали бы, кони бы их погибли, а вдруг в Красногоровке и не было бы войны? Ведь в соседнем Курахово ее нет. В общем, никто не думал, что наступит такой ужас. А теперь оправдываются сами перед собой: “Да ладно, переживем, привыкли уже”. Так эмигранты всю жизнь роются в себе и ищут все новые и новые причины, оправдывающие отъезд. И находят. Это инстинкт самосохранения.
Но потом, в процессе превращения в буферную зону, у Насти с Александром появилась большая, настоящая и поистине героическая причина, по которой они не хотят уезжать. У них есть машина, и они могут выезжать в соседние украинские города. Получать там небольшие переводы-пожертвования, которые присылают бывшие одноклассники, друзья, знакомые и не знакомые люди, закупать на эти деньги памперсы, детское питание, лекарства, и потом все это раздавать нуждающимся. Настя и Саша стали ангелами-хранителями для многих мирных жителей, у которых нет машин, нет друзей с переводами денег.
- Как мы их бросим? - говорит Настя.-У них только на нас надежда. Ко мне семьи с детьми обращаются, беременные, пенсионеры. Мы не можем теперь уехать! Что они без нас будут делать?
Недавно из Канады присылали Богачам пожертвования от русских эмигрантов, собрала их через церковь их знакомая, уроженка Красногоровки, и супруги на все деньги закупили детские пюре, раздали малышам.
- Больше всего нам нужны: жаропонижающие, лекарства от кашля и насморка, витамины, особенно витамин D, - говорит Настя. - И теплые детские вещи. Пусть даже рваные, мы зашьем, только теплые!
У меня разрывается сердце, слушая ее, а она вдруг говорит:
- Я хочу чтобы все знали. Красногоровка стала городом-призраком. Но мы есть! Мы выживаем своими силами, надеясь только на себя. Я хочу, чтобы про нас знали! Мы надеемся на лучшее, но готовимся к худшему.
Я записала для читателей, куда посылать посылки и уже паковала свою. Я послала эту заметку в “КП” в воскресенье. Но буквально через несколько минут мне пришло известие, что Красногоровку начали усиленно бомбить, и на глазах у Насти одной женщине оторвало голову. Мать Насти и четырехмесячного ребенка засыпало, пришлось откапывать. К счастью, и ребенок, и бабушка живы. Настя и Саша сейчас хотят выехать, как и другие красногоровцы, но не уверены, что им дадут. По городу ходят страшные слухи, что президент Порошенко якобы объявил, что наступление продлится не меньше недели, без перерывов...
Никто не знает удастся ли тысячам жителей, и в их числе 500 детям, вырваться из этого ада?
Стаханов после обстрела.