Назад в будущее!
Антигносеологические раскрутки не того что есть (т.к. нет ничего), а того, что в головах (они же сортиры)
Аббас (Абу Мазен) предвидит необходимость возврата к положению, поэтапно, 1967, затем 1948, но, понятно, затем и 1918 гг.
И этот процесс не может быть остановлен.
Движение к истокам будет продолжено.
И ценности, служившие основанием развития мира, возвращаются и будут возвращены в полной мере.
Моральные и мировоззренческие устои, заключенные в мировых религиях, возвращаются в последние 60 лет все более ускоренными темпами.
От атеизма времен после 2-й Мировой (а ширился атеизм с конца 19 века, а начало его шествия - эпоха Возрождения, от расслоения католицизма, других религий, до отрицания бога, мировоззрений, не имеющих в себе бога, энциклопедистов, философов всех направлений, все менее имеющих в себе бога).
Но, начиная с середины прошлого века, с самой высокой точки атеизма, начинается спуск с этого пика, спуск с вершин атеизма как преддверие подъема на вершины религиозности.
Сейчас в мире нет ни одного сколько-нибудь легитимного, широко признаваемого, имеющего развитие и серьезную поддержку движения, отрицающего бога, высшую силу.
Что сие? Деградация или подъем человечества на новую высоту?
Высоты, до сих пор взятые человечеством, были как технологического, так и гносеологического и даже морального порядков.
Но, в отличие от технологических достижений, представляющих собой более-менее монолитный горный хребет, не без впадин, ущелий, прерывающих его высотные равнины и пики своими досадными провалами, достижения в моральной и общедуховной области представляются, скорее, смешением пиков и бездонных пропастей, в хаотическом их сочетании и без видимого пути к стабильному нахождению наверху, под щедрым солнцем мироздания, без постоянного падения в бездны, с затхлым воздухом и отсутствием животворящего света.
Атеизм облажался.
Дискредитация, и самым сильным - практикой, всех атеистических построений, умственных и практических, привела к отсутствию атеистических систем в современном мире.
Но что происходит, в оставшемся, мире религий?
Поступательного движения по все возвышающемуся хребту к вершине все еще нет.
И, хотя отдельные течения в мировых религиях имеют несомненное продолжительное движение к развитию (последние 60 лет), движения эти омрачены и разорваны разногласиями внутри этих религиозных течений, и, весьма возможно, удачливыми происками противников всей концепции данных течений.
Что мы имеем в мире на сегодня?
Развитие наблюдается только там, где развиваются идеи. И идеи эти сегодня носят только религиозный характер. Имеют религиозную основу, характер движения и цели.
Какую принять концепцию, как основополагающую, как описывающую развитие мира в его единстве, какой путь предположить ведущим, могущим привести к чему-либо жизненному, или, проще и мельче, - что будет, к чему придем?
Ни одна из религиозных ветвей, ни один путь, находящийся сегодня в развитии, не представляется убедительным для вверения ему пальмы первенства, для упования на него как на ведущий, на побеждающий, на могущий длиться хотя бы десятки лет и дать надежду хотя бы малой части человечества остаться жить на земле.
Разногласия в самом сильном секторе мира, исламском, к сожалению, не дают оснований видеть и в его лагере возможность развития на века, и даже на ближайшее время.
Впечатление такое, что все зависит от политических деятелей, от личностей и группировок, представляющих какие-то интересы, настолько более мелкие, чем цели и пути религии, что сравнивать их - даже не кощунство, просто не получится.
И что же мы имеем в результате?
Разорванные на отдельные цепи, движения и поползновения, движущиеся в разных направлениях, со смещением взаимным путей, с противодействием друг другу, с распылением сил на междоусобные разногласия и драчки.
Никто не в силах ни понять, ни обуздать эту разноголосицу и разноделье.
Иначе бы - за прошедшие годы, особенно - за последнее десятилетие нарастания драк и потерь в них, должны были бы выявиться пути и силы, и лидеры во главе их, ведущие к чему-то более жизненному.
Но пока хаос лишь нарастает.
Единение против отдельных общих врагов даже на время не сплачивает различные силы хоть в какой-нибудь продолжительной и плодотворной реакции, в движение к развитию.
Усиление мировых центров силы, военным и экономическим образом, идет одновременно к их ослаблению политическим и идеологическим образом. Вот реалии сегодняшнего дня.
Что же мы можем делать, кроме вскриков, о беде, или о мнящемся пути?
Пророки нового времени берут на себя ответственность восклицать о видении ими пути и о таких-то претворениях.
Но ответственность их чисто словесного свойства.
Восклицаемое ими не имеет отношения к действительности, и угадываемые частности не имеют отношения к общему ходу развития событий.
Белый маг Андрей, Ванга, всадники на различных конях представляются более попытками проведения неких новых течений (как в рамках, так и вне традиционных религий), чем движением общего потока, на традиционных основаниях, в какое-то благое будущее.
Вообще, мир более всего напоминает преддверие ада, с пиром в начале его, а не что иное.
О некоторых точках
Израиль не имеет определенной политики и, еще важнее, определенных воззрений на проблемы внешнего и внутреннего своего существования.
Если вычленить принципы, которых он старается придерживаться во внешней политике, то это - максимальные уступки всем и во всем. Максимальные, на какие только он может решиться пойти, ради удовлетворения, хоть самого кратковременного, своих противников.
Во внутренней политике Израиля - тот же принцип, наибольшего удовлетворения наиболее сильных, или наглых, политических группировок внутри государства.
Все. Более ничего в его политике нет.
И, по необходимости, выживания, или - не такой страшной смерти, какая грядет (время от времени - слишком явно), Израиль вынужденно отказывается от уступок, как внутри, так и вне, и вынужденно, очень нехотя, лениво и явно недостаточными средствами, пытается отстаивать то, что является всего лишь самым минимумом средств для поддержания существования страны. Как во внутреннем, так и во внешнем положении.
Почему так?
Да потому, что Израиль не имеет, и никогда и не имел, другой политики, цели, задачи, кроме выживания самыми минимальными средствами. (Что и делает его выживание - всегда на краю гибели, чуть за минимум - и уже недостаток и смерть.)
Такова позиция евреев в мире во все годы их после изгнания. И таковой она осталась и для государства Израиль.
Они не хотят развития ради чего-то, достижения каких-то положений, вершин, целей. Все такие приоритеты надуты, вымышлены, не серьезны.
Только одна цель для Израиля важна - выжить.
И путем самым минимальным. Требующим от него минимальных усилий, и по минимуму задевая интересы всех остальных населяющих землю. Как можно меньше получать от них, признания, недавления, как можно меньше обращать на себя внимания и требовать затрат на себя (временных, энергетических, по признанию минимальных своих прав, на существование).
Такая позиция евреев провоцирует отношение к ним самого жесткого и хищнического характера у лиц и группировок агрессивного (политически, экономически) и агрессивного шизоидного типа (без целей и выгод рационального вида, но с удовлетворением более высокого рода потребностей, духовных).
Более мягко настроенные субстанции всегда проявляют себя менее активно и поэтому имеют для евреев гораздо меньшее значение.
Евреев, потому по всему, принято бить до упора, без жалости и ограничений, и в информационном порядке также (возводя на них любые беды, вины. грехи, угрожая им страшными карами, нагнетая неприятие их до предельного и беспредельного уровня). А затем, когда они уже так сильно биты, что уничтожение их полное не вызывает сомнений, в части своей реальности, начинается, по невозможности им самим спастись, даже - защита их, от их уничтожающих, начинается жаление их, соболезнование, сострадание.
Их начинают жалеть и спасать. (Евреи сами давно привыкли к такому положению, к таким сменам своего уничтожения и спасения, и смена спасителей от Бога на людей доброй воли, праведников мира, их не смущает.)
Интересна, показательна и необходима роль во всей еврейской истории отдельных личностей и малых, деятельных и удачливых, группировок еврейской национальности.
Почти никогда не будучи евреями по духу, а значит, и по признаваемой правильными евреями принадлежности, эти группировки имели всегда, частью своей деятельности, как частичную помощь евреям, еврейскому народу и еврейским образованиям, так и полное пренебрежение интересами еврейской нации и торговлю ее интересами без ограничений. Зависел баланс таких отношений как от состава, морального, группировок, так и от конъюнктуры дня.
На сегодня ничего не изменилось в составе, силах и деятельности таких групп.
Но изменились возможности (не направления) не еврейского окружения.
И если раньше евреев использовали, то как развивающее начало, в торговле, организации хозяйства, в управлении, то как громоотвод, как выставку причин бед, то как источник легкого обогащения, или приобретения политического и духовного веса - деятельностью разного рода против них, то сегодня имеется шанс, необязательно волевого, сознательного во всех деталях, полного уничтожения евреев.
Сегодня тот, кто огласил необходимость уничтожения евреев, может сам не дожить, не досмотреть, не доделать в этом направлении и малого шага, как евреи будут сметены элементарным действием современного технологического ряда, как ненужные на данный момент, как те и то, что представляет на сейчас ценность именно как подвергающееся уничтожению.
Такое бывало и раньше.
Но гораздо более медленные темпы действий (по уничтожению, в т.ч.) в те времена давали возможность увидеть пользу евреев в отдельных моментах, как и успевало вырасти сострадание к ним в довольно больших массах населения, в т.ч. в группах, что-то решающих в делах на земле.
Сегодня скорость реакций, действий часто обгоняет умственные, логические построения, планирование, оценки. Так действия "первого этапа" плана (начинающие уничтожение евреев) могут убежать, успеть полностью завершиться, в не планируемом масштабе, до начала действий последующих этапов, призванных остановить жесткие меры первого этапа, ограничившись лишь частичным истреблением евреев и их ценностей, сил, активов. (Частичное уничтожение евреев происходит и сейчас, обстрелами, терактами, активы их уничтожаются и в ходе подобных операций, и в ходе экономических и информационно-пропагандистских акций.)
Так действия, всего лишь призывающие к уничтожению Израиля, и должные быть остановлены, по раскладу (плану) игры (политики) в какой-то момент, могут не успеть, в части прекращения своего, остановки, за вызванными, ими же, действиями по реальному и очень скоростному уничтожению евреев.
И никто от этого сильно не огорчится.
Неудачи, ляпы, действия, далеко не те, которые планировались, которые нужны, которые приносят положительный эффект, замена их действиями, приносящими кучу проблем, и самого нерешаемого и фатального свойства, привычны в наше время.
Стоики. Привыкли мириться со всем.
Сегодня привычка к бедам, к дурости, к нагнетанию нерешаемого путем непродуманного и бессмысленного - норма.
И потому исчезновение евреев легко ставится в один ряд с исчезновением видов животных, чистого воздуха, пригодной для потребления воды.
Исчезновение человечества в нашу эпоху не является чем-то страшным, непригодным к спокойному восприятию, должным вызывать противодействия морального и практического, технологического порядка.
Вовсе нет.
В эпоху исчезновения всего помимо желаний людей, а всего лишь по результату их действий, исчезновения такого островка (бог знает чего, ценностей, добра, мыслей, идейности, зла и безобразия) как евреи, не может привлечь серьезного внимания никого, в т.ч самих евреев.
Ничто не может сегодня пользоваться серьезным вниманием и интересом.
Не те времена.
И исчезновение себя принимается, чаще, менее серьезно, и вовсе уж более безболезненно, чем пропажа интересующего персонажа из последующих выпусков сериала.
(Все мы стали пофигистами, постепенно и незаметно для себя, т.к. быть пофигистами много легче, чем борцами за добро и счастье.)
Во время войн, больших, продолжительных (получающих уже и названия мировых) создаются представления нереальности мистического, мистический ореол спадает и с евреев. Представляется, что уничтожаемы они в силу материалистических, механических причин, главенством силы. (Духовные критерии, ценности, в т.ч. добра, "не убий", ценность жизней как носителей духовного, ценность материального, не представляющего явные материальные выгоды,... все такие духовные-нематериальные-мистические категории исчезают, уступая место сугубо материального интереса ценностям и сущностям.)
И другие народы и образования, в период больших кровопролитий и уничтожений, видятся иллюзией материального. Атеизм становится единым мировоззрением для всех сторон мировых потасовок, иллюзия решения проблем, побед за счет стратегических рациональных усилий полководцев и столь же рациональных и материальных усилий всех шестеренок машины войны, до солдат и каждого движения их, духовного и мысленного в т.ч., поражает человечество.
Но проходят годы после войны.
И хитросплетения мирного времени требуют более изощренных и запутанных пояснений и мотивов для реализации чаяний наиболее деятельных представителей рода человеческого.
Религии вновь востребованы и набирают вес.
И явления периода войн обретают религиозное содержание усилиями трактователей послевоенных баталий.
Итак, развитие мирное невозможно без духовного, без самого духовного из всего - веры, религии. Привнесенного свыше (лучшими умами и душами человечества).
А военное время опускает человека до низменного состояния рационализма и подавления духа плотью, простейшими механическими усилиями, выводящими, якобы, его из хаоса войны на победу более рациональных, механистически, без участия бога, производимых действий.
Наличия бога в войне отрицается - во время войны.
Он - не виден. (Когда говорят пушки, музы молчат.)
А присутствие его в самой изощренной и высшей своей форме - в форме общего добра, ради которого и идут лучшие и сильнейшие силы войны, в войне, и потому побеждают, не учитывается, не замечается. (Откуда и добро, отношения самые добрые по человечески во время войны, во время отступления интересов мелких личных, личного благополучия, успеха, наживы, уступающие место ценности чисто человеческой жизни, но не только как части силы для победы, борьбы, но и как то тепло, не только рациональная взаимовыручка, но и духовная поддержка, душевное тепло человека к человеку. Так что, Бог проявляется во время войны не меньше, а больше, в душах людей, в их жизни, но часто просто нет возможности это увидеть, осознать, в силу невозможности специалистов по определению (показу) Бога для людей дойти до каждого воина, участника событий в любой части их, и показать ему это добро именно как печать (проявление) Бога.)
И только время расслабления духа и воли наиболее благих, по намерениям души, сынов человечества в послевоенные периоды приводит к главенству многих богов, на словах и многих делах религиозно-политического толка, и к отступлению идеи дела божьего в истинных делах и потугах человеческих.
О представляющемся некогда случившимся счастье
Не было. Т.к. не могло быть.
О возможности не небесной, и даже не небом спровоцированным, а чисто земными потугами сотворимого на земле счастье, говорить и вовсе не имело бы смысла, если бы не возникающее порой, и фонтаном не бьющее убеждение о существовании в былые времена такого счастья. Не на основе верности отдельных племен высшим установлениям, а на основании нахождения некоего благостного и ведущего к благу основания на земле и в людях, без участия небесных сил и добра, и периоду существования на этих началах в некоем благом царстве счастья, добра, труда и заботы всех обо всех.
Америка ли это конца или начала каких-то эпох, СССР в отдельные свои времена, или на всей протяженности своего кровавого (по признанию нынешнего времени) существования.
СССР имеет очень немалую базу сторонников как оплот некоего счастья на земле.
Разбираться в деталях этого счастья не представляется возможным в силу полнейшей неопределенности его состояния ни для апологетов сего счастья, ни для его рьяных противников.
Но имеет смысл помыслить о возможности такого счастья на земле, без участия бога.
Возможно ли оно?
И можно ли считать за благое наличие детских садиков, школ с нематерящимися учителями, без продажи наркотиков, дедовщины, производств с минимальным насилием и формами рабского труда, с лагерями, со счастливыми узниками в них (исправляющимися и выходящими на свободу с обретенными, полезными обществу и им самим, специальностями и с пламенем добра к людям в душе), с обеспеченностью материальной, когда нет голодных, моральной, когда нет безработицы и насилья над совестью, в каких-то пределах (молиться даже не запрещали?), и насаждаемая идеология настолько смешна методами насаждения, что уже и не гнетет, а не насаждаемая, с искусства блага, добра даже прекрасна.
Возможно ли такое?
А в чем вопрос?
Нужно ли такое!!!
Нужно ли, и возможно ли как благо, счастье, добро - без бога!?
Может ли такое быть добром?
Вот вопрос, дающий ответ на все такие похождения в счастье без души.
Не может быть душе счастья без нее самоей.
Не может быть жизни человеческой без души.
(Т.е., если бы даже благость для тела и была добыта, какими-то неведомыми несуразными (со всех человеческих) путями, то отсутствие в таком мире бога, жизни души, делало бы такое существование совершенно нечеловеческим, бездуховным, полностью греховным, и именно потому приводящим ко всем формам зла, падения, обнищания души. Что мы и видим как результат господства, какое-то время на земле, бездуховных форм существования в "счастливых" материально государствах.)
Аббас (Абу Мазен) предвидит необходимость возврата к положению, поэтапно, 1967, затем 1948, но, понятно, затем и 1918 гг.
И этот процесс не может быть остановлен.
Движение к истокам будет продолжено.
И ценности, служившие основанием развития мира, возвращаются и будут возвращены в полной мере.
Моральные и мировоззренческие устои, заключенные в мировых религиях, возвращаются в последние 60 лет все более ускоренными темпами.
От атеизма времен после 2-й Мировой (а ширился атеизм с конца 19 века, а начало его шествия - эпоха Возрождения, от расслоения католицизма, других религий, до отрицания бога, мировоззрений, не имеющих в себе бога, энциклопедистов, философов всех направлений, все менее имеющих в себе бога).
Но, начиная с середины прошлого века, с самой высокой точки атеизма, начинается спуск с этого пика, спуск с вершин атеизма как преддверие подъема на вершины религиозности.
Сейчас в мире нет ни одного сколько-нибудь легитимного, широко признаваемого, имеющего развитие и серьезную поддержку движения, отрицающего бога, высшую силу.
Что сие? Деградация или подъем человечества на новую высоту?
Высоты, до сих пор взятые человечеством, были как технологического, так и гносеологического и даже морального порядков.
Но, в отличие от технологических достижений, представляющих собой более-менее монолитный горный хребет, не без впадин, ущелий, прерывающих его высотные равнины и пики своими досадными провалами, достижения в моральной и общедуховной области представляются, скорее, смешением пиков и бездонных пропастей, в хаотическом их сочетании и без видимого пути к стабильному нахождению наверху, под щедрым солнцем мироздания, без постоянного падения в бездны, с затхлым воздухом и отсутствием животворящего света.
Атеизм облажался.
Дискредитация, и самым сильным - практикой, всех атеистических построений, умственных и практических, привела к отсутствию атеистических систем в современном мире.
Но что происходит, в оставшемся, мире религий?
Поступательного движения по все возвышающемуся хребту к вершине все еще нет.
И, хотя отдельные течения в мировых религиях имеют несомненное продолжительное движение к развитию (последние 60 лет), движения эти омрачены и разорваны разногласиями внутри этих религиозных течений, и, весьма возможно, удачливыми происками противников всей концепции данных течений.
Что мы имеем в мире на сегодня?
Развитие наблюдается только там, где развиваются идеи. И идеи эти сегодня носят только религиозный характер. Имеют религиозную основу, характер движения и цели.
Какую принять концепцию, как основополагающую, как описывающую развитие мира в его единстве, какой путь предположить ведущим, могущим привести к чему-либо жизненному, или, проще и мельче, - что будет, к чему придем?
Ни одна из религиозных ветвей, ни один путь, находящийся сегодня в развитии, не представляется убедительным для вверения ему пальмы первенства, для упования на него как на ведущий, на побеждающий, на могущий длиться хотя бы десятки лет и дать надежду хотя бы малой части человечества остаться жить на земле.
Разногласия в самом сильном секторе мира, исламском, к сожалению, не дают оснований видеть и в его лагере возможность развития на века, и даже на ближайшее время.
Впечатление такое, что все зависит от политических деятелей, от личностей и группировок, представляющих какие-то интересы, настолько более мелкие, чем цели и пути религии, что сравнивать их - даже не кощунство, просто не получится.
И что же мы имеем в результате?
Разорванные на отдельные цепи, движения и поползновения, движущиеся в разных направлениях, со смещением взаимным путей, с противодействием друг другу, с распылением сил на междоусобные разногласия и драчки.
Никто не в силах ни понять, ни обуздать эту разноголосицу и разноделье.
Иначе бы - за прошедшие годы, особенно - за последнее десятилетие нарастания драк и потерь в них, должны были бы выявиться пути и силы, и лидеры во главе их, ведущие к чему-то более жизненному.
Но пока хаос лишь нарастает.
Единение против отдельных общих врагов даже на время не сплачивает различные силы хоть в какой-нибудь продолжительной и плодотворной реакции, в движение к развитию.
Усиление мировых центров силы, военным и экономическим образом, идет одновременно к их ослаблению политическим и идеологическим образом. Вот реалии сегодняшнего дня.
Что же мы можем делать, кроме вскриков, о беде, или о мнящемся пути?
Пророки нового времени берут на себя ответственность восклицать о видении ими пути и о таких-то претворениях.
Но ответственность их чисто словесного свойства.
Восклицаемое ими не имеет отношения к действительности, и угадываемые частности не имеют отношения к общему ходу развития событий.
Белый маг Андрей, Ванга, всадники на различных конях представляются более попытками проведения неких новых течений (как в рамках, так и вне традиционных религий), чем движением общего потока, на традиционных основаниях, в какое-то благое будущее.
Вообще, мир более всего напоминает преддверие ада, с пиром в начале его, а не что иное.
О некоторых точках
Израиль не имеет определенной политики и, еще важнее, определенных воззрений на проблемы внешнего и внутреннего своего существования.
Если вычленить принципы, которых он старается придерживаться во внешней политике, то это - максимальные уступки всем и во всем. Максимальные, на какие только он может решиться пойти, ради удовлетворения, хоть самого кратковременного, своих противников.
Во внутренней политике Израиля - тот же принцип, наибольшего удовлетворения наиболее сильных, или наглых, политических группировок внутри государства.
Все. Более ничего в его политике нет.
И, по необходимости, выживания, или - не такой страшной смерти, какая грядет (время от времени - слишком явно), Израиль вынужденно отказывается от уступок, как внутри, так и вне, и вынужденно, очень нехотя, лениво и явно недостаточными средствами, пытается отстаивать то, что является всего лишь самым минимумом средств для поддержания существования страны. Как во внутреннем, так и во внешнем положении.
Почему так?
Да потому, что Израиль не имеет, и никогда и не имел, другой политики, цели, задачи, кроме выживания самыми минимальными средствами. (Что и делает его выживание - всегда на краю гибели, чуть за минимум - и уже недостаток и смерть.)
Такова позиция евреев в мире во все годы их после изгнания. И таковой она осталась и для государства Израиль.
Они не хотят развития ради чего-то, достижения каких-то положений, вершин, целей. Все такие приоритеты надуты, вымышлены, не серьезны.
Только одна цель для Израиля важна - выжить.
И путем самым минимальным. Требующим от него минимальных усилий, и по минимуму задевая интересы всех остальных населяющих землю. Как можно меньше получать от них, признания, недавления, как можно меньше обращать на себя внимания и требовать затрат на себя (временных, энергетических, по признанию минимальных своих прав, на существование).
Такая позиция евреев провоцирует отношение к ним самого жесткого и хищнического характера у лиц и группировок агрессивного (политически, экономически) и агрессивного шизоидного типа (без целей и выгод рационального вида, но с удовлетворением более высокого рода потребностей, духовных).
Более мягко настроенные субстанции всегда проявляют себя менее активно и поэтому имеют для евреев гораздо меньшее значение.
Евреев, потому по всему, принято бить до упора, без жалости и ограничений, и в информационном порядке также (возводя на них любые беды, вины. грехи, угрожая им страшными карами, нагнетая неприятие их до предельного и беспредельного уровня). А затем, когда они уже так сильно биты, что уничтожение их полное не вызывает сомнений, в части своей реальности, начинается, по невозможности им самим спастись, даже - защита их, от их уничтожающих, начинается жаление их, соболезнование, сострадание.
Их начинают жалеть и спасать. (Евреи сами давно привыкли к такому положению, к таким сменам своего уничтожения и спасения, и смена спасителей от Бога на людей доброй воли, праведников мира, их не смущает.)
Интересна, показательна и необходима роль во всей еврейской истории отдельных личностей и малых, деятельных и удачливых, группировок еврейской национальности.
Почти никогда не будучи евреями по духу, а значит, и по признаваемой правильными евреями принадлежности, эти группировки имели всегда, частью своей деятельности, как частичную помощь евреям, еврейскому народу и еврейским образованиям, так и полное пренебрежение интересами еврейской нации и торговлю ее интересами без ограничений. Зависел баланс таких отношений как от состава, морального, группировок, так и от конъюнктуры дня.
На сегодня ничего не изменилось в составе, силах и деятельности таких групп.
Но изменились возможности (не направления) не еврейского окружения.
И если раньше евреев использовали, то как развивающее начало, в торговле, организации хозяйства, в управлении, то как громоотвод, как выставку причин бед, то как источник легкого обогащения, или приобретения политического и духовного веса - деятельностью разного рода против них, то сегодня имеется шанс, необязательно волевого, сознательного во всех деталях, полного уничтожения евреев.
Сегодня тот, кто огласил необходимость уничтожения евреев, может сам не дожить, не досмотреть, не доделать в этом направлении и малого шага, как евреи будут сметены элементарным действием современного технологического ряда, как ненужные на данный момент, как те и то, что представляет на сейчас ценность именно как подвергающееся уничтожению.
Такое бывало и раньше.
Но гораздо более медленные темпы действий (по уничтожению, в т.ч.) в те времена давали возможность увидеть пользу евреев в отдельных моментах, как и успевало вырасти сострадание к ним в довольно больших массах населения, в т.ч. в группах, что-то решающих в делах на земле.
Сегодня скорость реакций, действий часто обгоняет умственные, логические построения, планирование, оценки. Так действия "первого этапа" плана (начинающие уничтожение евреев) могут убежать, успеть полностью завершиться, в не планируемом масштабе, до начала действий последующих этапов, призванных остановить жесткие меры первого этапа, ограничившись лишь частичным истреблением евреев и их ценностей, сил, активов. (Частичное уничтожение евреев происходит и сейчас, обстрелами, терактами, активы их уничтожаются и в ходе подобных операций, и в ходе экономических и информационно-пропагандистских акций.)
Так действия, всего лишь призывающие к уничтожению Израиля, и должные быть остановлены, по раскладу (плану) игры (политики) в какой-то момент, могут не успеть, в части прекращения своего, остановки, за вызванными, ими же, действиями по реальному и очень скоростному уничтожению евреев.
И никто от этого сильно не огорчится.
Неудачи, ляпы, действия, далеко не те, которые планировались, которые нужны, которые приносят положительный эффект, замена их действиями, приносящими кучу проблем, и самого нерешаемого и фатального свойства, привычны в наше время.
Стоики. Привыкли мириться со всем.
Сегодня привычка к бедам, к дурости, к нагнетанию нерешаемого путем непродуманного и бессмысленного - норма.
И потому исчезновение евреев легко ставится в один ряд с исчезновением видов животных, чистого воздуха, пригодной для потребления воды.
Исчезновение человечества в нашу эпоху не является чем-то страшным, непригодным к спокойному восприятию, должным вызывать противодействия морального и практического, технологического порядка.
Вовсе нет.
В эпоху исчезновения всего помимо желаний людей, а всего лишь по результату их действий, исчезновения такого островка (бог знает чего, ценностей, добра, мыслей, идейности, зла и безобразия) как евреи, не может привлечь серьезного внимания никого, в т.ч самих евреев.
Ничто не может сегодня пользоваться серьезным вниманием и интересом.
Не те времена.
И исчезновение себя принимается, чаще, менее серьезно, и вовсе уж более безболезненно, чем пропажа интересующего персонажа из последующих выпусков сериала.
(Все мы стали пофигистами, постепенно и незаметно для себя, т.к. быть пофигистами много легче, чем борцами за добро и счастье.)
Во время войн, больших, продолжительных (получающих уже и названия мировых) создаются представления нереальности мистического, мистический ореол спадает и с евреев. Представляется, что уничтожаемы они в силу материалистических, механических причин, главенством силы. (Духовные критерии, ценности, в т.ч. добра, "не убий", ценность жизней как носителей духовного, ценность материального, не представляющего явные материальные выгоды,... все такие духовные-нематериальные-мистические категории исчезают, уступая место сугубо материального интереса ценностям и сущностям.)
И другие народы и образования, в период больших кровопролитий и уничтожений, видятся иллюзией материального. Атеизм становится единым мировоззрением для всех сторон мировых потасовок, иллюзия решения проблем, побед за счет стратегических рациональных усилий полководцев и столь же рациональных и материальных усилий всех шестеренок машины войны, до солдат и каждого движения их, духовного и мысленного в т.ч., поражает человечество.
Но проходят годы после войны.
И хитросплетения мирного времени требуют более изощренных и запутанных пояснений и мотивов для реализации чаяний наиболее деятельных представителей рода человеческого.
Религии вновь востребованы и набирают вес.
И явления периода войн обретают религиозное содержание усилиями трактователей послевоенных баталий.
Итак, развитие мирное невозможно без духовного, без самого духовного из всего - веры, религии. Привнесенного свыше (лучшими умами и душами человечества).
А военное время опускает человека до низменного состояния рационализма и подавления духа плотью, простейшими механическими усилиями, выводящими, якобы, его из хаоса войны на победу более рациональных, механистически, без участия бога, производимых действий.
Наличия бога в войне отрицается - во время войны.
Он - не виден. (Когда говорят пушки, музы молчат.)
А присутствие его в самой изощренной и высшей своей форме - в форме общего добра, ради которого и идут лучшие и сильнейшие силы войны, в войне, и потому побеждают, не учитывается, не замечается. (Откуда и добро, отношения самые добрые по человечески во время войны, во время отступления интересов мелких личных, личного благополучия, успеха, наживы, уступающие место ценности чисто человеческой жизни, но не только как части силы для победы, борьбы, но и как то тепло, не только рациональная взаимовыручка, но и духовная поддержка, душевное тепло человека к человеку. Так что, Бог проявляется во время войны не меньше, а больше, в душах людей, в их жизни, но часто просто нет возможности это увидеть, осознать, в силу невозможности специалистов по определению (показу) Бога для людей дойти до каждого воина, участника событий в любой части их, и показать ему это добро именно как печать (проявление) Бога.)
И только время расслабления духа и воли наиболее благих, по намерениям души, сынов человечества в послевоенные периоды приводит к главенству многих богов, на словах и многих делах религиозно-политического толка, и к отступлению идеи дела божьего в истинных делах и потугах человеческих.
О представляющемся некогда случившимся счастье
Не было. Т.к. не могло быть.
О возможности не небесной, и даже не небом спровоцированным, а чисто земными потугами сотворимого на земле счастье, говорить и вовсе не имело бы смысла, если бы не возникающее порой, и фонтаном не бьющее убеждение о существовании в былые времена такого счастья. Не на основе верности отдельных племен высшим установлениям, а на основании нахождения некоего благостного и ведущего к благу основания на земле и в людях, без участия небесных сил и добра, и периоду существования на этих началах в некоем благом царстве счастья, добра, труда и заботы всех обо всех.
Америка ли это конца или начала каких-то эпох, СССР в отдельные свои времена, или на всей протяженности своего кровавого (по признанию нынешнего времени) существования.
СССР имеет очень немалую базу сторонников как оплот некоего счастья на земле.
Разбираться в деталях этого счастья не представляется возможным в силу полнейшей неопределенности его состояния ни для апологетов сего счастья, ни для его рьяных противников.
Но имеет смысл помыслить о возможности такого счастья на земле, без участия бога.
Возможно ли оно?
И можно ли считать за благое наличие детских садиков, школ с нематерящимися учителями, без продажи наркотиков, дедовщины, производств с минимальным насилием и формами рабского труда, с лагерями, со счастливыми узниками в них (исправляющимися и выходящими на свободу с обретенными, полезными обществу и им самим, специальностями и с пламенем добра к людям в душе), с обеспеченностью материальной, когда нет голодных, моральной, когда нет безработицы и насилья над совестью, в каких-то пределах (молиться даже не запрещали?), и насаждаемая идеология настолько смешна методами насаждения, что уже и не гнетет, а не насаждаемая, с искусства блага, добра даже прекрасна.
Возможно ли такое?
А в чем вопрос?
Нужно ли такое!!!
Нужно ли, и возможно ли как благо, счастье, добро - без бога!?
Может ли такое быть добром?
Вот вопрос, дающий ответ на все такие похождения в счастье без души.
Не может быть душе счастья без нее самоей.
Не может быть жизни человеческой без души.
(Т.е., если бы даже благость для тела и была добыта, какими-то неведомыми несуразными (со всех человеческих) путями, то отсутствие в таком мире бога, жизни души, делало бы такое существование совершенно нечеловеческим, бездуховным, полностью греховным, и именно потому приводящим ко всем формам зла, падения, обнищания души. Что мы и видим как результат господства, какое-то время на земле, бездуховных форм существования в "счастливых" материально государствах.)